Введение. 3

1. Теория длинных волн Кондратьева. 4

2. Критика и дальнейшее развитие теории. 6

Заключение. 7

Список использованных источников. 8

Введение

Уже более 80 лет прошло с момента первого теоретического обоснования длинных циклов (волн) в экономике Николаем Кондратьевым, однако дискуссии о них не утихают до сих пор.

Исследования ученого не были восприняты однозначно. Еще при жизни он сталкивался с острой критикой своей теории, среди которой была как профессиональная, так и чисто идеологическая. Даже сам ученый не считал свою точку зрения неоспоримым: "То, что я хочу изложить ниже, представляет собой лишь первую попытку, первую гипотезу объяснения этих циклов" .

Теория длинных волн в экономике, вероятнее всего, является одной из наименее изученных и наиболее дискуссионных проблем. Хотя твердого эмпирического подтверждения циклов не существует, можно видеть в динамике последних 200-250 лет долгосрочные периоды повышение и понижение конъюнктуры, ускорение и замедление темпов развития. Впрочем, единой теории длинных волн, которая бы объясняла причины, механизмы, логику циклических процессов, пока нет. Вообще, среди экономистов отсутствует консенсус относительно того, воспринимать периоды повышенной и пониженной активности как проявление длинных циклов, или предоставить им друге объяснение.

Кроме теоретических разногласий, низкая достоверность и малое количество макроэкономических данных отдельных стран в XX ст. усложняет эмпирическое исследование феномена и заставляет прибегать к качественному анализу раннего периода становления капитализма.

Не смотря на довольно широкий диапазон мнений относительно существование длинных волн, сегодняшний консенсус среди экономистов склоняется к их признанию, если не в рамках мейнстрима экономической мысли, то хотя бы в числе ведущих альтернативных концепций .

1. Теория длинных волн Кондратьева

Идея о существовании больших циклов была высказана Кондратьевым в 1922 году в книге "Мировое хозяйство и его конъюнктуры во время и после войны". Обработав огромный статистический материал, он изложил свою теорию в статье "Большие циклы конъюнктуры" в 1925 году, и позже в ходе дискуссии этой проблемы в Институте экономики 1926 года.

В своих исследованиях Кондратьев эмпирически обнаружил циклические закономерности динамики многих экономических показателей стран Запада на основе анализа процентных ставок, цены капитала, заработной платы , внешней торговли , производства и потребления чугуна, свинца, угля в Англии, Франции, Германии и США за 140-летний период с 80-х гг. XVIII от. до 20-х гг. XX вот. . На основе такого статистического анализа Кондратьев обнаружил 2.5 длины волны продолжительностью в 48-60 года. Позже, последователи ученого продолжили исследования длинных циклов, на основе которых были выявлены 4-й и 5-й циклы.

В ходе анализа, Кондратьев обнаружил четыре "эмпирические правильности", которые были присущи циклическому процессу:

Перед началом новой длинной волны, а иногда в самом ее начале, происходят значительные изменения в условиях хозяйствования в обществе. Они выражаются в глубоких изменениях техники и технологии, изменениях денежного обращения и привлечении новых стран в мировую экономику.

Периоды подъема большой волны характеризуются большими социальными беспорядками в жизни общества, чем периоды снижения.

Волны понижения совпадают с периодами длительной депрессии сельского хозяйства .

Средние циклы накладываются на большие волны конъюнктуры, которые усиливают или ослабляют их. Так, в периоды подъема длинной волны, фазы роста средних циклов длятся дольше, а фазы падения - короче. И наоборот, в периоды долгосрочного понижения, подъемы длятся недолго, а депрессии обычно длиннее и глубже.

Одним из основных достижений Кондратьева, было то, что, в отличие от других, он не считал, что "правильности" (технологические изменения, войны, революции, открытия новых территорий) были случайными явлениями. Ученый считал их закономерно присущими капиталистическому развитии. Как отмечал Кондратьев, "указывают, что большие волны динамики порождаемые случайными, внешними условиями и событиями... Эта точка зрения довольно значимая. Тем не менее, она не обоснована, ее недостаток заключается в том, что она переворачивает причинную связь и выдает следствие за причину, или видит случайность там, где имеет место закономерность" .

Эмпирически построенная теория длинных волн М. Кондратьева заключалась в следующем. Объясняя материальную основу длинных волн, ученый условно разделял все товары и блага в хозяйстве на три категории согласно продолжительности выполнения ими своих функций, временных и материальных затрат на их производство. Первая категория благ требует преимущественно короткого времени для производства и функционирует весьма недолго. Это сырье, потребительские товары, запасы и другое. Ко второй категории Кондратьев относил средства производства в виде станков, машин, срок службы которых длится дольше, а их производство требует больших затрат ресурсов и времени. Наконец, к третьей категории ученый отнес основные капитальные блага, которые функционируют десятки лет и требуют огромных затрат на их производство. Это крупнейшие здания, железнодорожные линии, каналы, мосты. Сюда же Кондратьев относил и подготовку высококвалифицированных кадров .

2. Критика и дальнейшее развитие теории

Конечно, как у любой теории, в теории длинных волн Кондратьева есть слабые места. Это обусловлено, прежде всего, тем, что выводы ученого являются эмпирическими обобщениями тех процессов, тенденций и явлений, которые он принял во внимание в течении исследования .

Действительно, те методы, которыми пользовался Николай Кондратьев для выявления циклов, не позволяют с уверенностью заявлять об их существовании. Неопределенности добавляет также отсутствие хотя бы более или менее достоверного статистического материала в конце XVIII и в начале XIX века. Впрочем, это не означает, что больших циклов или волн не существует.

Общая идея инновационно-технологических теорий заключается в том, что долгосрочные циклы в экономике возникают на фоне зарождения, развития, распространения и насыщения инноваций. Зарождение новой технологии происходит еще в предыдущем цикле развития экономики. Новая восходящая волна длинного цикла связывается с массовым распространением и инвестициями в новые технологии , появлением в экономиках отдельных новых отраслей и отраслевых комплексов, или как еще их называют мегарынков. Нисходящая волна характеризуется тем, что достигается, во-первых, граница емкости рынка , во-вторых, предел совершенствования новой технологии. Совокупность этих двух факторов приводит к сокращению темпов экономической активности, совокупного спроса, снижения цен. Экономика надолго входит в период низкой активности, вывести из которого может только новый инновационный прорыв. Таким образом, современная периодизация больших циклов тяготеет к периодизации технологических волн .

Заключение

Бесспорно, принадлежит ведущая роль в постановке проблемы больших циклов в экономике, которая остается нерешенной и по сегодняшний день. Хотя Кондратьев обнаружил длинные волны эмпирически, он предложил и теоретическое обоснование механизма их развития.

С позиций сегодняшнего дня, критика в сторону формально-математического метода, которым пользовался Кондратьев в своем исследовании, видится оправданной. Можно утверждать, что длинные циклы в экономике нельзя обнаружить, используя методологию отклонений экономических показателей от тренда, ведь они (длинные волны) входят в структуру самого тренда. Однако, предложенная им теория развития длинных волн, причиной которых являются процессы аккумуляции, концентрации и рассеяния капитала, необходимого для создания новых производительных сил, безусловно, имеет право на жизнь. По моему мнению, именно теоретическая составляющая является сильной стороной исследования Кондратьева, ведь в ней автор обнаружил глубинные характеристики цикличности, которые остаются актуальными и сегодня.

Огромной заслугой Кондратьева является то, что, рассматривая экономику как систему, он считал неправомерным объяснения цикличности лишь одной причиной, и рассматривал весь комплекс факторов, которые сопровождали и вызывали это явление. Сам Кондратьев не считал свою теорию завершенной, а лишь первой гипотезой объяснение циклов. Дальнейшее развитие теории длинных волн пошел по пути ее упрощения, в то время как реальное экономическое жизни осложнялось. Хотя сегодня доминирующей все еще остается технологически-инновационное направление в теории длинных волн, ученые начинают возвращаться к истокам и принимать во внимание всю комплексность экономической системы и ее динамики.

Список использованных источников

1. , Баластрик: Учебник / под ред. . - К., 2004. – 278с.

2. ациональная политика экономического развития в условиях глобальных экономических сдвигов // Бюллетень Международного Нобелевского экономического форума. - 2008. - №1. – С.17-23.

3. Кондратьев циклы конъюнктуры. Доклады и их обсуждения в Институте экономики. - М., 2008. – 117с.

4. Румянцева СЮ. Длинные волны в экономике: многофакторный анализ. - СПб.: -Петербургского Университета, 2003. – 311с.

5. Румянцева СЮ. Теории конъюнктуры, экономического роста и экономического развития: ракурсы взгляда на анализ экономической динамики и "потерянные" ветви экономической науки // Национальная инновационная система России: проблемы становления и развития. Сборник научных трудов. - М., 2006. – 328с.

6. Фомина Кондратьева в экономике России : Монография // Международный фонд єва. - М., 2005. – 156с.

7. Хансен 3. Экономические циклы и национальный доход. - М.: Издательство иностранной литературы, 2009. – 267с.

В настоящее время в мировой экономической науке с именем известного советского экономиста Н.Д.Кондратьева связывают такие понятия как "длинные волны Кондратьева" или "большие циклы конъюнктуры Кондратьева".

В начале 20-х годов Кондратьев развернул широкую дискуссию по вопросу о длительных колебаниях при капитализме. В те времена еще очень сильны были надежды на скорую революцию в передовых капиталистических странах, и поэтому вопрос о будущем капитализма, о возможности нового его подъема, достижения им более высокой стадии развития был чрезвычайно актуален.

Дискуссия началась с опубликованной в 1922 году работы "Мировое хозяйство и его конъюнктуры во время и после войны", в которой Кондратьев выступил с предположением о существовании длинных волн в развитии капитализма. Несмотря на отрицательную реакцию большинства советских ученых на эту публикацию, Н.Д.Кондратьев продолжал последовательно отстаивать свою позицию в следующих работах:

"Спорные вопросы мирового хозяйства и кризиса (ответ нашим критикам)" - 1923

"Большие циклы конъюнктуры" - 1925

"К вопросу о больших циклах конъюнктуры" - 1926

"Большие циклы коньюнктуры: Доклады и их обсуждение в Институте экономики" (совместно с Опариным Д.И.) - 1928

Исследования и выводы Кондратьева основывались на эмпирическом анализе большого числа экономических показателей различных стран на довольно длительных промежутках времени, охватывавших 100-150 лет. Эти показатели: индексы цен, государственные долговые бумаги, номинальная заработная плата, показатели внешнеторгового оборота, добыча угля, золота, производство свинца, чугуна и т.д.

Ни один из имеющихся методов математической статистики не может с достаточной степенью вероятности подтвердить присутствие 50-ти летних циклов на отрезке 100-150 лет, т.е. на основании информации, содержащей максимум 2-3 колебания. Так как никакой математический аппарат анализа временных рядов не может с достаточной вероятностью подтвердить или опровергнуть существование длинных циклов, Кондратьев искал дополнительную информацию, стараясь найти свойства и явления, общие для соответствующих фаз обнаруженных им длинных циклов.

К началу 20-х годов мировой капитализм пережил, по расчетам Кондратьева две с половиной длинных волны:

подъемы: 1789-1814, 1849-1873, 1896-1920;

спады: 1814-1849, 1873-1896.

На протяжении всего исследуемого периода Кондратьев выделил "четыре эмпирические правильности". Две из них относятся к повышательным фазам, одна к стадии спада и еще одна закономерность проявляется на каждой из фаз цикла.

1) У истоков повышательной фазы или в самом ее начале происходит глубокое изменение всей жизни капиталистического общества. Этим изменениям предшествуют значительные научно-технические изобретения и нововведения. В повышательной фазе первой волны это были: развитие текстильной промышленности и производство чугуна, изменившие экономические и социальные условия общества. В повышательной фазе второй волны: строительство железных дорог, которое позволило освоить новые территории и преобразовать сельское хозяйство. Повышательная стадия третьей волны вызвана широким внедрением электричества, радио и телефона. Перспективы нового подъема Кондратьев видел в автомобильной промышленности.

2) Повышательные фазы более богаты социальными потрясениями (революции, войны), чем понижательные.

3) Понижательные фазы оказывают особенно угнетающее влияние на сельское хозяйство. Низкие цены на товары в период спада способствуют росту относительной стоимости золота, что побуждает увеличивать его добычу. Накопление золота содействует выходу экономики из затяжного кризиса.

4) Периодические кризисы (7-11-летнего цикла) как бы нанизываются на соответствующие фазы длинной волны и изменяют свою динамику в зависимости от нее - в периоды длительного подъема больше времени приходится на "процветание", а в периоды длительного спада учащаются кризисные годы.

Статистический анализ временных рядов, и выделение данных эмпирических закономерностей привели Кондратьева к обоснованию теории эндогенного характера длинных волн (внутренне присущий капиталистической экономике характер их возникновения). Согласно этой теории ни одна из приведенных "эмпирических правильностей" не возникает случайно. Изменение техники вызвано запросами производства, созданием таких условий, при которых применение изобретений становится возможным и необходимым. Войны и революции являются следствием создавшейся экономической, социальной и политической обстановки. Потребность в освоении новых территорий и миграции населения - также результат подобных обстоятельств. То есть отмеченные явления играют роль не случайных толчков, порождающих очередной цикл, а являются частью присущего капитализму механизма, обеспечивающего его волнообразное развитие. Каждая последовательная фаза есть результат кумулятивных процессов, накапливаемых в ходе предшествующей фазы.

Эндогенный механизм вол по Кондратьеву.

Н.Д.Кондратьев в своей работе "Длинные волны конъюнктуры" пишет, что волнообразные движения представляют собой процесс отклонения от состояний равновесия, к которым стремится капиталистическая экономика. Он ставит вопрос о существовании нескольких равновесных состояний, а отсюда и о возможности нескольких колебательных движений. Кондратьев исследует всю совокупность волнообразных движений при капитализме и предлагает разрабатывать общую теорию колебаний.

Согласно Кондратьеву существует три вида равновесных состояний:

1) Равновесие "первого порядка" - между обычным рыночным спросом и предложением. Отклонения от него рождают краткосрочные колебания периодом 3-3,5 года, то есть циклы в товарных запасах.

2) Равновесие "второго порядка", достигаемое в процессе формирования цен производства путем межотраслевого перелива капитала, вкладываемого главным образом в оборудование. Отклонения от этого равновесия и его восстановление Кондратьев связывает с циклами средней продолжительности.

3) Равновесие "третьего порядка" касается "основных материальных благ": промышленных зданий, инфраструктурных сооружений, а также квалифицированной рабочей силы, обслуживающей данный технический способ производства. Запас основных капитальных благ должен находиться в равновесии со всеми факторами, определяющими существующий технический способ производства, со сложившейся отраслевой структурой производства, существующей сырьевой базой и источниками энергии, ценами, занятостью и общественными институтами, состоянием кредитно-денежной системы и т.д.

Периодически это равновесие также нарушается и возникает необходимость создания нового запаса "основных капитальных благ", которые бы удовлетворяли складывающемуся новому техническому способу производства. По Кондратьеву такое обновление "основных капитальных благ", отражающее движение научно-технического прогресса, происходит не плавно, а толчками и является материальной основой больших циклов конъюнктуры. Обновление и расширение "основных капитальных благ", происходящее во время повышательной фазы длинного цикла радикально изменяют и перераспределяют производительные силы общества. Для этого требуются огромные ресурсы в натуральной и денежной форме. Они могут существовать только в том случае, если были накоплены в предшествующей фазе, когда сберегалось больше, чем инвестировалось.

В фазе подъема постоянный рост цен и заработной платы порождал у населения тенденцию больше расходовать, в период спада, наоборот падают цены и заработная плата. Первое ведет к стремлению сберегать, а второе - к снижению покупательной способности. Аккумуляция средств происходит также за счет падения инвестиций в период общего спада, когда прибыли становятся низкими и возрастает риск банкротства.

Можно заметить, что такие явления имели место в капиталистической экономике в 80-х годах, когда наблюдался отлив капиталов из производственной сферы в сферу спекулятивных биржевых операций.

Снижение товарных цен по Кондратьеву приводит к росту относительной стоимости золота. Возникает стремление увеличить его добычу. Появление дополнительного денежного металла способствует росту свободного ссудного капитала, и, когда его накапливается достаточное количество, рождается возможность новой радикальной перестройки хозяйства.

Основные элементы внутреннего эндогенного механизма длинного цикла по Кондратьеву таковы:

1. Капиталистическая экономика представляет собой движение вокруг нескольких уровней равновесия. Равновесие "основных капитальных благ" (производственная инфраструктура плюс квалифицированная рабочая сила) со всеми факторами хозяйственной и общественной жизни определяет данный технический способ производства. Когда это равновесие нарушается, возникает необходимость в создании нового запаса капитальных благ.

2. Обновление "основных капитальных благ" происходит не плавно, а толчками. Научно-технические изобретения и нововведения при этом играют решающую роль.

3. Продолжительность длинного цикла определяется средним сроком жизни производственных инфраструктурных сооружений, которые являются одним из основных элементов капитальных благ общества.

4. Все социальные процессы - войны, революции, миграции населения - результат преобразования экономического механизма.

5. Замена "основных капитальных благ" и выход из длительного спада требуют накопления ресурсов в натуральной и денежной форме. Когда это накопление достигает достаточной величины, возникает возможность радикальных инвестирований, которые выводят экономику на новый подъем.

Основные современные теории длинных волн.

Инновационные теории.

Одна из теорий длинных волн - инновационная теория. Эта теория была разработана австрийским экономистом Й.Шумпетером, который одним из первых воспринял и применил идею кондратьевских циклов. Свои взгляды он изложил в книге "Теория экономического развития", вышедшей в 1913 году.

По мнению Шумпетера, при капитализме не существует какой-либо прибыли кроме чистого дохода от предпринимательства, а большинство владельцев капитала получают не прибыль, а лишь вознаграждение за собственный труд. Но некоторые предприниматели не желают мириться с таким положением. Они более инициативны, предприимчивы и смелы, чем другие, поэтому на них приходится роль первооткрывателей, внедряющих в производство новые товары и виды техники, открывающих новые рынки и источники сырья, по-новому организующих производство. При успехе их начинаний вознаграждением служит высокая предпринимательская прибыль, как плата за дополнительный риск и высокую компетентность.

Вслед за такими предпринимателями в новые сферы устремляется постоянно растущая группа последователей. Инновации охватывают все большее количество взаимозависимых отраслей. В экономике начинается период ускоренного роста. Он продолжается до тех пор, пока инновации не охватывают большую часть производства, тогда предпринимательская прибыль начинает рассеиваться и, наконец, исчезает. При этом экономика возвращается к тому же состоянию, что было до подъема. Из этого не следует, что прекращение подъема перерастает в кризис. Кризисы Шумпетер объясняет влиянием внешних факторов.

Помимо Й.Шумпетера к последователям инновационного направления в теории длинных волн относят таких ученых, как Саймон Кузнец, Герхард Менш, Альфред Клайнкнехт, Джакоб Ван Дайн.

Теория перенакопления в капитальном секторе.

Эта концепция длинных волн разработана в середине 70-х годов в Массачусетском технологическом университете под руководством профессора Джея Форрестера. Он констатировал, что изменения предыдущих 20-ти лет в экономике не укладывались в динамику среднесрочного цикла, поэтому внимание уделялось долгосрочным колебаниям. Была разработана сложная математическая модель, уравнения которой выведены в результате опроса бизнесменов, финансистов, политических деятелей, и в дальнейшем применялось компьютерное моделирование.

За большие циклы, по мнению исследователей, отвечают процессы, происходящие в отраслях, выпускающих средства производства. Коротко этот механизм можно описать так. Допустим, что конечный продукт экономики состоит из двух секторов: производства средств производства и выпуска потребительских товаров. Капитальный сектор, производящий средства производства, обеспечивает машинами и оборудованием не только отрасли, выпускающие потребительские товары, но и самого себя. Рост потребления вызывает еще более быстрый рост средств производства, то есть между двумя отраслями действует акселератор. Согласно утверждению авторов модели, величина этого акселератора в реальной жизни намного больше того, который необходим для равновесного движения. Это связано с тем, что рост капитала в условиях постоянного спроса ускоряется дополнительными обстоятельствами: спекуляциями, переоценкой спроса, изменением реального процента по кредитам, различным срокам запаздывания поставок, пирамидальной платежной структуре. Все эти факторы способствуют перенакоплению в капитальном секторе. Заказы сначала резко растут, а потом резко сокращаются. Этого достаточно для появления длительных колебаний.

Теории, связанные с рабочей силой.

Данная группа теорий основывается на рассмотрении теорий длинных волн с точки зрения закономерностей рабочей силы. В основном последователи этой теории интегрировали фактор влияния рабочей силы на длинные волны с каким-либо еще фактором. Одним из таких ученых является Кристофер Фримен, совместивший инновационные идеи с проблемами занятости и социальными аспектами.

Фримен возглавлял рабочую группу, проводившую исследования в этой области в 1970-1984 годах. По их мнению, центральным фактором при формировании длительных колебаний во всех сферах экономической жизни являются инновации. Однако занятость выступает не только как следствие, но играет активную роль в качества переключателя экономической активности в нижнюю позицию.

Механизм, благодаря которому занятость становится таким переключателем можно описать следующим образом. Введение новых технологий вызывает к жизни новые отрасли. На ранних стадиях применения пионерских технологий спрос на рабочую силу носит ограниченный или интенсивный характер. Это происходит в силу того, что объемы нового производства еще не велики и требуется не массовая, а особо квалифицированная, уникальная рабочая сила. Постепенно увеличиваются объемы производства и акцент делается на капиталосберегающей технике, спрос на рабочую силу начинает увеличиваться. Этот рост продолжается до насыщения спроса как на рабочую силу, так и на соответствующие товары. Параллельно растет заработная плата и увеличиваются издержки. Возникает необходимость трудосберегающих инноваций. Происходит отлив рабочей силы, снижение заработной платы, и общего спроса, то есть спад в экономике.

Ценовые теории.

Одним из сторонников ценового направления в объяснении длинных волн является Уолт Уитмен Ростоу. По словам Ростоу, изменения в спросе и предложении сырья и пищевых продуктов, а соответственно цен на них сказываются на инновационной активности, которая определяет последовательность лидирующих отраслей и сама зависит от них. Кроме того, большое влияние оказывают демографические факторы, жилищное строительство, Изменение структуры рабочей силы. Эти три момента неразрывно связаны друг с другом. Выделяя и объединяя их, Ростоу пытается интегрировать в своей теории длинных волн три направления: 1) аграрно-ценовое, 2) инновационно-инвестиционное и 3) демографическое. Далее Ростоу анализирует кондратьевские длинные волны, стремясь проследить взаимосвязь трех выделенных им явлений в каждом из циклов. Также к сторонникам ценовой концепции длинных волн относят американского ученого Брайана Берри.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Дальнейшее развитие теории длинных волн видится в создании новой теории, содержащей все основные факторы, влияющие на данный процесс, так как отсутствием такой мультифакторности страдают большинство перечислявшихся моделей.

Теоретические концепции длинных волн важны тем, что они дают необходимую основу для оценки состояния экономики и прогнозирования ее будущего состояния.

По прогнозам большинства ученых, верхняя точка подъема была пройдена экономикой в начале 70-х годов. С середины 70-х годов экономика находится в состоянии кризиса.

Восточный университет

по дисциплине «История экономических учений»

на тему: « теория «длинных волн» Н.Д.Кондратьева»

Выполнила.

В Мир проходит очередной этап экономического переустройства. На наших глазах, за относительно короткое время произошел кризис модели глобального неолиберального капитализма. Мы действительно находимся сейчас на изломе Длинной Волны. Но определяется он не только изменениями в технологиях, но и в не меньшей, а возможно, даже в большей степени состоянием общественных институтов — от доминирующих форм экономической организации и механизмов государственного управления до системы ценностей и идеологии. В экспертных дискуссиях все активнее звучат аргументы о необходимости и возможности технологического рывка при глобальном переходе к новому технологическому укладу, связанному с Цифровой Экономикой. Эти аргументы восходят к теории российского экономиста Николая Кондратьева, который в 20-е годы XX-столетия предположил, что наряду с конъюнктурными 10-летними Циклами существуют и более длинные 50-60-летние экономические Циклы, которые предопределяются фундаментальными Технологическими Изменениями. Позднее Йозеф Шумпетер назвал эти циклы Кондратьевскими Волнами. Кондратьев и Шумпетер выделяли три таких волны — первая, 1780-1840 годов, связана с использованием угля и паровых двигателей, вторая, 1840-1890 годов, опиралась на развитие железных дорог, а третью, 1890-1940 годов, определило электричество. В более поздних исследованиях выделялись четвертая волна (1940-1980 годы) — «век электроники и микроэлектроники» и пятая волна (после 1980 года) — внедрение информационных технологий и телекоммуникаций.

Многие эксперты, в частности, известный словацкий политолог Даниэль Шмихула, говорят, что мир проходит последние стадии этой волны и что в дальнейшем с ускорением внедрения инноваций временные рамки Кондратьевских Волн могут сжаться до 25-30 лет. Теория циклов технологических революций Даниэля Шхмиулы заключается в том, что главные технологические инновации происходят не постоянно, а посредством особых циклов. И временные интервалы этих циклов сокращаются из-за технического прогресса. Период времени с наиболее высокой концентрацией технологических новшеств назывваютя - Технологической Революцией. Период технологической революции или как этап инноваций соотносится с фазой начала экономического роста. Когда появляются новые технологии, доказавшие свою пригодность на практике, происходит временное сокращение новых технологических разработок. Так как в этот период делается упор на максимальное практическое применение уже существующих технологий. Этот период обозначается как Этап Применения. Этот этап связан с периодом экономического роста и, возможно, даже Экономическим Бумом. Однако в определенный момент прибыльность, т.е. соотношение прибыли и цены новых технологий снижается до уровня технологий предыдущего поколения. Рынки насыщены технологическими продуктами, а новые капиталовложения в этот изначально новый сектор не принесут прибыли выше средней. В этот момент начинается Кризис, который подталкивает к новым технологическим исследованиям. Таким образом, этап Стагнации и Кризис преодолеваются новой технологической революцией с новыми технологиями, которые оживят экономику. И эта новая Технологическая Революция - начало новой Длинной Волны. На мой взгляд, мы действительно находимся сейчас на изломе Длинной Волны, но определяется он не только изменениями в технологиях, но и в не меньшей, а возможно, даже в большей степени состоянием общественных институтов — от доминирующих форм экономической организации и механизмов государственного управления до системы ценностей и идеологии.

О «черных лебедях» и человеческих ошибках
Последние 30 лет мы жили в условиях глобального доминирования либеральной идеологии — что предопределялось поражением Советского Союза в холодной войне и исчезновением планового хозяйства как альтернативы рыночной экономике. С начала 1990-х годов рынок стал основой для ведения экономической деятельности в мире (за исключением Кубы и Северной Кореи). Большинство стран перешли к демократии — по крайней мере, по форме. Модель либеральной демократии, сложившаяся в Европе и США, воспринималась элитами развивающихся стран как очевидный образец для подражания. Известный американский философ и политолог Фрэнсис Фукуяма писал в этой связи о «конце истории» — имея в виду, что вместо борьбы идеологий движущими факторами развития станут экономический расчет, забота об экологии и удовлетворение изощренных запросов потребителя.

Радикальное устранение барьеров для торговли товарами и услугами, внедрение новых, распределенных в пространстве форм организации производства с помощью информационных технологий позволили включить в глобальный рынок новые страны — прежде всего Китай и государства бывшего СССР — и новые ресурсы в виде дешевой рабочей силы и запасов полезных ископаемых. Все это дало импульс устойчивому экономическому росту, который продолжался почти 20 лет. На базе МВФ, Всемирного банка, WTO, регулярных встреч стран «семерки» (а с присоединением России — «восьмерки») стала выстраиваться архитектура глобального управления, подкреплявшая ощущение всеобщей победы идей либеральной демократии.

Но у глобализации и либерализации были как выигравшие, так и проигравшие. Среди выигравших в первую очередь — политические и бизнес-элиты развитых стран, продвигавшие саму идею глобализации и получавшие значимые ренты от управления глобальными цепочками создания стоимости, а также их партнеры в развивающихся странах. К числу выигравших можно также отнести представителей возникающего среднего класса в Китае, Индии и других странах «третьего мира», куда в 1980-90-е годы переносились производственные мощности из развитых экономик. Их средние доходы выросли, но выросло или очень выросло и неравенство в этих странах.

Среди проигравших — те, кого глобальная конкуренция выкинула на обочину развития. В развивающемся мире сюда попали большие социальные группы (например, ремесленники и базарные торговцы в арабских и африканских странах) и даже целые страны (такие как Афганистан, Сомали или Судан). Cхожие процессы происходили и в развитых странах. Глобализация привела и там к усилению неравенства и к размыванию того среднего класса, который с 1950-х годов считался главной опорой демократии.

Как показывают исследования ведущего мирового специалиста в области бедности и неравенства Бранко Милановича, если за 20 лет (с 1988 по 2008 год) доходы среднего класса в Китае, Вьетнаме, Таиланде выросли в два раза и более, то прирост доходов нижнего среднего класса развитых стран за тот же период составил лишь несколько процентов. Если взять за 100% весь выигрыш в глобальном доходе в эти годы и оценить его распределение между богатыми и бедными социальными группами, то окажется, что 44% совокупного выигрыша получили 5% наиболее богатых людей, а 19% приходится на богатейший 1%, из которого больше половины, или 36 млн человек,— американцы.

Поляризация до определенного момента не порождала острого социального напряжения. С одной стороны, различия в уровне потребления в развитых странах сглаживало бурное развитие потребительского кредитования: средний класс финансировал текущее потребление за счет будущих доходов. С другой стороны, доминирование в массовом сознании либеральных идей и устойчивый экономический рост создавали ощущение, что у каждого есть шанс, надо лишь приложить усилия.

Глобальный кризис 2008-2009 года стал поворотной точкой в восприятии модели либерального миропорядка. Реакция на кризис во всех странах свелась к вливанию денег в экономику. Общей целью было поддержание стабильности, благодаря чему мы пережили «глобальную рецессию» вместо «глобальной депрессии». Но не произошло реальных изменений в общей модели экономической жизни — хотя кризис выявил ее явные дефекты, обусловленные, в частности, уклонением транснациональных компаний от налогообложения и иного национального регулирования. Осознание этих дефектов и связанных с ними рисков привело к изменению ожиданий и настроений экономических агентов, многие из которых в условиях возросшей неопределенности стали воздерживаться от инвестиций в новые проекты, что, в свою очередь, выразилось в заметном замедлении роста после кризиса.

Замедление это имело политические последствия. Представители неэлитных групп, рассчитывавшие прежде на «свой шанс», начали сознавать, что их ожидания были иллюзией. Стало нарастать социальное напряжение, проявившееся в разных формах — от массовых политических протестов и свержения авторитарных режимов в арабских странах в 2011 году до Brexit и победы Трампа на выборах президента США в 2016 году. В развивающихся странах все большее влияние приобретают радикальные экстремистские движения. В развитых странах — всплеск популярности «новых лидеров», выступающих за «восстановление границ» в торговле и миграции и возврат к «традиционным ценностям». Таким образом, несмотря на рост благосостояния почти во всех странах мира в 1990-2000-е годы, абсолютное сокращение бедности, доступность новых технологий для миллиардов сегодняшний мир не кажется ни стабильным, ни спокойным, как еще десять лет назад.

Все это позволяет говорить о кризисе модели глобального неолиберального капитализма. Где выход из кризиса и что может прийти на смену прежней модели? Для ответа на этот вопрос стоит обратиться к истории. Конкуренция и экспансия капитала на новые рынки, бурное развитие технологий и экономический рост, рост неравенства, но и новые возможности, движение от авторитарных режимов к свободе и демократии — характеристики не только последних 30 лет, но и конца XIX — начала ХХ века.

На Переломе Длинной Волны
Либеральный капитализм тогда опирался на идеи свободной конкуренции в экономике и демократии в политике. Но рыночная конкуренция несла в себе свое отрицание — любая фирма стремилась к монопольным позициям. Инструментом достижения этой цели, с одной стороны, были новые технологии и инвестиции, а с другой — вытеснение конкурентов и обеспечение доступа к сырью и рабочей силе с помощью «административного ресурса». По мере концентрации собственности и капитала в пределах национальных государств происходило все большее подчинение политики интересам крупного бизнеса, что находило свое выражение в борьбе за колонии и жестком подавлении рабочего движения. Следствием этого было усиление социального неравенства и рост популярности социалистических идей.

Чтобы элиты развитых стран начали реагировать на эти вызовы, потребовались две катастрофы — Первая мировая война и Великая депрессия 1929-1933 годов. Они привели к появлению альтернативных моделей общества, которые прямо противостояли идеологии либеральной демократии — в лице «диктатуры пролетариата» и плановой экономики в СССР и фашизма в Италии и Германии. При очевидных идеологических различиях между СССР и нацистской Германией их экономическая политика имела общие черты: активное вмешательство государства в экономику, социальные гарантии широким массам. По тому же пути фактически пошел и Франклин Делано Рузвельт, ставший президентом США в разгар Великой депрессии в 1932 году. Его «новый курс» включал регулирование зарплат и занятости и рост госрасходов (в том числе на развитие инфраструктуры), что в соответствии с идеями знаменитого британского экономиста Джона Мейнарда Кейнса должно было привести к восстановлению спроса. Важными компонентами «нового курса» стало регулирование банков и ограничение деятельности монополий, введение прогрессивных налогов на доходы, развитие социальных программ. Схожая политика в этот период проводилась и в странах Западной Европы — от Швеции до Великобритании.

По сути все это означало реакцию лидеров развитых капиталистических стран на идущий от масс запрос на социальную справедливость — что в политике позволило им удержать общество от движения к авторитарному и тоталитарному правлению, а в экономике в дальнейшем создало предпосылки для перехода к модели «государства всеобщего благосостояния». Развитие антимонопольного регулирования в послевоенный период ограничило для крупных компаний возможности манипулирования ценами и продажами на национальных рынках — но национальные правительства поддерживали их активность на внешних рынках, где сохранялась конкуренция, дававшая стимулы к повышению эффективности и внедрению инноваций. Высокие налоги дали базу для государственных расходов на военные нужды, науку, образование, которые стимулировали научно-технический прогресс.

Стоит подчеркнуть: в СССР при другой идеологии и плановой экономике шли схожие процессы. Плановое хозяйство было не способно обеспечить должные стимулы к снижению издержек и инновациям на уровне предприятий, что в конечном счете предопределило проигрыш СССР в экономической конкуренции с Западом. Однако до 1960-х годов преимущества рынка над плановой экономикой были неочевидны.

Все эти сходства позволяют говорить об общемировом тренде «прихода государства в экономику» в 1930-1960-е годы в ответ на провалы рынка и политические катаклизмы при либеральном капитализме конца XIX — начала XX века. Результатом этих сдвигов к социализму в одних странах и разным формам госкапитализма в других стал бурный экономический рост и социальная динамика в 1950-1960-е годы во всем мире. Однако уже к середине 1960-х годов появились признаки исчерпания потенциала модели развития «с опорой на государство».

Представители неэлитных групп начали сознавать, что их ожидания были иллюзией. Стало нарастать социальное напряжение, проявившееся в разных формах — от массовых политических протестов и свержения авторитарных режимов в арабских странах до Brexit и победы Трампа на выборах президента США

Проявлением политического кризиса этой модели стали протесты против войны во Вьетнаме и движение за гражданские права в США и студенческие революции в Западной Европе. Те же устремления лежали в основе «оттепели» в СССР в 1956-1964 годах и «пражской весны» 1968 года. В известном смысле сказанное справедливо даже для Китая, где Мао Цзэдун в период «культурной революции» 1965-1966 годов использовал молодежное движение хунвейбинов для ослабления бюрократического аппарата.

Затем наступил экономический кризис этой модели — с распадом Бреттон-Вудской системы валютного регулирования в 1968-1973 годах и переходом к плавающим валютным курсам, нефтяным шоком 1973-1974 годов (когда страны ОРЕС прекратили поставки нефти в США и Англию за их поддержку Израиля в войне Судного дня — и цена на нефть выросла в четыре раза, что стало ударом для мировой экономики) и стагфляцией 1970-х годов в большинстве развитых стран. Осознание кризиса модели с опорой на государство стало отправной точкой для обратного движения маятника — к экономическому либерализму. Это движение возглавили Маргарет Тэтчер и Рональд Рейган.

К 1970-м годам стало очевидным поражение социалистического блока в глобальной конкуренции: СССР и другие соцстраны не смогли обеспечить широким массам уровень жизни, сравнимый с тем, что давали своим гражданам более эффективные рыночные экономики. Китай отстал от развитых стран в десятки раз — но китайская элита оказалась способна пойти на эксперименты и реформы; возможно, это предопределялось тем, что у лидеров КПК в конце 1970-х годов была власть, но не было ресурсов.

Парадоксально, но при радикальных различиях в уровне развития и организации общества характер китайских реформ, инициированных Дэн Сяопином в 1979 году, был близок к тому, что начали делать Тэтчер в Англии и Рейган в США. Во всех трех случаях речь шла о дерегулировании экономики и предоставлении большей свободы экономическим агентам. И именно эти три страны — США, Китай и Великобритания — получили, пожалуй, наибольшие выигрыши от новой эпохи. Те же, кто вошел в этот процесс позже (и Россия в их числе), приобрели гораздо меньше, но зато в полной мере ощутили на себе издержки либерализации и глобализации.

Итак, за сто лет мир прошел два цикла в трансформации моделей экономической организации общества — от господства свободного рынка к доминированию государства и обратно к либеральному устройству экономики. Для каждого из этих циклов было характерно преобладание определенной идеологии в интеллектуальной среде и в массовом сознании — с акцентом на социальную справедливость в первом случае и на свободу во втором. Запрос на социальную справедливость (и его обоснования в теории и политике) возник как ответ на крайне высокий уровень неравенства конца XIX — начала XX века. Запрос на свободу был порожден избыточным вмешательством государства в общественные и экономические отношения в период после Второй мировой войны.

Неопределенность в экономике, терроризм и политическая нестабильность, подъем национализма и все новые вооруженные конфликты свидетельствуют, что модель глобального неолиберального капитализма подошла к исчерпанию своих возможностей. Что удерживает ее от распада? Прежде всего, высокая степень экономической и финансовой взаимозависимости стран, результат глобализации. Если обособление национальных экономик и возможно, то лишь в средне- и долгосрочной перспективе. Другие сдерживающие факторы — обеспечение коллективной безопасности в противостоянии террористическим угрозам и контроль экологических рисков.

«Новые лидеры» (от Виктора Орбана в Венгрии до Дональда Трампа в США и от Реджепа Тайипа Эрдогана в Турции до Нарендры Моди в Индии), пришедшие к власти под националистическими и популистскими лозунгами и выступающие против неолиберальной модели, не предлагают реальных альтернатив. Более того, по оценкам экспертов, предложенные ими меры приведут лишь к усилению накопленных диспропорций и противоречий — и этим лидерам, не ответившим на запрос масс и не выполнившим обещаний, придется перекладывать ответственность на внутренних и внешних врагов, что вызовет внутренние конфликты и геополитическую напряженность.

Тем не менее есть две альтернативы современной модели глобального капитализма. Первая — идеологическая. Это государство по шариату: социальная справедливость на принципах ислама. Понимание этой альтернативы дает опыт развития Ирана после исламской революции 1979 года. Несмотря на экономические санкции США в течение почти 40 лет, несмотря на кровопролитную многолетнюю войну с Ираком (погибли от 400 до 800 тыс. человек из 40 млн населения страны) Иран смог сохранить независимость. Его политическая система, сформированная исламскими богословами, оказалась устойчива к внешним и внутренним шокам — в том числе благодаря перераспределению доходов и мерам социальной поддержки, которые адресованы широким народным массам. Однако эта модель оказалась не способна к экономическому воспроизводству — в Иране практически отсутствуют инвестиции: экономика до сих пор функционирует за счет инфраструктуры, построенной еще во времена шаха.

Поэтому более реальна другая альтернатива — технологическая, связанная с «цифровой экономикой» и четвертой промышленной революцией. Непрерывные инновации в ИТ дают все новых игроков, все новые формы организации бизнеса, новые «сетевые» формы коммуникации; размываются границы компаний и национальные. Одновременно растет роль городских агломераций как центров экономической активности. Эти сдвиги дают большие возможности, но они же порождают большие риски. Смена технологического уклада, представляющая угрозу для существующих игроков и для сложившихся организаций, скорее всего, будет вести к сопротивлению с их стороны — с использованием как экономических, так и политических, и «силовых» рычагов. Важная особенность этой альтернативы — объективно она дает больше возможностей для развитых стран с их емкими рынками и более сложной правовой, экономической и технической инфраструктурой. Готовность новых игроков как-либо делиться выигрышами вызывает большие сомнения, а это означает новое усиление поляризации между богатыми и бедными странами.

Базой для сокращения разрыва между развитым Cевером и развивающимся Югом могло бы стать массовое производство — если оно начнет ориентироваться не на спрос из стран «золотого миллиарда», а на потребности среднего класса развивающихся стран. Как было показано еще в классической работе Piore & Sabel (1984), массовое производство, обеспечивающее существенное снижение издержек, но требующее очень больших единовременных капиталовложений, может устойчиво функционировать только при наличии стабильного массового платежеспособного спроса. В США в 1930-50-е годы такой спрос был сформирован путем регулирования заработной платы в частном секторе, роста расходов в бюджетной сфере, введения пособий по безработице и других социальных программ, которые финансировались за счет госдолга и повышения налогов.

Применительно к современным развивающимся странам такой подход к созданию широкого среднего класса, предъявляющего платежеспособный спрос на стандартные товары массового производства, реализовать существенно сложнее. Причина — иной механизм распределения рент, генерируемых массовым производством. В США и Европе в начале и середине ХХ века эти ренты аккумулировалась национальными компаниями, которые попадали под регулирование национальных правительств — а значит, могли быть изъяты и перераспределены через налоги на прибыль корпораций или прогрессивные ставки налогообложения личных доходов. В развивающихся странах сейчас эти ренты в значительной мере аккумулируются транснациональными компаниями (ТНК), которые размещают штаб-квартиры в развитых странах, а налоги платят в офшорах. Возможности воздействия на ТНК у большинства развивающихся стран весьма ограничены.

Такими возможностями по-прежнему обладают правительства развитых стран, особенно когда они координируют действия. Теоретически можно было бы говорить о том, чтобы ренты, аккумулируемые компаниями развитых стран, целенаправленно перераспределялись развивающимся странам. Исторический аналог такого перераспределения — «план Маршалла», запущенный правительством США в 1948 году и предусматривавший выделение из американского бюджета $13 млрд на восстановление в Европе. При очевидных политических мотивах (противостояние с СССР) в основе плана лежал здравый экономический расчет — они стали катализатором спроса и способствовали восстановлению рынков для американских компаний.

Результатом запуска и реализации «плана Маршалла-2.0» в сочетании с мерами по регулированию рынков труда и развитию социальных программ в развивающихся странах могло бы стать формирование глобального «государства всеобщего благосостояния» и сокращение социальной базы для радикальных и экстремистских движений. Подобные идеи давно звучат в работах Виктора Полтеровича, Владимира Попова и других экспертов, но пока они выглядят утопическими. Для их реализации нужен качественно иной уровень взаимодействия и готовность к международной кооперации со стороны элит в развитых и развивающихся странах. Переговоры и поиск компромиссов затруднены: мир стал многократно сложнее, и устойчивое равновесие сегодня невозможно без диалога с многочисленными новыми стейкхолдерами и учета их интересов.

Кризис 2008-2009 годов, казалось бы, подтолкнул к такому сотрудничеству — именно после него активизировалась деятельность «двадцатки» (куда, в отличие от « семерки», входят лидеры ведущих развивающихся стран). Однако ослабление эффектов кризиса вновь снизило стимулы к кооперации. Как показывает история, без сильнейших потрясений элиты не идут на изменение сложившегося порядка — похоже, такие потрясения еще предстоят.

Но сами по себе будущие катаклизмы не дадут отрезвляющего и оздоровляющего эффекта, если не придут новые лидеры, и их личности будут иметь огромное значение. А это значит, что компромиссы станут возможны, если в одно и то же время к власти в наиболее крупных странах мира придут люди, способные вести диалог друг с другом и при необходимости противостоять частным интересам своих национальных элит.

Каковы будут роль и место России в этих процессах? У меня нет ответа на этот вопрос. После неудавшихся экспериментов с построением «либеральной демократии» в 1990-е годы и «госкапитализма с корейским лицом» в 2000-е российская элита утратила внятное видение будущего и строит политику на апелляциях к великой истории России. Но без видения будущего и без новой модели развития, с которой согласны основные группы российского общества, попытки «технологического скачка», о которых говорилось в начале статьи, не дадут желаемого эффекта.

И последнее. В человеческой истории от многих великих цивилизаций, которые на определенной стадии не смогли разрешить внутренних конфликтов и противоречий, остались лишь руины. А история продолжалась — поскольку рядом существовали другие общества, оказавшиеся более конкурентоспособными. Радикальное отличие сегодняшнего мира в том, что глобализация сделала его взаимосвязанным и единым — и если при развитии катастрофических сценариев (в логике «черного лебедя» Нассима Талеба) лидеры ведущих стран не смогут договориться друг с другом, мы можем действительно прийти к концу истории, и от миропорядка останутся лишь глобальные руины.

Компромиссы станут возможны, если в одно и то же время к власти в наиболее крупных странах мира придут люди, способные вести диалог друг с другом и при необходимости противостоять частным интересам своих национальных элит

Ренты Глобализации и Рспределения
В начале и середине ХХ века все стадии массового производства были сконцентрированы в развитых странах. Здесь же происходил сбыт продукции, основным потребителем которой с середины ХХ века выступал массовый средний класс. Из колоний (которые после Второй мировой войны приобрели независимость) поступало лишь сырье. В последние 30 лет либерализация внешней торговли, развитие информационных технологий, снижение транспортных издержек и открытие рынков для иностранных инвесторов изменили эту привычную структуру.

Цепочки по-прежнему находятся под управлением компаний из развитых стран и главными рынками сбыта по-прежнему остаются страны «золотого миллиарда». Однако процесс создания стоимости, осуществлявшийся прежде в рамках одной компании, теперь распадается на самостоятельные функциональные стадии — от НИОКР и дизайна до собственно производства, логистики, маркетинга, рекламы и розничных продаж. Каждая из них может быть представлена независимыми фирмами, которые находятся в разных странах мира и работают на разных заказчиков (см. график Andreas Wieland, https://scmresearch.org/2015/07/04/the-smile-of-value-creation).

Такая структура повышает гибкость всей цепочки и ее эффективность — так как каждую функцию теперь можно отдать наиболее конкурентоспособному исполнителю. В результате потребитель получает товар по более низкой цене, а фирмы, включенные в цепочку,— большую прибыль или ренту. Однако в силу разной интенсивности конкуренции эта рента неравномерно распределяется по стадиям внутри цепочки. Ее доля выше на начальных и конечных стадиях, которые, как правило, представлены фирмами из развитых стран. Наиболее существенную долю ренты обеспечивает функция по координации взаимодействия отдельных звеньев цепочки. Ее тоже обычно выполняют транснациональные компании из США, Европы или Японии. Напротив, фирмы из развивающихся стран в основном задействованы на стадии производства и оказания стандартных услуг, где высок уровень конкуренции и ниже доля добавленной стоимости. В итоге большая часть выигрышей или рент от новой, распределенной в пространстве организации производственных процессов на глобальных рынках достается компаниям из развитых стран.

Прежде чем перейти непосредственно к теории длинных волн Кондратьева, стоит отметить глубокую мировоззренческую позицию ее создателя. А именно убежденность в существовании объективных закономерностей в общественной жизни и экономике в частности. А также понимание задачи науки как постижение, выявление, познание этих последовательностей и использование этого знания для целенаправленного экономического процесса.

Общая характеристика научного наследия

На самом деле позиция Н. Д. Кондратьева, которая написана выше, отражена в знаменитой фразе Огюста Конта. Именно ею Николай Дмитриевич заканчивает одну из своих работ по проблемам предвидения:

Знать, чтобы предвидеть, предвидеть, чтобы действовать

Именно это изречение было идейным кредо Кондратьева в теории длинных волн.

Научный метод

Николай Дмитриевич Кондратьев практически всегда, еще с университетских времен, интересовался определенным кругом вопросов. Его всегда волновала методологическая тема, особенно если посмотреть его самые ранние студенческие работы в научном кружке. Кстати, на сегодняшний день все его учения находятся в свободном доступе.

Помимо того что Николая Дмитриевича интересовали методологические вопросы, он также увлекался статистико-экономической темой. То есть данный подход для него был одним из способов, чуть ли не главным, для выявления объективных явлений, которые наличествуют в экономической жизни. И без этого он не мыслил себе никакую работу, то есть он, в принципе, не был склонен к такому дедуктивному построению учений. Но перед тем, как была разработана теория длинных волн, Кондратьев несколько поменял свое мнение.

Большие циклы

Это была проблематика планирования, прогнозирования и регулирования экономики, которая всячески подталкивалась реальными вопросами. В то время они были постоянно на слуху и обсуждались многими учеными в стране. Это аграрный вопрос и проблемы рынка, сельхозпродукции и так далее.

Также можно отметить, что некоторые работы Кондратьева, особенно написанные в самый первый период, имеют историко-экономическое направление, а отчасти даже этнографическое. Но были у Николая Дмитриевича и какие-то политические учения. Особенно много их вышло в первые годы советской власти, которую он сильно недолюбливал.

Проблема экономической динамики

Данный аспект является центрально-теоретическим во всем творчестве Н. Д. Кондратьева. Именно на этом стоит остановиться подробнее. Николай Дмитриевич вошел в историю экономической науки как автор гипотезы больших циклов и теории длинных волн.

Кондратьев не первый проявил интерес к этой проблеме. Поэтому ученого нельзя назвать открывателем. Он не первый упомянул об экономическом механизме и в целом о долгосрочных циклических процессах.

Об этом стали говорить в связи с длительной депрессией в сельском хозяйстве, которая имела место с 1870 года по конец XIX века. У первых исследователей длинных волн было желание понять, почему же это явление стало таким длительным. На самом деле, такая проблема тянула за собой все остальные.

У Кондратьева и в долгосрочных рассуждениях о циклах была масса предшественников как в России, так и за рубежом. Некоторые из этих людей выделяли такой экономический механизм, как большие циклы. Кто-то даже выделял просто целую волну.

Объяснение движущей силы

Что, собственно, определяет теорию длинных волн в экономике, состоящую из повышающей стадии, то есть почти пятьдесят-шестьдесят лет, и понижательной части? Почему происходит такое интересное движение? Какова связь этого процесса с техническим прогрессом? В чем заключается механизм этого движения большого цикла? Как они соотносятся с обычными интервалами? И как эти большие циклы относятся с перспективными?

Именно эти вопросы обсуждались и Николаем Дмитриевичем Кондратьевым, и его последователями на основе его идей.

Основные труды

Вот основные работы Кондратьева:

• «Мировая экономика и ее конъюнктура во время и после войны». Выпущен труд был в 1922 году. Именно в этой главе экономист упоминает о существовании теории циклических кризисов. И в последующих работах идет обсуждение этой темы.
• «Большие циклы конъюнктуры». Выпущена работа в 1925 году.
• «К вопросу о больших циклах конъюнктуры». Представлено учение в 1926 году.
• «Большие циклы конъюнктуры» — 1928 год. Это доклад, который был представлен в институте экономики РАНИОН (Российская ассоциация научно-исследовательских институтов общественных наук).

Кондратьев. Теория длинных волн. Кратко

На самом деле, экономист Кондратьев эмпирически пытался обосновать наличие всех долгосрочных колебаний. То есть саму гипотезу он обосновывает опытным путем, анализируя имеющиеся в распоряжении тогда ряды: цены, накручиваемые проценты, заработная плата, оборот внешнеторгового рынка для четырех капиталистически развитых стран. На самом деле, конечно же, все это определялось в значительной степени наличием баз данных.

В своих работах ученый показывает, что в движении перечисленных показателей можно заметить долгосрочные циклы. Разумеется, что эти интервалы получены непростым наблюдением за всеми цифрами, там была проведена соответствующая статистическая работа по выделению трендов и так далее.

После этого исследования экономист Кондратьев предлагает три неполные волны: повышательная волна 1780-1810 гг., далее следует понижение конъюнктуры 1810-го, 1817-го и далее до 1844-1851 гг. Повышение наблюдается с 1844-1851 гг. по 1870-1875 гг. Затем следует понижение с 1870-го по 1890-1896 гг. Новая повышательная волна с 1890-1896 гг. по 1914-1920 гг. И так далее.

Вот волна, которая началась в конце XIX века, ее повышение продлилось до начала 20-х годов XIX века. И что же дальше? У Кондратьева, естественно, не было дальнейших показателей. Поэтому найти точные данные по поводу того, что будет в конце 20-х или 30-х годов не представлялось возможным. Николай Дмитриевич писал только о тех временах, которые уже прошли.

Дальнейшие периоды

Понятно, что у каждого ученого, да и у многих людей возникал такой соблазн нарисовать, продлить дальше эту картину циклических моментов. Посмотреть, куда в будущем попадают повышательные и понижательные волны, где находятся точки перегиба, что там вообще происходит.

Но, естественно, можно предположить, что если к 1890 году прибавить 50-60 лет, то получатся 40-50-е годы ХХ столетия. То есть конец волны. А вот после 1940 года можно ожидать начало подъема. Соответственно, вот этот промежуток, начиная с двадцатых годов, — это начало понижательной волны. В начале этого периода, конечно же, ничего хорошего ждать не приходится. Почему так происходит? Потому что существуют некоторые эмпирические правильности, которые Кондратьев выводит, используя историческую статистику. Он описал, что, собственно, происходило на повышательных волнах и на понижательных.

Связь кризиса с техническим прогрессом

Можно выделить несколько главных эмпирических правильностей из работ Николая Дмитриевича Кондратьева:

• В частности, это то, что во второй половине на понижательной стадии появляются довольно бурные технические усовершенствования, а также начинают развиваться новые способы производства различных базисных товаров и самих средств для создания инноваций.
• А другая эмпирическая правильность связана с тем, что на повышательной волне большого цикла малые периоды оказываются менее разрушительными, чем на понижательном отрезке.

Николай Дмитриевич Кондратьев пытается фактически извлечь максимум из того, что можно достать из имеющегося статистического материала.

Каков механизм этого процесса?

Появление больших циклов конъюнктуры вызывается оборотом основного капитала с большим сроком службы, накоплением свободного денежного капитала и научно-техническим прогрессом.

Здесь чувствуется, что идея взята у Туган-Барановского о том, что якобы большие волны конъюнктуры имеют ту же модель, что и 7-11-летние циклы Жюгляра. Эта гипотеза высказана Туган-Барановским в 1917 г. в работе "Бумажные деньги и металл".

Некоторые факты, появившиеся в мировой экономике, показали правоту Кондратьева. Например, это двигатель внутреннего сгорания, паровой двигатель и так далее. Вот именно эти крупные научно-технические открытия и рассматривает ученый. Социальные потрясения, связываемые теорией с повышательной волной, совпадают с предсказываемыми сроками теории длинных волн.

Если брать одно из определений слова "конъюнктура", то оно гласит, что конъюнктура - это сложившаяся на данный промежуток времени обстановка, ситуация в какой-либо сфере общественной жизни. Если говорить о экономической конъюнктуре в условия капиталистической системы, то здесь имеются ввиду конкретные условия процесса производства, а также ситуация сложившаяся на рынках на данной фазе капиталистического цикла.

Если рассматривать сложившуюся на данный момент конъюнктуру и определяющие ее факторы, то среди них можно выделить три основные группы:

1. Постоянно действующие факторы нециклического свойства (научно-технический прогресс, демографические факторы, расходование природных ресурсов).
2. Постоянно действующие циклические факторы (будут рассматриваться далее).
3. Случайные и временно действующие факторы (стихийные бедствия, войны).

Если исключить воздействие последней группы факторов (случайных), то получится примерно следующая картина:

Общей тенденцией мировой экономики и большинства стран является повышение уровня цен, экономический рост - рост конъюнктуры, это можно проследить по условной линии тренда, составляющими которого являются постоянно действующие нециклические факторы. Однако если даже в долговременном периоде прослеживается тенденция к росту, то все равно рост этот не равномерен. Рост может уступать место спаду.

Это объясняется тем, что на линию тренда накладываются циклические колебания.
Данные колебания представляют собой следующие друг за другом подъемы и спады уровней деловой активности на протяжении некоторого периода времени. Они имеют следующие общие черты:

1. Пик цикла.
2. Спад.
3. Низшая точка.
4. Фаза оживления.

Наиболее продолжительными из выделяемых колебаний являются так называемые "большие циклы конъюнктуры", они имеют период 45-60 лет. На эти циклы накладываются среднесрочные колебания: цикл запасов, среднесрочный, строительный (Кузнеца); далее следуют сезонные колебания деловой активности. Вместе эти колебания отражают тенденции развития экономической системы, и рыночной конъюнктуры.
Все перечисленные циклы, и в большей степени циклы Кондратьева наиболее ярко проявляются при анализе экономики промышленно-развитых стран.

Длинные волны в экономике или "большие циклы конъюнктуры начали анализироваться экономистами в середине XIX века. В 1847 году английский ученый Х. Кларк отметил, что между двумя мировыми "экономическими катастрофами" 1793 и 1847 годов прошло 54 года, и предположил, что такой интервал не случаен и должны существовать какие-то "физические" причины этого явления.

Далее Английский ученый В. Джевонс заметил повторяющиеся длительные периоды роста и падения в анализировавшихся им рядах цен. Однако он не смог найти объяснения этому явлению, причины общей для всех случаев.
В 6О-х годах того же века была разработана теория циклических кризисов К. Марксом. Эта теория дала толчок к изучению феномена длинных волн учеными марксистского толка.

В 19О1 году русский марксист А.И. Гельфанд впервые сформулировал, что капиталистической экономике свойственны длительные периоды спада и застоя. Он отмечал, что циклические кризисы, приходящиеся на период подъема, выражены слабее, а в период спада - наоборот глубже и продолжительнее. Причинами подъема рынка в начале ХХ века этот ученый считал открытие новых рынков, внедрение электричества и рост добычи золота.

Далее за А.И.Гельфандом изучением длинных волн занимались голландские экономисты марксистского толка Я. Ван Гельдерен и С. Де Вольф. Ван Гельдерен в 1913 году, опираясь на разнообразную статистику, включавшую как длинные ряды цен так и более короткие ряды производства, показатели финансов, данные о международной торговле, миграции, занятости, разработал теорию волнообразного эволюционного движения при капитализме. Его работу в дальнейшем продолжил его друг Де Вольф.