В поисках счастья герои поэмы «Кому на Руси жить хорошо» прежде всего обращаются к представителям высшего сословия: дворянству и духовенству. На дороге им встречается помещик из соседнего села, рассказывающий о своей жизни. Так появляется образ Оболта-Оболдуева в поэме «Кому на Руси жить хорошо» Некрасова, и образ этот далеко не однозначен.

Уже сам смысл фамилии Оболта-Оболдуева подсказывает читателю о том, каков этот человек. «Оболдуй – невежа, неотесанный человек, болван» – такое толкование этого слова предоставляет в своем словаре Даль. Использованное в качестве имени собственного, оно отлично передает отношение крестьян в пореформенной Руси к помещикам. Сам Оболт-Оболдуев своим вопросом «Чему учился я?» косвенно подтверждает правильность своей фамилии. Любопытно, что Некрасов не выдумывает ее, а берет из родословных книг Владимирской губернии.

Помещик Оболт-Оболдуев вызывает смешанные впечатления. «Румяненький и кругленький», с «молодецкими ухватками», любящий посмеяться, он не похож на злого человека. Его наивная гордость своим происхождением от татарина Оболдуева способна вызвать разве что добродушную усмешку. Сам же он предпочитал обращаться с крестьянами, как отец: «больше ласкою я привлекал сердца».

Он с горечью вспоминает ушедшие времена, когда на праздники он христосовался с крестьянами, воспринимая их как одну большую семью, «по-братски» беседовал с вернувшимися с заработков мужиками и с невинным любопытством ждал их подарков: вина, варенья и рыбы. Не лишен Оболдуев и некой поэтической черты в характере. Его описание времен, когда помещик был единовластным хозяином на своей земле, наполнено искренним восхищением красоты русской земли. Озера, пашни, заповедные луга, дремучие леса, размеренный быт помещичьих усадьб и разнузданная удаль псовой охоты, «рыцарской, исконно-русской потехи» – вот что проносится перед глазами читателя во время рассказа Оболта-Оболдуева. Горечь его вполне искренняя: он отлично понимает, что былые времена уже не вернутся, и сожалеет не столько о своей потерянной власти, сколько о ушедшем величии Руси.

По жизни по помещичьей
Звонят!.. Ой жизнь широкая!
Прости-прощай навек!

Так восклицает помещик, заслышав далекий звон. Можно сказать, что в поэме «Кому на Руси жить хорошо» Оболт-Оболдуев выступает как трагический герой.

Но в то же время Некрасов не дает забыть о другой стороне помещичьей жизни: их счастье оплачивалось непосильным крестьянским трудом. Недаром мужики выслушивают излияния помещика с усмешкой, переглядываясь. И правда, достаточно вспомнить описание изможденного Якима Нагого, чтобы «пузатенький» барин перестал вызывать сочувствие. И тут образ конкретного Оболдуева переходит в сатирический, собирательный образ помещика вообще. Этот помещик привык жить за счет других: «сорил казну народную».

Венцом творчества Н. А. Некрасова является народная поэма-эпопея «Кому на Руси жить хорошо». В этом монументальном произведении поэт стремился как можно полнее показать основные черты современной ему российской действительности и раскрыть глубокие противоречия между интересами народа и эксплуататорской сущностью господствующих сословий, и прежде всего поместного дворянства, которое в 20-70 годах XIX века уже окончательно изжило себя как передовой класс и стало препятствовать дальнейшему развитию страны.

В споре мужиков

О том, «кому живется весело, вольготно на Руси», первым претендентом на право называть себя счастливым был объявлен помещик. Однако Некрасов значительно расширил сюжетные рамки, предначертанные завязкой произведения, вследствие чего образ помещика появляется в поэме лишь в пятой главе, которая так и называется - «Помещик».

Впервые помещик предстает перед читателем таким, каким его увидели крестьяне: «Какой-то барин кругленький, усатенький, пузатенький, с сигаркою во рту». С помощью уменьшительных форм Некрасов передает снисходительное, презрительное отношение мужиков к бывшему владельцу живых душ.

Следующее за этим авторское описание внешности помещика Оболт-Оболдуева (Некрасов использует прием значений фамилии) и его собственный рассказ о своем «благородном» происхождении еще более усиливает иронический тон повествования.

В основе сатирического образа Оболдуева лежит разительный контраст между значительностью жизни, благородством, ученостью и патриотизмом, которые он с «достоинством» приписывает себе, и действительной ничтожностью существования, крайним невежеством, пустотой помыслов, низостью чувств. Печалясь о милом его сердцу дореформенном времени, со «всякой роскошью», бесконечными праздниками, охотой и пьяным разгулом, Оболт-Оболдуев становится в нелепую позу сына отечества, отца крестьянства, радеющего о будущем России. Но вспомним его признание: «Сорил казну народную». Он произносит нелепые «патриотические» речи: «Русь-матушка, с охотою утратила свой рыцарский, воинственный, величественный вид». Восторженный рассказ Оболт-Оболдуева о помещичьей жизни при крепостном праве воспринимается читателем как неосознанное саморазоблачение ничтожества и бессмысленности существования бывших крепостников.

При всей своей комичности Оболт-Оболдуев не так уж безобидно смешон. В прошлом убежденный крепостник, он и после реформы надеется, как и прежде, «жить чужим трудом», в чем он видит назначение своей жизни.

Но все же времена таких помещиков прошли. Это чувствуют и сами крепостники, и крестьяне. Хотя Оболт-Оболдуев разговаривает с мужиками снисходительно-покровительственным тоном, однако приходится ему стерпеть недвусмысленные крестьянские издевки. Это чувствует и Некрасов: Оболт-Оболдуев просто недостоин ненависти автора и заслуживает лишь презрения и недоброжелательной насмешки.

Но если об Оболт-Оболдуеве Некрасов говорит с иронией, то образ еще одного помещика в поэме - князя Утятина - обрисован в главе «Последыш» с явным сарказмом. Символично само название главы, в которой автор, резко саркастически используя в какой-то мере прием гиперболизации, рассказывает историю самодура - «последыша», не желающего расставаться с крепостническими порядками помещичьей Руси.

Если Оболт-Оболдуев все же чувствует, что к старому возврата нет, то выживший из ума старик Утятин, даже в облике которого осталось мало человеческого, за годы барства и деспотической власти настолько проникся убеждением, что он «божеской милостью» господин, которому «на роду написано блюсти крестьянство глупое», что крестьянская реформа представляется этому деспоту чем-то противоестественным. Именно поэтому родственникам не стоило особого труда уверить его в том, что «мужиков помещикам велели воротить».

Рассказывая о диких выходках «последыша» - последнего крепостника Утятина (которые кажутся особенно дикими в изменившихся условиях), Некрасов предупреждает о необходимости решительного и окончательного искоренения всех пережитков крепостничества. Ведь именно они, сохранившиеся в сознании не только бывших рабов, в конечном счете погубили «непокладистого» мужика Агапа Петрова: «Не будь такой оказии, не умер бы Агап». Ведь в отличие от Оболт-Оболдуева князь Утятин и после крепостного права остался фактически хозяином жизни («Известно, не корысть, а спесь его подрезала, Соринку он терял»). Утятина опасаются и странники: «Да барин глуп: судись потом…» И хотя сам Последыш - «юродивый помещик», как зовут его крестьяне, - скорее смешон, чем страшен, концовкой главы Некрасов напоминает читателю о том, что крестьянская реформа не принесла подлинного освобождения народу и реальная власть по-прежнему остается в руках дворянства. Наследники князя бессовестно обманывают крестьян, которые в конце концов лишаются своих заливных лугов.

Все произведение проникнуто ощущением неизбежной гибели самодержавного строя. Опора этого строя - помещики - изображены в поэме «последышами», доживающими свой век. Давно нет на свете свирепого Шалашникова, умер «помещиком» князь Утятин, не имеет никакого будущего ничтожный Оболт-Оболдуев. Символичный характер имеет картина опустевшей барской усадьбы, которую по кирпичику растаскивают дворня (глава «Крестьянка»).

Таким образом, противопоставив в поэме два мира, две сферы жизни: мир господа помещиков и мир крестьянства. Некрасов с помощью сатирических образов помещиков приводит читателей к выводу о том, что счастье народа возможно и без Оболт-Оболдуева и Утятиных и лишь тогда, когда сам народ станет подлинным хозяином своей жизни.

В споре мужиков о том, «кому живется весело, вольготно на Руси», первым претендентом на звание счастливого оказывается помещик. Взглянуть на помещичье счастье поэт революционной борьбы, мучительно переживавший покорность народа, его темноту и забитость, решает глазами самих закабаленных крестьян.

Вот портрет первого помещика:

... кругленький,

Усатенький, пузатенький,

С сигарочкой во рту.

...румяненький,

Осанистый, присадистый,

Шестидесяти лет;

Усы седые, длинные,

Ухватки молодецкие...

Кругленький и румяненький Оболт-Оболдуев, закончивший свой рассказ-воспоминания страдальческими рыданиями, при всей своей комичности совсем не безобиден. В главе «Помещик» автор поэмы смог сатирически показать и молодецкие ухватки этого осанистого деспота. При этом Оболт-Оболдуев разоблачает себя не только в момент сожалений о минувших днях, когда «дышала грудь помещичья свободно и легко»: .. .Кого хочу - помилую,

Кого хочу - казню.

Закон - мое желание!

Кулак - моя полиция!

Удар искросыпительный,

Удар зубодробительный.

Удар скуловорррот!..

Не менее страшен Оболт-Оболдуев и в своей восторженно-нелепой позе патриота, радеющего о будущем России.

Не о себе печалимся,

Нам жаль, что ты, Русь-матушка,

С охотою утратила

Свой рыцарский, воинственный,

Величественный вид!

Россия - не неметчина.

Нам чувства деликатные,

Нам гордость внушена!

Сословья благородные

У нас труду не учатся.

У нас чиновник плохонький

И тот полов не выметет...

Очевидные невежество, казнокрадство, пустота помыслов, низость чувств Оболта-Оболдуева, его способность жить только чужим трудом на фоне разговоров о пользе для России, о том, что «поля - недоработаны, посевы - недосеены, порядку нет следа!», позволяют крестьянам сделать сочувственно-издевательский вывод:

Порвалась цепь великая,

Порвалась - расскочилася:

Одним концом по барину,

Другим по мужику!..

Не менее выразителен образ другого помещика с такой же «говорящей» фамилией - князя Утятина-Последыша. Отношение автора поэмы и к этому персонажу чувствуется уже в карикатурном описании его внешнего облика:

Нос клювом, как у ястреба,

Усы седые, длинные

И - разные глаза:

Один здоровый - светится,

А левый - мутный, пасмурный,

Как оловянный грош!

Символично и само название главы об этом выжившем из ума старике-помещике - «Последыш». Представленный в поэме с большим сарказмом барин, который «весь век чудил, дурил», готов принять на веру и себе в удовольствие спектакль, который разыгрывают для него за вознаграждение его бывшие холопы. Сама мысль о какой-либо крестьянской реформе настолько не укладывается в голове Утятина, что родственникам-наследникам не составляет никакого труда уверить его, что «мужиков помещикам велели воротить». Поэтому же ему сладкой музыкой звучат слова бурмистра, воспринятые без осознания их саркастической сути:

Вам на роду написано

Блюсти крестьянство глупое,

А нам работать, слушаться,

Молиться за господ!

Теперь порядки новые,

А он дурит по-старому...

Чего стоят последние поистине дикие распоряжения этого «юродивого помещика», над которыми потешается народ: на «вдове Терентьевой женить Гаврилу Жохова, избу поправить заново, чтоб жили в ней, плодилися и правили тягло!», в то время как «той вдове - под семьдесят, а жениху - шесть лет!»; глухонемой дурачок назначается сторожем помещичьей усадьбы; пастухам приказано унять коров, чтобы мычанием своим не будили барина.

Но и вовсе не юродивые наследники князя Утятина бессовестно обманывают крестьян, лишая их обещанных им заливных лугов. Так что ничего, по сути, не меняется между дворянами и крестьянами: у одних - власть и богатство, у других - ничего, кроме нищеты и бесправия.

В главе «Савелий, богатырь святорусский» есть образ еще одного помещика-крепостника-жестокого Шалашникова, «воинскою силою» покоряющего крестьян, выколачивающего из них оброк:

Отменно драл Шалашников.

Судя по рассказу о нем, ничего другого этот бесчеловечный зверь-помещик и не умел. Оттого и «не ахти великие доходы получал».

Глядя на Оболта-Оболдуева, князя Утятина, жестокосердного Шалашникова, читатель понимает, что если на Руси и возможно счастье, то только без таких «божеской милостью» господ, не желающих расставаться с крепостническими порядками помещичьей Руси.

Сатирическую направленность поэмы «Кому на Руси жить хорошо» подтверждает символичная картина опустевшей барской усадьбы, которую дворня растаскивает по кирпичику. Она созвучна авторской мысли, что изображенные в поэме всевозможные «последыши» доживают свой век, как, по убеждению Некрасова, доживает свой век и самодержавное устройство России, породившее таких помещиков-крепостников.

Как в представленном фрагменте реализуется принцип саморазоблачения персонажа?

В данном фрагменте Оболт-Оболдуев саморазоблачает себя и помещичий строй через свой монолог. Он горюет об утере крепостнического рая, когда помещики жили в роскоши и «не день, не два – по месяцу» пировали и считали себя хозяевами Руси: «Не только люди русские, Сама природа русская Покорствовала нам». Иронически описывает Некрасов видение помещиком животных, которые якобы одобряют чревоугодие и разгульный образ его жизни: «Жирей-жирей до времени!», «Гуляй-гуляй до осени!». Но на самом деле помещики наживали богатство за счет оброчных крестьян и без них они способны только «закручиниться» и «упасть лицом в подушечку».

В каких произведениях русской литературы представлены образы помещиков и в чем их можно сопоставить с персонажем некрасовского произведения?

Образы помещиков представлены в комедии Д.

И. Фонвизина «Недоросль» и в романе Н. В. Гоголя «Мертвые души».

Подобно Оболт-Оболдуеву, в условиях полной безнаказанности герой Фонвизина помещик Скотинин стал самодуром. Своеволие в Оболт-Оболдуеве выражается через его реплики: «Кого хочу – помилую, Кого хочу – казню», «Закон – мое желание, Кулак – моя полиция!». Скотинин же, гордый дворянин, считает, что он волен колотить слугу тогда, когда захочет.

Гоголевский помещик Манилов, как и Оболт-Оболдуев, считает себя носителем духовной культуры. Манилов считает себя образованным человеком, хотя в его кабинете два года подряд лежит книга с закладкой на 14 странице, а к греческому имени сына он прибавляет латинское окончание «юс». Оболт-Оболдуев так же считает себя ученым дворянином, но на самом деле, как и Манилов, не является таким, а поэтому образы этих двух героев смешны.

Авторское отношение к Грише Добросклонову, несомненно, положительное. Он называет своего героя отмеченным «печатью дара Божьего» посланцем и предвещает ему «путь славный, имя громкое», т.к. Грише уготовлена судьба народного заступника. Как и автор, Добросклонов ратует за освобождение крестьян от помещичьего гнета и хочет видеть в русском народе настоящих граждан, мыслящих и полезных для общества. Рисуя образ Гриши, Некрасов показывает, каким должен быть русский человек: самоотверженным (Гришу не пугает ни чахота, ни Сибирь), верящим в будущее России и служащим на ее пользу.

В каких произведениях русских писателей важную роль играют песни и в чем эти произведения можно сопоставить с произведением Н.А. Некрасова «Кому на Руси жить хорошо»?

Песни играют важную роль в таких произведениях, как поэма М. Ю. Лермонтова «Песнь про… купца Калашникова» и роман-эпопея Л. Н. Толстого «Война и мир».

Подобно песне Добросклонова, песнь лермонтовских гусляров выражает народную мысль: если Гриша поет об изменении народной судьбы, то гусляры восхваляют образ смелого, правдолюбивого русского человека, воплощенного в купце Калашникове.

Песня Наташи Ростовой, как и Гриши, производят сильное впечатление на окружающих. Брат Гриши, услышав песню, написанную народным заступником с целью поднять дух крестьян, утешить их в горе, восклицает: «Божественно!», а Николай Ростов после пения Наташи понимает пустяковость своих проблем, осознает, что он счастлив здесь и сейчас и обретает веру в себя.

Обновлено: 2018-05-08

Внимание!
Если Вы заметили ошибку или опечатку, выделите текст и нажмите Ctrl+Enter .
Тем самым окажете неоценимую пользу проекту и другим читателям.

Спасибо за внимание.

Размышлениями о том, каким должен быть человек и в чем должно состоять истинное человеческое счастье, первые четыре главы психологически подготавливают читателя к встрече с Гаврилой Афанасьевичем Оболтом-Оболдуевым. В главе «Помещик», возвращающей развитие сюжета к повествовательной схеме, намеченной «Прологом», в резком контрасте с высокими нравственными идеалами народа (образ Ермила) предстает перед судом правдоискателей жизнь одного из тех, кто превратил русские деревни в Разутово и Неелово, не давал мужику вздохнуть («Недыханьев уезд»), видел в нем рабочий скот, «конягу».

Как мы помним, уже в 40-е годы помещик и мужик представлялись Некрасову двумя полярными величинами, антагонистами, интересы которых несовместимы. В «Кому на Руси жить хорошо» он столкнул лбами помещичью и мужицкую Русь и своей авторской волей заставил Оболта «исповедываться» перед мужиками, рассказывать о своей жизни, отдавая ее на суд народный.

Сатирически нарисованный образ помещика — любителя псовой охоты — проходит через многие произведения Некрасова 40-х годов (водевили «Шила в мешке не утаишь...», «Ростовщик», стихотворения «Псовая охота», «Родина»). Давно уже установлено, что образ «угрюмого невежды» в «Родине» восходит к реальной личности отца поэта. Алексей Сергеевич Некрасов был очень типичной и колоритной фигурой эпохи крепостничества, и исследователи (А. В. Попов, В. А. Архипов, А. Ф. Тарасов) все отчетливее различают черты его облика и в скупом, мрачном, грубом герое «Псовой охоты», и в образе Гаврилы Афанасьевича Оболта-Оболдуева. Оболта роднит с А. С. Некрасовым кулачный метод расправы с крепостными, страсть к охоте, дворянский гонор. Но, как известно, тип никогда не равен прототипу. Оболт-Оболдуев — помещик, образ, синтезирующий в себе черты, наблюдаемые Некрасовым не только у отца, но и других помещиков пореформенной эпохи.

Образ Оболта нарисован сатирически. Это определяет выбор автором фамилии героя, особенности его портретной характеристики, смысл и тон рассказа помещика. Очень любопытна работа автора над именем героя. Во Владимирской губернии были помещики Аболдуевы и Оболдуевы. Во времена Некрасова слово «обалдуй» значило: «невежа, неотесанный, болван». Этот сатирический оттенок в реальной фамилии старинного дворянского рода и привлек внимание Некрасова. А затем поэт, опять-таки используя действительные фамилии ярославских дворян, насыщает фамилию Оболдуев дополнительным сатирическим смыслом: Брыково-Обалдуев (= болван с норовом), Долгово-Обалдуев (= разоряющийся болван) и, наконец, сконструированное по образцу реальных двойных фамилий — Оболт-Оболдуев (= дважды болван, ибо «оболтус» — синоним слова «болван»).

Образ помещика Гаврилы Афанасьевича Оболта-Оболдуева строится автором на выявлении постоянного несоответствия между тем, что думает герой о себе, какой смысл он вкладывает в свои слова, и тем, какое впечатление производит он сам и его рассказ на слушателей — мужиков и на читателя. И это впечатление ничтожности, незначительности, самодовольства, чванливости и комичности героя создается уже первыми строками, рисующими внешность Оболта. Перед странниками предстал «какой-то барин кругленький. / Усатенький, пузатенький», «румяненький. / Осанистый, присадистый». Во рту у него не сигара, а «сигарочка», выхватил он не пистолет, а «пистолетик», такой же, как сам барин, «толстенький». В таком контексте упоминание об «ухватках молодецких» приобретает иронический оттенок, тем более что герой явно не храброго десятка: увидев мужиков, он «перетрусился», «пистолетик выхватил»

И дуло шестиствольное

На странников навел:

— Ни с места! Если тронетесь,

Разбойники! грабители!

На месте уложу!..

Воинственная трусость Оболта настолько диссонирует с намерениями правдоискателей, что невольно вызывает их смех.

Оболт смешон. Смешон, когда с пафосом рассказывает о «подвигах» своих предков, тешивших медведями государыню, пытавшихся поджечь Москву и ограбить казну, когда чванится своим «родословным деревом». Смешон, когда, забыв про «рюмку хереса», «вскочив с ковра персидского», перед семью зоркими наблюдателями в охотничьем азарте машет руками, подпрыгивает, кричит диким голосом «Эй! улю-лю! a-ту!», воображая, что травит лису.

Но Оболт-Оболдуев мужикам не только смешон. Внутренняя враждебность и недоверие к помещику сквозят в каждом слове, в каждой реплике странников. Они не верят «честному, дворянскому» слову, противопоставляя его «христианскому», так как слово

Дворянское с побранкою,

С толчком да с зуботычиной,

ненавистно начинающему сознавать свои человеческие и гражданские права мужику.

В репликах, которыми обмениваются помещик и мужики, сквозит взаимное презрение, издевка, плохо скрытые у Оболта:

Садитесь, ГОСПОДА!...

Прошу садиться, ГРАЖДАНЕ! —

запрятанные в лукавую иронию — у мужиков. Ироническими репликами они обнажают нелепость сословной кичливости Оболта:

Кость белая, кость черная,

И поглядеть, так разные...

Дают оценку «подвигам» его предков:

Не мало их шатается

Прохвостов и теперь...

По пословице «яблоко от яблони недалеко падает» оценивают и самого Гаврилу Афанасьевича:

А ты, примерно, яблочко

С того выходишь дерева?

Скрытая, но то и дело прорывающаяся неприязнь мужиков к помещику обосновывается всем смыслом его рассказа о привольной жизни в дореформенные времена, когда помещикам на Руси жилось «как у Христа за пазухой».

Основой ощущения счастья жизни для Оболта является сознание обладания собственностью: «твои деревни», «твои леса», «твои поля», «свои индейки жирные», «свои наливки сочные», «свои актеры, музыка», каждая травка шепчет слово «твоя». Это самодовольное упоение своим счастьем не только ничтожно в сравнении с «заботой» правдоискателей, но беспредельно цинично, ибо утверждается «с позиций силы»:

Ни в ком противоречия,

Кого хочу — помилую,

Кого хочу — казню.

И хотя тут же Оболт пытается представить свои отношения с крепостными в патриархально-идиллических тонах (совместные молитвы в барском доме, христосованье в Пасху), мужики, не веря ни единому его слову, иронически думают:

Колом сбивал их, что ли, ты

Молиться в барский дом?

Перед теми, кто надрывается от безмерного труда («трещит крестьянский пуп»), Оболт чванливо заявляет о своем неумении и нежелании трудиться, о своем презрении к труду:

Сословья благородные

У нас труду не учатся...

Коптил я небо божие...

Но "грудь помещичья" дышала "свободно и легко" во времена крепостничества, пока не "порвалась цепь великая"... В момент же встречи с правдоискателями Оболт-Оболдуев преисполнен горечи:

И все прошло! все минуло!

Чу! Похоронный звон!..

...По жизни по помещичьей

Звонят!..

Гаврила Афанасьевич замечает перемены, которые произошли в общественной жизни России. Это и упадок помещичьего хозяйства ("усадьбы переводятся", "разобран по кирпичику / Красивый дом помещичий", "поля — недоработаны", в барском лесу звучит "разбойничий" мужицкий топор), это и рост буржуазного предпринимательства ("распложаются питейные дома"). Но более всего гневят Оболта-Оболдуева мужики, в которых нет прежней почтительности, которые "шалят" в помещичьих лесах, а то и еще хуже — поднимаются на бунт. Эти перемены помещик воспринимает с чувством горькой враждебности, т. к. они связаны с разрушением патриархальной помещичьей Руси, столь милой его сердцу.

При всей определенности сатирической окраски образа Оболт, однако, не маска, а живой человек. Автор не лишает его рассказ субъективного лиризма. Гаврила Афанасьевич почти вдохновенно рисует картины псовой охоты, семейного быта "дворянских гнезд". В его речи возникают картины русской природы, появляются высокая лексика, лирические образы:

О матушка, о родина!

Не о себе печалимся,

Тебя, родная, жаль.

Оболт дважды повторяет слова: «не о себе печалимся». Ему, в расстройстве чувств, пожалуй, и впрямь верится, что он печалится не о себе, а о судьбе родины. Но слишком уж часто в речи помещика звучали местоимения «Я» и «мое», чтобы можно было хоть на минуту поверить в его сыновнюю любовь к Родине. Оболту-Оболдуеву горько за себя, он рыдает оттого, что распавшаяся цепь крепостничества ударила и по нему, реформа возвестила начало помещичьего конца.

Когда-то Маркс писал, что «человечество смеясь прощается со своим прошлым, с отжившими формами жизни». Оболт как раз и воплощает в себе те отжившие формы жизни, с которыми прощалась Россия. И хотя Гаврила Афанасьевич переживает тяжелые минуты, его субъективная драма не есть драма объективно-историческая. И Некрасов, взгляд которого устремлен к России будущего, учит смеясь расставаться с призраками прошлого, чему и служит сатирико-юмористическая окраска главы «Помещик».