«Война и мир» — это рефлексия Льва Толстого, рассматривающего под увеличительной лупой последствия Великой Отечественной войны; в какой-то мере является попыткой переосмыслить случившееся. С 1812 года минуло пятьдесят пять лет, сам Толстой рос и воспитывался в среде постоянных обсуждений, когда речь обязательно заходила о недавних событиях, результатом которых стало взятие Москвы французами, а также реально нависла угроза утраты государственности. Российская Империя сумела перебороть саму себя, противопоставив сопернику именно то, за что никто Россию собственно и не любит: климатические особенности, людское терпение до последнего взрывного момента и способность переварить любую чужую культуру, умело вплетая заимствованное в повседневный быт, не впадая в зависимое положение. Написать обо всём этом книгу было просто необходимо. И чем монументальнее получится полотно — тем лучше. Лев Толстой споро взялся за дело, но выполнил его не очень хорошо. Может тут сказалось не слишком умелое использование собранного материала, либо литературный опыт был недостаточным, из-за чего роман «Война и мир» превратился не просто в окно человеческих судеб, а в нечто сумбурное и чересчур насыщенное лишними деталями.

Русское общество начала XIX века активно пожинало плоды петровских реформ, чей топор пробил рубеж неприятия европейской культурой дикой неотесанной Руси, чьи порядки ничего кроме шока вызвать не могли. Хоть Пётр и не преследовал никаких мыслей об евроинтеграции, поскольку его главной заботой было наверстать разрыв в технологиях, способных в недалёком будущем позволить России занять лидирующие позиции на суше и на море. Достаточно было двадцати с лишним лет, чтобы уже не топором, но молотком заколотить брешь, повернувшись к Европе задом, которая уже сама должна была проявлять инициативу. К сожалению, за великими делами следуют дела разжиревших на харчах людей, предавшихся лени и прожиганию достигнутых результатов. Не получилось у России развязаться с Европой, порвав с ней связи. Интеграция только усилилась, что стало особенно заметно в высшем свете, где даже говорить на русском языке считалось постыдным занятием. На место русской речи пришёл французский язык — этот момент активно будет обыгрывать Лев Толстой в первых томах книги, с сарказмом показывая попытки князей шутить на тему крестьянства, прибегая к помощи языка простого народа, отчего хохочет окружающий люд, а читатель лишь недоуменно смотрит на такое положение дел, за которое надо краснеть, а не с восторгом взирать на бесконечные танцы и рауты.

Кажется, Россия была практически потеряна сама для себя. Высший свет с успехом получает образование за границей, будто Россия уже не уважаемое всеми самостоятельное государство, а данник некой метрополии, откуда возвращаются назад будто в ссылку, чтобы удручённо взирать на так и не достигшее важных результатов общество, продолжающее оставаться на окраине Европы не только географически, но и духовно. Всё это очень тяжело даётся пониманию, но ситуация складывалась именно таким образом. Однако, Россия не была бы Россией, если не умела правильно переваривать чужеродные элементы, превращая их в достоинства собственной культуры. Пусть высший свет говорит на французском, иная часть говорит на немецком, а кто-то вообще на английском — это всё плоды интеграции, наводнившие страну иностранными гражданами, которым было очень трудно усвоить русский язык, отличающийся сложной структурой построения слов и возможностью ставить слова в предложениях в каком угодно порядке. Даже ударение в словах не поддаётся никаким закономерностям. Все эти особенности языка являются прямым результатом развития русского народа, такого же непростого, живущего своим собственным укладом жизни. Война с Наполеоном отнюдь не стала спусковым механизмом для роста славянофильства и самосознания. Дело стоит рассматривать с самой банальной стороны: дети иностранцев уже не так отчужденно смотрели на истинную для них родину, а внуки эмигрантов и того более считали себя именно русскими, а не французами-немцами-англичанами, активно помогая восстановлению величия страны.

Дело Петра закончилось успешно. Но в начале XIX века всё обстояло не так благополучно. Засилье иностранного образа жизни приносит плоды для развития России, но в далёкой перспективе всё воспринимается благополучно. Конечно, Лев Толстой не до конца мог осознать это явление, сводя понимание сложившихся дел в пользу разумеющихся вещей, должных быть в виду того, что это просто должно быть именно так, а никак иначе. Да, жизнь не стоит на месте. Однако, Толстой не старается делиться с читателем какими-либо теориями, предлагая принять тот факт, что если уж мы живём именно в таком мире, то просто иного мира быть не должно. История, в понимании Толстого, это чистая формальность: можно предпринимать любые действия, только результат уже заранее определён. Не зря в «Войне и мире» увесистая часть повествования отводится масонам и разжёвыванию их идей, что сводит с ума читателя, когда не удаётся понять истинное призвание вольных каменщиков, использующих мистические элементы и глубокую религиозность для достижения всеобщего блага. Стоит оставить масонов на совести Льва Толстого, как и тут часть текста, где разжёвываются особенности нумерологии и прочих мистических материй. Толстой сам наглядно показывает, что увидеть число зверя можно не только в имени Императора Наполеона, но и в имени одного из главных персонажей, особенно если взять за основу именно то сочетание букв, которое тебе требуется. Именно это уже доказывает то, что Лев Толстой видел в делах фортуны простую закономерность, где результат зависит от верного сочетания цифр, но это никак не означает чего-то сверхъестественного.

Самый главный недочёт «Войны и мира» — это полное игнорирование низшего сословия русских людей, то есть крепостных крестьян. Лев Толстой подробно говорит о страданиях знати, чья собственность уходит в руки французской армии; он даже говорит о бедах русского войска, что теряет больше людей при отступлении от невыносимых условий. Но где же слёзная доля рядового человека, являющегося главным кирпичиком общества, от чьего поведения зависит благополучие всех вышестоящих сословий? Солдаты — безликая масса, выполняющая волю командования, теряющая головы на поле боя от случайно пролетающих ядер. В общей суматохе на клочки может разорвать и генералиссимуса, настолько кашеобразным представляет баталии Лев Толстой, не сводя всё к подробным описаниям каждого боя, предпочитая ограничиваться думами о манёврах. Хорошо, когда кто-то с умным видом размышляет над ходом войны, считая себя истиной в последней инстанции. «Война и мир» теряет всю свою прелесть из-за чрезмерной документальности, куда автор старается поместить действующих лиц, смешивая их поступки с действиями реальных исторических фигур.

Описать войну изнутри — это отличный художественный приём, позволяющий дополнительно показать те моменты, которых на самом деле могло и не быть. Всем хорошо знаком эпизод, когда оглушённый Болконский взирает на небо, слушая внутреннюю тишину, порождённую долгим желанием побыть наедине с самим собой; но это сделано Толстым только для того, чтобы показать фигуру Наполеона, которая предстаёт перед читателем именно такой, какой её представляет себе автор, но не как раненый Болконский, чья жизнь вот-вот оборвётся, а он лежит в гуще исторических событий, не имея возможности действительно помочь своей стране. Через Ростова Толстой показывает веру молодых людей в непобедимость России и в величие императора, за которого можно и нужно биться до самой смерти, не считаясь с возможными потерями; фанатичность главного героя поражает воображение, однако Толстой никак не объясняет поведение Ростова, считая это вполне обоснованным. Позже через Безухова Толстой приведёт яркий пример отчаянного человека, который от никчёмной жизни «пойдёт на баррикады», будто участник Великой французской революции, готовый принять смерть уже не за императора, а за спонтанно возникшие ценности, кричащие ему о необходимости встать на защиту родного дома; только дальше Толстой из Безухова делает подлинного сумасшедшего, потерявшего разум, едва ли не с факелом отправляя его по тлеющей Москве искать Наполеона, чтобы убить антихриста и принести действительную пользу людям (именно людям, а не государству в целом).

Лев Толстой настолько детально уходит в описание боевых манёвров, что это заставляет его подолгу задерживаться над каждой сценой, не давая читателю что-то пропустить из происходящих событий. Этот приём Толстой активно будет использовать и в последующих произведениях, сводя с ума читателя, в чьи планы не входит подсчёт оставшихся патронов у главного героя, решившего стреляться, да за неопытностью побеждая умелого стрелка. Это же относится и к тем сценам, где Толстой нагнетает интригу, сводя в могилу добрую часть героев: кому-то суждено погибнуть на поле боя, иные погибнут в мирное время, допустим от родов.

Вообще, стоит сейчас вспомнить Безухова, чей идеальный портрет сквозит подобно решету. Хорошим человеком он никогда не был. Наследство ему свалилось с неба, правильно распорядиться финансами он не сумел. Жёны его были женщинами лёгкого поведения, а сам он является типичных примером неповоротливого рохли, эволюцию которого Толстой решил поставить в центр повествования. Жизнь шла для Пьера в виде взлётов и падений, каждый раз давая Безухову возможность реабилитироваться в глазах окружающих. «Война и мир» даже заканчивается самым благоприятным для него образом, давая читателю ощущение недоумения, что якобы активная деятельность перевернула представление человека о мире, заставив забыть обо всём, что было мило его душе. Пускай это будет так. Всё это останется на совести Льва Толстого, показавшего развитие событий далеко не в том виде, который был бы наиболее благоприятен. Пожалуй, на долю Безухова выпало поучаствовать во всех событиях, которые были только возможны. Одно навсегда останется непонятным: каким образом тепличное создание переросло в пламенного человека, в огне которого оно перегорело, утратив весь запал, сведя мироощущение к изначальному состоянию. Был всплеск, растворившийся в пустоте. «Война и мир» становится своеобразной пустотой, не давая читателю никакого конкретного понимания произошедшего, кроме желания Толстого показать свою точку зрения. Граф подвержен рефлексии — это свойственно для тех сорока лет, в которые он взялся за принёсшую ему признание эпопею.

Взятие Москвы французами — хорошая возможность для размышлений, которыми Толстой щедро делится с читателем. Почему всё сложилось именно так при Аустерлице, почему продолжили отступать после Бородина, отчего решили сдать Москву, как вышли из положения: обо всём подробно, невзирая на художественность «Войны и мира». Кажется, Толстой забыл для чего он пишет свою книгу, вновь и вновь подменяя понимание общей проблемы своими личными представлениями. Только читателю гораздо интереснее другое, отчего Наполеон не пошёл на Санкт-Петербург, взятие которого было бы более важным для его армии. Красные стены Кремля не могли послужить образом тряпки для быка, чьи мысли и желания направлены именно на реальный шанс захватить древнюю столицу России, богатой храмами. Толстой невольно желает реабилитировать Наполеона перед самим собой, чьи войска накануне марш-броска на Россию потерпели сокрушительное поражение от Испании, не сумев одолеть не самого грозного противника. Перед читателем не раз будет представать образ Наполеона, а также мысли французского императора, за которого решит мыслить Лев Толстой, проявив таким образом смелость. Привыкший всё детально описывать, Толстой не допустит оставить читателя в неведении касательно фигуры великого человека, в конце-концов нагнав такую скуку, когда уже не имеет никакого значения то, чем именно занимался Наполеон в ссылке, якобы думая о причинах, приведших его политические достижения к полному краху.

Что именно привлекает в «Войне и мире», так это те слова Толстого, в которых он даёт понимание бессмысленности человеческой агрессии. Если всё изначально определено, а продолжение политики в виде войны всё равно приводит к горю и частичному переделу границ между государствами, то стоит ради всего этого нарушать спокойный уклад жизни? Можно с этим утверждением согласиться: идеи Толстого о всеобщем благе и возможности противопоставить любой угрозе мирное решение проблемы — хорошо известны читателю. Позже ярким последователем этих идей станет Махатма Ганди и ряд других политических деятелей, чьи «бескровные» революции позволили добиться желаемого результата. Однако, опять же, это всё трудно осмысливать в рамках короткого размышления над прочитанной книгой, где автор лишь ближе к концу произведения решает подвести подобный итог, вызывая у читателя очередное недоумение. Почему Толстой столь увлекательно давал сухие отчёты о боях, если всё должно решаться мирными способами? Почему персонажи «Войны и мира» более агрессивны, нежели действительно преследуют те цели, о которых Толстой с жаром рассказывал, давая образ определённого деятельного масона? Или Толстой сам был масоном, что сокрушался над невозможностью реализовать замыслы в виду использования тайной организации в угоду личного роста его членов, пользующихся связями входящих в неё влиятельных людей?

Большое полотно непростого времени, перегруженное размышлениями Льва Толстого, где мир не может существовать без войны, а война питается плодами мирного времени. Осталось поговорить о цикличности исторических процессов, но Толстой их обошёл вниманием — обойду и я.

Дополнительные метки: толстой война и мир критика, толстой война и мир анализ, толстой война и мир отзывы, толстой война и мир рецензия, толстой война и мир книга, Leo Tolstoy, War and Peace

Данное произведение вы можете приобрести в следующих интернет-магазинах:
Лабиринт | Ozon | My-shop

Это тоже может вас заинтересовать:
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
— Михаила Шолохова
— Маргарет Митчелл
— Эриха Ремарка

Максим Аверин рассказал о любимых книгах в честь 450-летия издания первой книги на Руси «Апостол». Первые ее экземпляры вышли из-под станка Московского печатного двора в марте 1564 года. Кстати, в выходные открылась выставка старопечатных книг и рукописей в Российской государственной библиотеке, где в центре экспозиции как раз книга-юбиляр. Для читательниц Woman"s Day актер объяснил, почему эти произведения нельзя не читать.

Фото Starface

Александр Пушкин. «Евгений Онегин» (1823–1831)

Обложка романа «Евгений Онегин»

О чем:

После бурной жизни в Петербурге любитель любовных интриг и развлечений Евгений Онегин уезжает к дяде в деревню. Новость, что дядя умер, а сам он стал его наследником, не радует Онегина, а тихая размеренная жизнь в деревне вводит Евгения в тоску. Настроение героя меняет его знакомство с соседом, восемнадцатилетним романтиком Владимиром Ленским. Новый друг знакомит его с семьей помещика Ларина, признавшись, что влюблен в его младшую дочь Ольгу. В Онегина же влюбляется старшая сестра – Татьяна, чувства которой Евгений решительно отвергает. На обеде у Лариных Онегин, желая вызвать у Ленского ревность, демонстративно оказывает внимание Ольге. Дуэль, на которую Онегина вызвал оскорбленный друг, заканчивается гибелью Ленского. Спустя несколько лет Онегин случайно встречается с Татьяной Лариной и влюбляется в нее. Та признается, что по-прежнему любит Евгения, но, несмотря на чувства, останется верной своему мужу. Признание вводит повесу Онегина в растерянность...

Понять значение словосочетания « русский дух».

Роман в стихах Пушкин писал несколько лет, в 20–30-е годы XIX века. Прошло почти 200 лет, но его строчки не потеряли своей актуальности. Скажем, прошлогодняя премия «Золотая маска» досталась именно постановке «Евгения Онегина» в Театре им. Вахтангова.

Это первая книга на русском языке, в которой представлены все уголки российской жизни. И выпукло показаны духовные и социальные проблемы, которые до сих пор вызывают споры. Коротко и с большой иронией в книге показа экономическая и культурная жизнь в России. Как ни забавно, но даже эти аспекты пересекаются с сегодняшним днем: стабильное восхищение русским балетом ну и смех относительно распродажи природных ресурсов с получением взамен заморских побрякушек. Но основа основ и причина популярности романа в генеральной линии «Онегина» – теме любви. Женская страсть, мужское безразличие, ревность на пустом месте, крушение иллюзий показаны Пушкиным во всей своей вызывающей красе.

Три мудрые цитаты:

Чем меньше женщину мы любим,

Тем легче нравимся мы ей.

Я, сколько ни любил бы вас,

Привыкнув, разлюблю тотчас.

Но грустно думать, что напрасно

Была нам молодость дана,

Что изменяли ей всечастно,

Что обманула нас она;

Что наши лучшие желанья,

Что наши свежие мечтанья

Истлели быстрой чередой,

Как листья осенью гнилой.

Михаил Лермонтов. «Маскарад» (1835)

О чем:

Евгений Арбенин вместе с другом князем Звездичем веселятся на балу, где вскоре появляется супруга Арбенина Нина. В разгар бала-маскарада неизвестная дама, которой оказывал внимание Звездич, дарит ухажеру найденный ею браслет, который обронила Нина. Евгений, обнаружив пропажу браслета с руки жены, уверен, что жена изменяет ему с близким другом. Ведомый ревностью и страстью, он отравляет ее ядом. После смерти любимой Арбенин узнает о невиновности Нины и от горя сходит с ума.

Пополнить копилку житейской мудрости.

Совершить ошибку, запутавшись в хороводе жизненных масок, элементарно. Куда сложнее всегда сделать разумный выбор, не ослепнув в лучах любви-ревности. «Маскарад» – утонченное напоминание о таких вроде бы простых вещах, которые мы часто усложняем или попросту забываем. Лермонтов показывает, как гордыня возносит человека, а следом она же и уничтожает его. Еще он выставляет карточную игру как модель взаимоотношений людей, ужасающую никчемную модель, в которой нет ни уважения, ни любви, ни дружбы, а лишь желание власти и ощущения собственной значимости. Не актуально ли?

Три мудрые цитаты:

Ты прав, глупец, кто в женщине одной

Мечтал найти свой рай земной.

Мир для меня - колода карт,

Жизнь - банк; рок мечет, я играю,

И правила игры я к людям применяю.

Что жизнь? давно известная шарада

Для упражнения детей;

Где первое - рожденье! где второе –

Ужасный ряд забот и муки тайных ран,

Где смерть - последнее, а целое - обман!

Николай Гоголь. «Мертвые души» (1842)

Николай Васильевич Гоголь

О чем:

События происходят в городе N, куда приезжает бывший коллежский советник Павел Чичиков. Выдавая себя за помещика, Чичиков привлекает внимание к своей персоне и становится везде желанным гостем. Позже выясняется, что истинная цель появления Чичикова в городке заключается в довольно странном желании. Чичиков покупает у местных помещиков умерших крестьян, которые еще числились в живых. Горожане, уверенные, что Чичиков обзавелся крепостными крестьянами, его поздравляют с удачным приобретением. Но авантюру лжепомещика раскрывают Ноздрев и Коробочка. Испугавшись позора и наказания, Чичиков скрывается из города…

Убедиться, что в России вранье и мошенничество процветают давным-давно. Удивиться прозорливости Гоголя, который в середине XIX века обозначил большинство проблем русского человека, как и первый зафиксировал популярные и поныне типы личностей жителей России. Чего только стоят нарицательными фамилии – Ноздрев или Плюшкин! Гоголь показал типажи людей, лишенных высоких устремлений, думающих только о себе, по сути, пожизненных накопителей, жаждущих достигнуть своих целей любыми средствами. Ку-ку, о времена, о нравы, разве это не о сегодняшнем дне опять же? Читать, смеяться, удивляться и восхищаться!

Три мудрые цитаты:

Больше всего береги и копи копейку, эта вещь надежнее всего на свете. Товарищ или приятель тебя надует и в беде первый тебя выдаст, а копейка не выдаст, в какой бы беде ты ни был. Все сделаешь и все прошибешь на свете копейкой.

И оказалось ясно, какого рода созданье человек: мудр, умен и толков он бывает во всем, что касается других, а не себя; какими осмотрительными, твердыми советами снабдит он в трудных случаях жизни! «Экая расторопная голова! - кричит толпа. - Какой неколебимый характер!» А нанесись на эту расторопную голову какая-нибудь беда и доведись ему самому быть поставлену в трудные случаи жизни, куды делся характер, весь растерялся неколебимый муж, и вышел из него жалкий трусишка, ничтожный, слабый ребенок, или просто фетюк, как называет Ноздрев.

Какой же русский не любит быстрой езды?

Иван Тургенев. «Первая любовь» (1860)

Фото: портрет Ивана Сергеевича Тургенева

О чем:

События повести о первой любви шестнадцатилетнего Володи к княжне Зинаиде, соседке по даче, начинаются в 1833 году в Москве. После вечера, на котором по жребию юноше выпадает поцеловать Зинаиде ручку, Володя теряет покой. Сама девушка то требует внимания от Володи, то неожиданно игнорирует его. Однако вскоре Володя становится свидетелем ссоры родителей, во время которой его мать упрекает мужа в бессовестной связи с Зиной. А вскоре юноша и сам становится свидетелем трогательной встречи отца и его любимой. Спустя время семья Володи переезжает в Петербург, где после полученного письма от неизвестного отец неожиданно умирает. Через четыре года от своего приятеля Майданова Володя узнает, что Зинаида вышла замуж и сейчас в Петербурге. Приехав по адресу, где остановилась его первая любовь, Володя узнает, как несколько дней назад Зина умерла во время родов.

Утвердиться во мнении, что любовь – вечная человеческая ценность, а первая любовь – незабываемая категория, существующая вне времени. Всплакнуть, увидев параллели в описанных событиях с собой. Ну и по прочтении произнести в зеркало сакраментальную фразу, что любовь – не сахар. Ну или по-современному коротко и ясно: ЛюБоль .

Три мудрые цитаты:

О молодость! Молодость!.. Может быть, вся тайна твоей прелести состоит не в возможности все сделать, а в возможности думать, что все сделаешь.

Знаешь ли ты, что может человеку дать свободу? Воля, собственная воля, и власть она даст, которая лучше свободы. Умей хотеть - и будешь свободным, и командовать будешь.

Сам бери, что можешь, а в руки не давайся; самому себе принадлежать - в этом вся штука жизни.

Лев Толстой. «Война и мир» (1865–1869)

О чем:

Роман-эпопея о событиях в русском обществе в начале XIX века. На фоне эпизодов войны с Наполеоном разворачиваются личные истории представителей русского дворянства и ее главных героев – графа Пьера Безухова, князя Андрея Болконского и графини Наташи Ростовой. Андрей Болконский, мечтавший служить Отчизне и быть ее героем, после боя с Наполеоном становится им. Но именно в этот момент он решает вернуться к жене и маленькому сыну. После смерти жены Лизы Болконский влюбляется в юную Наташу Ростову. Но происходит непредвиденное: за время отъезда Андрея в Петербург девушка увлекается Курагиным. Не простив Наташе измены, Болконский уходит на войну, где и погибает. А Наташа становится женой Пьера Безухова, давно в него влюбленного.

Разобраться в хитросплетениях Первой мировой войны 1812 года. Погрузиться в любовные драмы начала XIX века. Изучить две жизненные концепции двух положительных героев и выбрать близкую себе: либо жизнь для себя одного (Андрей Болконский), либо жизнь для других (Пьер Безухов).

Три мудрые цитаты:

Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет, не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал все, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно, а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда не годным… А то пропадет все, что в тебе есть хорошего и высокого. Все истратится по мелочам.

Нет величия там, где нет простоты, добра и правды.

Я знаю в жизни только два действительные несчастья: угрызение совести и болезнь. И счастье есть только отсутствие этих двух зол.

Федор Достоевский. «Братья Карамазовы» (1880)

Фото: Обложка романа «Братья Карамазовы»

О чем:

Федор Карамазов имеет трех сыновей – Дмитрия от брака с Аделаидой Миусовой и Ивана с Алешей от Софьи Ивановны. Спустя годы между Дмитрием и отцом происходит ссора из-за влюбленности мужчин в одну женщину – Аграфену. А вскоре главу Карамазовых находят убитым. Подозрение падает на Дмитрия. Однако поначалу уверенный в вине старшего брата Иван узнает, что истинный убийца – Смердяков, который сумел обеспечить в ночь убийства себе алиби. Во время суда, на котором Иван называет имя Смердякова, присяжные ему не верят, так как все уверены, что Иван сошел с ума. Дмитрия приговаривают к 20 годам каторги. Младший брат Карамазовых Алеша, считая приговор неправильным, решает помочь брату и планирует устроить тому побег…

Убедиться, что все известные западные актеры и режиссеры не случайно называют первой фамилию Достоевский при разговоре о русской литературе.

Три мудрые цитаты:

В самом деле, выражаются иногда про «зверскую» жестокость человека, но это страшно несправедливо и обидно для зверей: зверь никогда не может быть так жесток, как человек, так артистически, так художественно жесток.

Вы, сударь, не презирайте меня: в России пьяные люди у нас самые добрые. Самые добрые люди у нас и самые пьяные.

Любовью все покупается, все спасается… Любовь – такое бесценное сокровище, что на нее весь мир купить можешь, и не только свои, но и чужие грехи еще выкупишь.

Антон Чехов. «Ванька» (1886)

О чем:

Рассказ о жизни девятилетнего Вани Жукова, изложенный в письме своему дедушке. После смерти матери Пелагеи у мальчика остался единственный близкий ему человек – дедушка Константин Макарыч. Спустя три месяца после того, как Ваня был отправлен в Москву для учения к сапожнику Аляхину, он письменно жалуется единственному близкому человеку. В своем письме он подробно описывает нелегкую жизнь в чужой семье, о частых побоях, голоде, который испытывает постоянно. Рассказывая о жизни в Москве, он вспоминает и счастливые моменты из жизни в деревне.

Понять, что детство – утраченный мир, о котором вечно тоскует взрослый человек. Осознать, что любовь к родному месту – это жизненная константа.

Три модные цитаты:

Милый дедушка, а когда у господ будет елка с гостинцами, возьми мне золоченый орех и в зеленый сундучок спрячь. Попроси у барышни Ольги Игнатьевны, скажи, для Ваньки.

А Москва город большой. Дома все господские и лошадей много, а овец нету и собаки не злые. Со звездой тут ребята не ходят и на клирос петь никого не пущают, а раз я видал в одной лавке на окне крючки продаются прямо с леской и на всякую рыбу, очень стоющие, даже такой есть один крючок, что пудового сома удержит. И видал которые лавки, где ружья всякие на манер бариновых, так что небось рублей сто кажное... А в мясных лавках и тетерева, и рябцы, и зайцы, а в котором месте их стреляют, про-то сидельцы не сказывают.

Владимир Набоков. «Камера обскура» (1932)

Фото: Обложка романа «Камера обскура»

О чем:

История искусствоведа Кречмара начинается в 20-х годах прошлого века в Германии. Прежде хороший семьянин и заботливый отец влюбляется в 16-летнюю Магду. Несмотря на сомнительное прошлое девушки, мужчина бросает жену и ребенка и переезжает жить к юной возлюбленной. Идиллия в новой семье рушится с появлением в доме художника Горна, бывшего любовника Магды. Не желая афишировать свою связь с Магдой, Горн объявляет, что он гомосексуалист. Но вскоре Кречмар уличает Магду в измене, и лишь способность врать спасает девушку от мести обманутого мужа. А позже в результате автоаварии Кречмар теряет зрение. Воспользовавшись неспособностью мужа видеть, Магда вновь оказывается в объятиях Горна. Вернувшись в Берлин, Кречмар узнает правду, потрясенный предательством любимой решает ее застрелить. Однако во время борьбы девушка оказывается сноровистее.

Понять, что, забывая о близких и родных людей во имя собственного наслаждения, можно в итоге остаться один на один с обманом и последующем горем. Погрузиться в отличный художественный пример с простой жизненной истиной: не стоит с головой уходить в новые страстные отношения, не разобравшись со старыми.

Три мудрые цитаты:

Нельзя строить жизнь на песке несчастья.

Ему нравилось помогать жизни окарикатуриться.

Если мне бы сказали, что за это меня завтра казнят, я все равно бы на нее смотрел.

Василий Шукшин - «Я пришел дать вам волю» (1971 г.)

Владимир Набоков с семьей

О чем:

Исторический роман о событиях с 1670 года - с момента восстания казаков под предводительством Степана Разина до момента его казни в 15 мая 1671 года. Роман повествует о действиях и мыслях, с которыми крестьяне отстаивали свою свободу в войне с царскими воеводами и стрельцами на Волге и на Дону. Личность самого Разина, донского казака, сумевшего объединить крестьян и заставить трепетать всех вокруг, открывается не только как неудержимого бойца, а и тонкого психолога и дипломата…

Убедиться, что история имеет свойство повторяться. В романе три основные линии: история России, причины возникновения народных восстаний и неоднозначность лидера народных масс. Возможность избежать ошибок в настоящем – это изучение прошлого. "Я пришел дать вам волю" - книга, способствующая осторожности, выверенности выводов о любом событии, без предвзятости и эмоционального переизбытка.

Три мудрых цитаты:

Сильный в этом мире узнает все: позор, и муки, и суд над собой, и радость врагов.

Государство к тому времени уже вовлекло человека в свой тяжелый, медленный, безысходных круг; бумага, как змея, обрела парализующую силу. Указы, Грамоты. Списки... О, как страшны они! Если вообразить, что те бумаги, которые жег Разин на площади в Астрахани, кричали голосами, стонали, бормотали проклятья, молили пощады себе, то эти, московские, восстали жестоко мстить, но «говорили» спокойно, со знанием дела. Ничто так не страшно было на Руси, как госпожа Бумага. Одних она делала сильными, других - слабыми, беспомощными.

В державе налаживалась жизнь сложная: умели не только пихаться локтями, пробиваясь к дворцовой кормушке, а и умели, в свалке, укусить хозяина - за пинок и обиду. И при этом умели преданно смотреть в глаза хозяйские и преданно вилять хвостом. Это искусство постигали многие.

Сергей Довлатов - «Заповедник» (1983 г.)

О чем:

В повести речь идет о жизни писателя-неудачника Бориса Алиханова. Ленинградский интеллигент и любитель выпить живет в своем мире, не обремененной бытом и заботой о близких - жене и дочке. Уставшая от безденежья и частых ссор жена Татьяна сообщает Борису, что решила уехать из страны в Америку. Не уговорив мужа уехать вместе с ней, супруга оформляет развод. Пока жена собирает необходимые для эмиграции документы, сам Борис уезжает под Псков в заповедную зону, и устраивается экскурсоводом в местный Пушкинский музей. За время, пока Борис учится жить без семьи, с каждым днем он осознает, насколько сильно любит свою жену, и мечтает оказаться с ней рядом.

Разобраться в вечных «вопросах любви». Еще раз осознать, что Пушкин – наше все: Довлатов искусно представил заповедник с пушкинским музеем как модель России.

Три мудрых цитаты:

В разговоре с женщиной есть один болезненный момент. Ты приводишь факты, доводы, аргументы. Ты взываешь к логике и здравому смыслу. И неожиданно обнаруживаешь, что ей противен сам звук твоего голоса...

Знаете, я столько читал о вреде алкоголя! Решил навсегда бросить... читать!

Единственная честная дорога - это путь ошибок, разочарований и надежд. Жизнь - есть выявление собственным опытом границ добра и зла... Других путей не существует…

Людмила Улицкая - «Казус Кукоцкого» (2001 г.)

Фото: Обложка романа «Казус Кукоцкого»

О чем:

Время действия романа – сороковые-шестидесятые годы прошлого века. В его основе - жизнь семьи потомственного медика, профессора-гинеколога и талантливого диагноста Павла Кукоцкого. Из Сибири, куда была отправлена в эвакуацию клиника, профессор возвращается с любимой женщиной Еленой и ее близкими - маленькой дочкой Таней и другом семьи Василисой Гавриловной. В связи с усиленной кампанией против исследований ученых-генетиков в жизни профессора начинаются проблемы. Не все гладко и в отношениях с женой. Частые споры и ссоры разрушают семейную идиллию Кукоцких, к тому же у Елены все чаще случаются провалы в памяти. В круговерти исследований и бытовых проблем тяжело не впасть в стресс. Роман о чувствах, о любимом деле, о непониманиях, о попытках прийти к гармонии хотя бы с самим собой.

Вместе с автором погрузиться в интересные размышления о времени, сбивании человеческих ценностных ориентиров в этом самом времени, отношениях между близкими людьми, любви, да и вообще поиске смысла жизни в эпоху перемен.

Три мудрых цитаты:

Каков парадокс! Самые тяжкие обиды как раз из-за того и происходят, что даже самые близкие люди по-разному проводят внешние и внутренние радиусы своей личности. Одному человеку просто необходимо, чтобы жена его спросила пять раз: почему ты сегодня бледен? Как ты себя чувствуешь? Другой даже излишне внимательный взгляд воспринимает как посягательство на свободу...

Чем более послушен человек, тем менее ценна его личность.

Достоинства жены восхищали его, а недостатки умиляли. Это и называется браком.

Захар Прилепин - «Санькя» (2006 г.)

О чем:

Время действия - начало 2000-х. Герой романа Саша Тишин, активист патриотического «Союза созидающих» - представитель нового поколения молодежи. Молодой человек, умеющий любить, быть хорошим сыном и заботливым внуком, не желает «прогибаться» под реалиями жизни. Он активно действует в уличных акциях, круша все вокруг. Постепенно хулиганские игры перерастают в более серьезные опасные действия. Санькя, как называют его бабушка с дедом, не знает ответа на главный вопрос: как исправить ситуацию в стране, как сделать так, чтобы не было в ней нищих, но уверен, что причина всех невзгод в неправильной власти. Поддавшись влиянию взрослых партийцев, Сашка готов рисковать своей жизнью и идти на преступления.

Понять мотивы, двигающие молодых людей в России, становиться революционерами. Самим молодым людям осознать, что порой их просто используют как «пушечное мясо». Осознать, что любые идеи ничто в сравнении со своей семьей.

Три мудрых цитаты:

Так много слез в твоих глазах. Сморгни, мама, это невыносимо.

Человек - это огромная, шумящая пустота, где сквозняки и безумные расстояния между каждым атомом. Это и есть космос. Если смотреть изнутри мягкого и теплого тела, скажем, Сашиного, и при этом быть в миллион раз меньше атома, - так все и будет выглядеть - как шумящее и теплое небо у нас над головой.

Ад - это когда уже нельзя терпеть, а умереть - еще не дают.

Русский писатель, философ, идеолог общественного течения рубежа XIX–XX вв. – толстовства, общественный деятель, граф Лев Николаевич Толстой (1828–1910) отразил в своем творчестве всю гармонию и все диссонансы русского (и не только) общества – в самом широком смысле этого слова – «Mipa» как Вселенной. Именно восприятие своего духовного и сущного бытия как частицы Mipa позволило писателю дать в романе «Война и мир» (1863–1869) грандиозный портрет этого главного героя мировой литературы. Слово «Mip» стояло в заглавии одной из рукописей романа. Толстой, говоря о войне и мире, как о борьбе (в т. ч. вооруженной) между Францией и Россией и об отсутствии этой борьбы, т. е. двух состояниях человеческого общества, видел в них лишь проявление несогласия и согласия в Mipe – Вселенной. До этой книги писатель заявил о себе как о выдающемся прозаике практически во всех жанрах: в повестях, составивших романную трилогию «Детство», «Отрочество», «Юность», в повести «Казаки», в рассказах «Набег» и «Рубка леса», в очерках «Севастопольскиерассказы». Но именно «Война и мир» стала «историей народа», которую уже никому не удастся ни пересмотреть, ни сфальсифицировать.

Сохранилось более 5200 листов рукописей «Войны и мира», 15 вариантов его начала, несколько неоконченных предисловий. Об истории создания романа Толстой написал в статье «Несколько слов по поводу книги «Война и мир» (1868). Сначала Толстой задумал роман о декабристе, возвратившемся в Москву после 30 – летней сибирской ссылки. Но затем писателя унесло в 1825 г. – к восстанию декабристов. Затем автора увлекла мысль явить своего героя участником Отечественной войны 1812 г. А поскольку эта война была продолжением русско – французской войны 1805 г., то пришлось начинать роман с этого времени. Решив «провести уже не одного, а многих… героинь и героев через исторические события 1805,1807,1812,1825 и 1856 года», Толстой назвал свой роман «Три поры», т. е. время военной молодости будущих декабристов, их восстания в Петербурге, и амнистии и возвращения из ссылки. В ходе работы над произведением «три поры» целиком вытеснила пора первая. «Тысяча восемьсот пятый год» – стало следующим названием, которое сменило: «Все хорошо, что хорошо кончается», ив 1867 г. окончательно утвердилось заглавие «Войнаи мир». Толчком к написанию романа стала отмена крепостного права в 1861 г. и недостаточная (по мнению писателя) реакция литературного мира на это важнейшее для России событие. Тогда всех занимал типично русский вопрос о роли народа в истории, а Толстым всецело овладела мысль художественно воплотить жизнь народа и России в один из самых критических моментов истории.

Работа над «Войной и миром» заняла у писателя семь лет. «Я никогда не чувствовал свои умственные и даже все нравственные силы столько свободными и столько способными к работе», – признался он в одном из писем. Отрывок из романа был опубликован в 1865 г. в журнале «Русский вестник» и вызвал бурную реакцию у восторженных читателей. В 1868–1869 гг. в том же издании вышел и весь роман. Одновременно появилось второе издание «Войны и мира», с незначительной стилистической правкой автора, а в 1873 г. – третье, в которое автор внес существенные изменения, исключив и перенеся ряд «военных, исторических и философских рассуждений» в приложение, озаглавленное «Статьи о кампании 1812 года».

Наташа танцует у дядюшки. Художник В. Серов

Толстой не нашел определения жанровой формы своего детища. Он категорически возражал против отнесения «Войны и мира» к романам: «Это не роман, еще менее поэма, еще менее историческая хроника. «Войнаимир» есть то, что хотел и мог выразить автор в той форме, в которой оно выразилось… Без ложной скромности – это как Илиада» – и, памятуя это, называл свое произведение «книгой» – наподобие Библии. Темне менее специалисты отнесли «Войнуи мир» к жанру романа-эпопеи, аргументируя это тем, что «все показанное на ее страницах освещено «мыслью народной». Еще бы, в романе одних только персонажей около 220 (по подсчетам, упомянуто до 600 лиц), оттрехимператоровигосударственныхдеятелей, занятых «высоким», до лакеев и партизан с их «низкими» потребностями, и все они лишь пчелки, рабочие или трутни, частицы человеческого «роя», объединенные «высшим» разумом Mipa.

Историческая часть романа воспроизведена скрупулезно и освещена авторским видением эпохи и оценкой государственных, военных деятелей той поры и роли народа, как главенствующей в событиях. Рассматривая исторический процесс как движение народных масс, Толстой выделил два полюса, к которым было стянуто это движение, а следом и нити повествования – к Кутузову и Наполеону. Один из них стал олицетворением блага для русского народа, а другой – воплощением зла не только для нашего, но и для своего народа, который он положил на заклание своему непомерному честолюбию. Событийная часть держится также и на трех «китах» рангом ниже – Пьере Безухове, Андрее Болконском и Наташе Ростовой. При этом назвать остальных героев «второстепенными» не поворачивается язык, т. к. каждый из них грандиозен и самобытен, и каждый из них не просто персонаж, а та же Вселенная, часть души автора и часть его гения.

«Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?» – вот набор вопросов, мучивших Пьера и князя Андрея. Ответа на них они искали каждый по-своему, но каждый рисковал при этом «самым дорогим» – собственной жизнью. А про «графинюшку», воплотившую в себе природную естественность, любовь и счастье, лучше всех сказал писатель А.С. Серафимович: «Не было Наташи Ростовой, явился Толстой и создал ее в «Войне и мире». И она пришла к нам, прелестная, обаятельная, с чудесным голосом, живая как ртуть, удивительно цельная, богатая внутренне.

И ею можно увлекаться, ее можно полюбить, как живую. Ее, как живую, не вытравишь из памяти, как не вытравишь из памяти живого, близкого человека в семье или близкого друга».

Пересказать роман – что пересказать Библию – упустишь главное. Ибо главное в нем во всем: от смеха внутренне свободного и бесстрашного Пьера во французском плену: «Ха, ха, ха!.. Не пустил меня солдат. Поймали меня, заперли меня. В плену держат меня. Кого меня? Меня? Меня – мою бессмертную душу! Ха, ха, ха!..» и до смиренного затухания такого же внутренне свободного и бесстрашного Платона Каратаева в томже плену; нельзя изъять из романа отдельного героя и полюбоваться им или, напротив, подвергнуть хуле. Каждый персонаж тянет за собой весь роман. «Война и мир» стала первым литературным произведением, в котором бьется пульс одной – единой для всего романа жизни. Посему не станем уподобляться школярам, сочиняющим «образ Андрея Болконского» или «роль Кутузова». Это априори провальная затея. Такую громадную вещь, как египетскую пирамиду Хеопса, Великую китайскую стену или роман «Война и мир» если и разрушит, то только всеразрушающее Время. Но оно должно еще пройти. Хотя и говорят, что оно бесконечно.

Что же нового привнес в роман его гениальный создатель – дополнительно к тому, что для него было главным – идеи любовного единения всего человечества? Если коротко: сам роман, ставший Книгой на все времена. В ней писатель создал уникальный метод изображения человеческой души с высоты своего разумения и понимания жизни. Показал впервые в литературе и противопоставил людей «внутренних» и «внешних», искренних и любящих друг друга, и искусственных, пустых и лживых. Пацифистски отверг любую войну, признав только освободительную, исход которой зависит не от правителей и полководцев, а лишь от «духа войска» да «дубины народной войны». В ячеистой структуре мира утвердил приоритет семьи, как «самого малого, но и самого важного единства, из множества которых складывается общество и нация».

Без всякого преувеличения можно сказать, что роман «Война и мир» стал флагманом Великой русской литературы, за которым поспевают, но вряд ли уже когда догонят вс е другие национальные литературы.

Первая «немая» экранизация «Войны и мира» была осуществлена в 1915 г. режиссерами В.Р. ГардинымиЯ.А. Протазановым. За рубежом не раз предпринимались попытки снять фильм хотя бы «по мотивам» романа, но все они кончились неудачей: американская мелодрама 1956 г. режиссера К. Видора и историческая драма совместного производства Германии, России, Франции, Италии, Польши 2007 г. режиссеров Р. Дорнхельма и Б. Доннисона. Безусловным шедевром, конгениальным роману Л.Н. Толстого, стал фильм С.Ф. Бондарчука «Война и мир», снятый в 1965–1967 гг.

Шестидесятые годы девятнадцатого столетия – время глубокого перелома, окончательно уходит в прошлое традиционная патриархальная Россия, на повестке дня оказывается выяснение характера неопределившегося настоящего времени или попытка просчитать будущее. Л.Н. Толстой обращается к прошлому, другому решающему моменту русской истории, когда страна также оказалась на перепутье и люди должны были определить дальнейшую судьбу своей родины. Но первоначальный замысел писателя был посвящен именно современности: он хотел написать роман о возвращении декабристов из ссылки при Александре IIи о встрече наивного, заблуждающегося, но чистого и возвышенного героя прошлого с пошлостью и мизерностью России шестидесятых годов.

В ходе работы над этой темой внимание Толстого захватило само декабрьское восстание как одно из ярчайших событий отечественной истории. Сегодня сместились критерии оценки: мы больше не ставим в заслугу поколению декабристов первую попытку совершить революцию в России, но масштаб события от этого не становится меньше; не случайно к этому движению были так близки Пушкин и Грибоедов, хотя последние и не принимали методов декабристов.

В этом поколении впервые пробуждается общественное самосознание в национальных масштабах. Декабристы первыми задумались о том, что такое русская нация, каков её путь, всё ли правильно в том, как она живёт (эти вопросы ставились и раньше, но не целым поколением, а мыслителями-одиночками). Людям нашего времени общественное самосознание представляется обязательным элементом национального бытия. Тем значимее для нас должна быть деятельность поколения, сделавшего первый шаг на этом пути. Мы можем не принимать результаты их размышлений о судьбе России, которые привели декабристов на Сенатскую площадь, но то, что они начали процесс национального самосознания, делает их движение важнейшим моментом русской истории.

Размышляя над историей восстания, Толстой приходит к пониманию, что истоки национального пробуждения, одним из результатов которого стало появление декабристов, залегают в Отечественной войне 1812 г. Именно это историческое событие стало центром окончательного плана романа. Но Толстой вносит еще одну, последнюю поправку в содержание романа. Действие начинается с войны 1805–1807 гг., с поражения России и её союзников. Как объясняет писатель, ему было совестно писать только о победе, о славе, не показав поражений, позора. К сожалению, история нашей страны состоит не только из славных моментов, гораздо больше прямо противоположного (например, Крымская война, в которой участвовал сам писатель). Подлинное величие по-настоящему героических моментов, наподобие Отечественной войны, не требует умалчивания правды о других сторонах национальной истории, наоборот, полный смысл великих событий понятен именно на этом фоне.

Отечественная война 1812 г. интересует Л.Н. Толстого как некое историческое чудо (ведь чаще бывает по-другому), и в этом качестве она актуальна и для понимания событий времени написания романа. Вот несколько вариантов этого созвучия: время реформ 1860-х гг. переживается как глубочайший кризис, национальная катастрофа. Выход из кризиса Толстым (как и Тургеневым или Достоевским) видится в общенародном объединении, преодолении общественного раскола. Но возможно ли такое единство даже во имя максимально высокой цели – спасения Родины? В 1812 г. такое объединение случилось – как и почему? Что именно тогда произошло?

Другой, более специальный контекст: только что Россия проиграла в Крымской войне, а в 1812 г. страна победила в более трудных условиях, в столкновении с Наполеоном, считавшимся непобедимым. Какова разгадка исторической тайны этой победы? Что именно тогда случилось?

Лев Толстой рассматривает Отечественную войну 1812 г. именно как историческое чудо, тайну, которую надо разгадать. И здесь (нечто похожее мы уже видели в психологизме Толстого) нужно отказаться от привычных трактовок, от старых представлений о том, что важно и что не важно; требуется всё осмыслить заново. Тем более, что, как рассуждает писатель, для человеческой памяти характерна одна общая ошибка – прошлое искажается, «выпрямляется» в нашем восприятии под влиянием известного результата событий, как будто всё линейно, телеологично вело именно к нему.

Художественная разгадка сущности отечественной войны потребовала от Толстого жанрового эксперимента. Произведение Толстого – не роман в привычном смысле (главным предметом неприятия для русского прозаика был французский роман), здесь возрождается архаическая поэтика эпопеи. И действительно, в 1812 г. на мгновение возродились архаические, родовые, догосударственные формы бытия человека, когда не власть присваивает право выступать от лица нации и вершить историю, но каждый человек как часть народа обладает национально-исторической весомостью.

Эпопея – жанр максимально широкого охвата действительности, посвященный переломному событию национальной истории. Главная примета эпопеи – масштабность, необходимое условие жанра – эпическое событие. Эпопея не может быть написана по любому поводу: это должно быть максимально всеохватное событие, затронувшее каждого. Но и этого условия мало: реформы 1860-х гг. были переломным моментом национальной истории, затронули всех, но не были эпическими. Последнее возможно только в том случае, когда произошло всенародное объединение, когда каждый человек действительно стал нести частичку «мысли народной».

Почему это происходит? Чем отечественная война отличается от обычной войны? Героический подъем, всеобщий порыв возникает, когда масштаб вопроса максимально высок: не судьба династии, не интересы какой-то социальной группы, не жизнь и смерть отдельного человека, а выживание самой нации, всего русского мира. И это затрагивает абсолютно каждого, в этой войне проиграть нельзя, в этом случае национальное и личное совпадают. Так простая война становится отечественной, так происходит всенародное объединение – или не происходит, нация исчезает, и некому создавать эпопею.

Масштаб угрозы – жизнь и смерть нации – первичная, наиболее глубокая основа масштабности эпического события. Другие приметы мира эпопеи, реализующие принцип всеохватности, характерный для этого жанра: масштаб пространства и времени, героя, объем произведения.

В «Войне и мире» мы видим панорамное пространство – в противовес точечному, сценическому пространству трагедийного мира, например, у Достоевского. Это кругозор не одного человека, а некоего народного «мы». Здесь представлена полная картина национального пространства, показаны важнейшие его топосы: обе столицы (с их различиями), крупный провинциальный город (на примере Смоленска), поместная Россия (тоже в разных вариантах: имение вельможи в отставке, Болконского-старшего, или предводителя дворянства, хлебосольного хозяина Ильи Ростова, или богача-чудака, пытающегося улучшить жизнь своих крестьян, Пьера Безухова), крестьянская Россия, необжитые, дикие уголки страны, которые проходят армия или пленные.

Время толстовского романа-эпопеи охватывает 15 лет национальной истории (с 1805 по 1819 г. в эпилоге – время зарождения тайных обществ будущих декабристов) – сравним с несколькими днями трагедийного мира Достоевского. Эпическая модель времени представлена и в другом, некалендарном отношении. В начале романа некоторые герои (например, Наташа Ростова) сами являются детьми, в конце романа мы видим их детей. Перед нами бесконечное родовое время, которое не исчерпывается границами индивидуальной судьбы.

Еще один штрих к художественной модели времени, не имеющий прямого отношения к эпическому. Толстой предлагает очень характерную эмблему в самом начале первого тома: Пьер Безухов едет с детского дня рождения Наташи Ростовой к умирающему отцу; рождение девятнадцатого столетия оказывается рядом с умирающим восемнадцатым веком (Кирилл Безухов, вельможа екатерининского двора, может восприниматься как олицетворение уходящего века).

Максимально масштабен герой эпопеи – это вся нация. Не случайно в произведении Толстого нет такой привычной составляющей романного мира, как главный герой. В центре «Войны и мира» – несколько ведущих героев, принципиально объемная картина, а рядом с ними – огромный густонаселенный мир. Классическая эпопея предполагает, что ведущие герои вполне исчерпывающе воссоздают картину национальной жизни, но Толстой дополняет это массовыми сценами, народная жизнь предстает действительно как огромная человеческая река.

Сюжетный материал эпопеи – событие, нечто объективное и всеобщее. Материал трагедии – поступок, поле личного выбора и ответственности. Это мы видим даже в названиях романов: «Война и мир» – уровень событий (война, победа в войне – не поступки, а события), «Преступление и наказание» – мир поступка.

Анализируя сюжетно-композиционные особенности эпопеи в трансисторическом контексте (в прямом сравнении «Войны и мира» и «Илиады»), Г. Гачев говорит о специфической «рыхлости» этого жанра. Эпический повествователь никуда не спешит, не выстраивает динамической сюжетной интриги (да это и невозможно применительно к общеизвестному историческому событию – нам заведомо известен его итог), вводится множество побочных линий и сцен – в теории эпоса это породило специальное понятие «ретардация», т.е. замедление действия.

«Рыхлость» эпопеи связана также со специфическим равноправием большого и малого – последнее тоже может надолго привлечь внимание повествователя (как, например, щит Ахилла у Гомера): первый бал Наташи Ростовой оказывается не менее весо м, чем переговоры императоров; семейное, бытовое, «мир» так же интересны эпосу, как историческое в узком смысле слова, как «война». Это равноправие большого и малого связано с присущим эпопее особым ощущением полноты бытия, оправданности и осмысленности каждого его элемента. Общий смысл, правда жизни присутствуют столь же полно и в малом. Этот особый тон восприятия мира присущ, пожалуй, только эпопее (в романном мире очень много бессмысленного, пустого, пошлого), это что-то наподобие картин книги Бытия – посмотрел Бог на сотворенный им мир и сказал: это хорошо. Поэтому можно отбирать и комбинировать материал изображения совершенно произвольно – в любом элементе мира вся полнота, в том, что не вошло в эпопею, – та же правда и тот же смысл.

Г. Гачев указывает на еще одну примету эпического сюжета – «двойную мотивировку» действий героя. В «Илиаде» герой поступает и по собственному разумению, и одновременно в тех же самых мыслях, словах, решениях, действиях, выполняет волю богов. В «Войне и мире» так же свобода человека сосуществует с логикой исторической необходимости, волей Провидения.

Действительно, такое совмещение личного и сверхличного – одно из центральных качеств эпопеи. В трагедии личное вступает в неразрешимый конфликт со сверхличным, в эпопее они уживаются органично, не противореча и не исключая друг друга.

Эпопея строится на основе героического состояния мира. Разрабатывая эту категорию (в противопоставлении прозаическому состоянию мира), Гегель указывает на архаический характер героики, она реализуется в таких жанрах, как эпопея и трагедия, тогда как прозаика присуща современности и воплощена в романе и драме. В героическом состоянии мира сверхчеловеческие, существенные ценности явлены только в форме поступков конкретного человека, только в бытии личности, другой формы существования они не имеют. В прозаическом они отчуждаются от человека, существуют в форме безликих структур (например, справедливость реализуется не в действиях героя, а в законе и суде, теряющих живую человеческую соотнесённость). И человек в прозаике перестаёт быть героем в точном смысле слова, значимой величиной, от которой зависит существование ценностей, судьба мира, он становится частным, в пределе – маленьким.

1812 г. – время возрождения архаической родовой героики, Родина здесь – конкретные люди, только в них и в их действиях она существует, национальный интерес полностью совпадает с личным; защищая Родину, герои защищают сами себя, и наоборот. В прозаическом мире от лица нации выступает власть. Сущность прозаического можно проиллюстрировать на примере войны 1805–1807 гг.. Во имя чего ведётся эта война? Россия защищает свой национальный интерес в Европе, но это интерес безликой государственности, а не конкретного солдата. Последний участвует в войне не по своей воле, как человек, не влияющий на историю, не выступающий от лица нации, не распоряжающийся даже своей судьбой (не случайно, как показали исследователи, при изображении войны 1805–1807 гг. армия показана как нечто механистическое и обезличенное). Основной характер современного мира – прозаический (и войны, как правило, именно такие – как, скажем, Крымская война). Вновь мы должны говорить о специфическом историческом чуде, которое являет Отечественная война.

Эпическая жанровая модель действительности сложно соответствует философии истории Толстого.

Главный вопрос историософии Толстого: кто творит историю? Русский писатель ведёт напряженную полемику с постнаполеоновской моделью истории (например, с философией Гегеля). Последняя предполагает, что история вершится исключительно выдающимися личностями, а остальные люди для них всего лишь материал, средство, инструмент; сама по себе безликая человеческая масса на историю не влияет. По мысли Толстого, историю вершит весь народ, что, в свою очередь, предполагает, что каждый (даже самый незаметный) человек своими поступками, решениями соучаствует в общей сумме человеческих действий, которая и формирует ход истории.

Вновь мы видим отказ от привычного разделения важного и неважного, автора «Войны и мира» интересуют и цари, и обычные люди, и война, и повседневная бытовая жизнь (толстовская философия истории действительно приходит к тем результатам, которые заданы жанровой моделью эпопеи).

С.Г. Бочаров предлагает буквально увидеть принцип участия каждого в истории – в самом сюжете романа. Учёный напоминает слова Толстого, что суть его концепции воплощена в судьбах героев, а философские отступления написаны для тех, кто не понял её по сюжету. Как же поражение 1805–1807 гг. или победа 1812 г. складывается (пусть косвенно, через общую сумму человеческих действий) из поступков героев?

В контексте 1805–1807 гг. Андрей уходит на войну, оставляя беременную жену; Пьер женится на Элен – мы знаем нравственную подоплёку и историю этого брака. В это время герои (заметим, лучшие люди своего времени) совершают такие поступки – значит, такова будет и сумма человеческих действий.

Здесь возможна ошибка, когда в поисках влияния героев на историю мы преувеличиваем значение таких сюжетных моментов, как, например, знаменитый эпизод, когда Болконский подхватил знамя и задержал отступление на Аустерлицком поле. Такие поступки тоже влияют на общий ход событий, но всё же нельзя отождествлять историю с такими узкими контекстами, как это делалось до Толстого. История вершится не только на полях сражения, не только при штабе военачальника или при дворе императора – столь же важна бытовая жизнь обыкновенных людей. И, может быть, для Толстого житейское измерение даже важнее, потому что ближе к нравственным основаниям человеческого бытия, а именно ими формируется характер движения истории.

Перед нами концепция истории, предполагающая максимальную степень ответственности человека за свои поступки. Наши решения в частной жизни касаются не только нас, они могут повлиять и на общий ход событий.

В 1812 г. герои совершают поступки, прямо противоположные контексту 1805–1807 гг.: Пьер, остаётся в Москве, чтобы совершить покушение на Наполеона (он всё еще думает, что история вершится именно так), вместо этого спасает девочку во время пожара; Наташа для спасения раненых отдаёт подводы, предназначенные для вывоза имущества Ростовых. Общая сумма, т.е. логика истории будет соответствовать характеру слагаемых, поступков, совершаемых конкретными людьми.

Заметим, что герои при этом не думают, что они делают это во имя спасения Родины или борьбы с Наполеоном. Это тоже важный элемент историософии Толстого, потребовавший появления понятия «скрытая теплота патриотизма».

Нужно разрешить противоречие, образовавшееся на стыке разных выявленных нами моделей. Согласно философии Толстого, человек всегда влияет на историю; противопоставление героического и прозаического предполагает, что степень участия человека в истории разная. Это противоречие можно разрешить следующим образом: если в героическом мире человек формирует историю прямо, то в прозаическом – негативно, отрицательно, когда общий результат получается абсурдный, бесчеловечный, такой, которого не хотел никто.

Второй важнейший вопрос философии истории Толстого носит более специальный характер: как соотносятся свободная воля человека и Провидение (историческая необходимость). Такие события, как отечественная война, показывают не только роль человека в истории, но и присутствие высшей осмысленности, Божественного замысла. Что же доминирует? Ведь логически одно исключает другое: или человек делает свободный выбор, или всё предсказано Божественным замыслом.

У Толстого эти антиномии сопрягаются, действуют одновременно (мы говорили об этом в контексте примет эпического как о «двойной мотивировке» действий героя). Это можно объяснить моделью Бога у русского писателя. Высшая сила не является чем-то внешним, действующим из иной реальности, «сверху», она существует только в людях, проявляет себя через них («Царство Божье внутри нас» – эта формула апостола Павла является определяющей для Толстого). Но Бог проявляется именно в общенародной сумме воль, не в одном человеке, а во всех сразу, и в этом смысле отдельный человек может «отколоться», пойти против его воли.

Нужно иметь в виду, что, критикуя наполеоновскую модель свободы, Толстой может утверждать, что свободы нет вообще, есть только необходимость (этим тезисом заканчивается эпилог, это, по сути, последнее утверждение в тексте романа). Нужно ли это понимать буквально, перечёркивая то, что мы выяснили в связи с ролью личностного выбора, свободного участия каждого в истории в рамках героического мира?

Нет места только наполеоновской вседозволенности, возможности делать всё, что вздумается. Толстой сравнивает логику истории с физической равнодействующей сил. Результат (сумма) будет чем-то средним, для каждого участника события он будет неожиданным, объективным, не будет соответствовать его личной цели и планам. Наполеоновская свобода невозможна, потому что человек живёт среди других людей.

Однако когда твоя воля, твои устремления совпадают с направлением всенародной воли, необходимости, Провидения, ты будешь добиваться своих целей, получать именно то, что хотел. Только в этом случае – на основе необходимости – человек может быть свободен. Именно так живёт Кутузов, который, по словам Андрея, может отказаться от своей воли, если она противоречит общему ходу событий: «Он понимает, что есть что-то сильнее и значительнее его воли, - это неизбежный ход событий, и он умеет видеть их, умеет понимать их значение и, ввиду этого значения, умеет отрекаться от участия в этих событиях, от своей личной воли, направленной на другое». Здесь не идёт речь о безволии, пассивности Кутузова, как это нередко утверждается (Толстой полемизирует прямо на страницах романа с такой трактовкой характера русского полководца), напротив, это единственная подлинная форма свободной воли. Такое понимание свободы не совпадает с общеупотребительным, оно предполагает самоограничение, самодисциплину. Но кто свободнее: тот, кто может реализовать любой каприз, желание (наполеоновская модель), или тот, кто может жить в соответствии с сутью личности, не попадая под власть сиюминутных побуждений, случайных капризов?

Кутузов важен для Толстого не только как образец того, как нужно распоряжаться собственной волей, но и как по-настоящему (в противовес Наполеону) гениальный полководец. Он умеет воздействовать именно на сумму воль, «дух войска». Вспомним специфический характер полководческой деятельности Кутузова у Толстого: он практически никогда не отдаёт приказов сам (кроме одного очень важного исключения, когда он применил свою власть главнокомандующего и приказал оставить Москву). Он либо принимает (как в случае с партизанским отрядом Денисова), либо не принимает (как в случае с агрессивным преследованием отступающих французов) инициативы, которые идут снизу. По словам Толстого, во время Бородинской битвы Кутузов «не делал никаких распоряжений, а только соглашался или не соглашался на то, что предлагали ему». То, что соответствует общей воле, им поддерживается, то, что противоречит, – отсекается.

В «Войне и мире» сложно сопрягаются родовое эпопейное и современное романное измерения. К романному полюсу тяготеет всё прозаическое, социально обезличенное, лишенное бытийной осмысленности и оправданности. Есть приметы романного и в ведущих героях – наряду с эпическим. В классической эпопее не было внутреннего мира героя в современном смысле слова – мир чувств и мыслей был овнешнён, не было внутренней территории несовпадения с общим, родовым. У Толстого показана громадная вселенная диалектики души. Правда, внутренний монолог появляется в этом романе достаточно поздно – только в контексте первых настоящих столкновений героев с реальностью войны (например, у Андрея Болконского и Николая Ростова – под Шенграбеном, причём у Николая сначала в форме искажения сознания). До этого всё важное для человека реализуется исключительно внешне, и все прекрасно понимают такого рода объективированные смыслы (как, например, многослойный смысл улыбки Элен), пока всё происходит в контексте единого общего языка традиционного мира. Полностью стихия внутреннего монолога восторжествует в 1812 г., пробуждение самосознания у Толстого буквально связано с военным потрясением. В этом диалектический характер всенародного подъема Отечественной войны. С одной стороны, возрождается потерянное чувство всенародной общности, с другой – пробуждается индивидуальный поиск, отделяющий от традиционного, общего (как это случилось с декабристами).

Впрочем, народные герои лишены этой внутренней перспективы, внутреннего монолога, диалектики души, они сохраняют в этом отношении приметы традиционного эпического человека – так строится, например, образ Платона Каратаева.

Ведущие герои «Войны и мира» (в частности, Андрей и Пьер) находятся в духовном поиске, ищут правду. Это тоже немыслимо в эпопее, где правда известна героям изначально, её не нужно искать, в ней нет возможности усомниться. Такая аксиологическая стабильность основывается на родовом единстве, когда личность еще не отделилась от всех, не усомнилась в общих ценностях, не начала искать что-то персонально для себя (правда одна и для автора, и для героя, и для слушателя или читателя). И вновь мы видим, что Платон Каратаев и другие народные герои реализуют этот эпический принцип. И ведущие герои должны прийти не к какой-то персональной правде, а вернуться к общей.

Еще один частный момент, определяющий героев «Войны и мира» как романных. По типу это герои времени, представители конкретного поколения, с присущими именно ему ошибками и обретениями, конкретно историческим наполнением жизни (наполеонизм, масонство, опыт влияния на историю во время отечественной войны, который и порождает их веру в свои силы, способность изменить судьбу России, которая приводит к декабрьскому восстанию). Эпопея не знает категории современности, исторически изменчивого времени, разницы поколений – это романная модель реальности.

Подлинным героем эпопеи является народ. Ведущие герои эпичны в той мере, в какой они народны и воплощают общенациональные процессы. У Толстого этот общий принцип уточняется: герои должны быть близки к народу в узком смысле слова, к крестьянству. Авторский идеал связан именно с этим вторым смыслом слова «народ» (хотя крестьянская масса и показана неоднозначно, вспомним сцену богучаровского бунта или образ Тихона Щербатого).

Нравственный идеал Л.Н. Толстого, воплощённый в жизни простого народа, представлен в образе Платона Каратаева. Он становится своеобразным наставником Пьера Безухова в плену, помогая ему преодолеть глубочайший кризис, наступивший в связи с этим страшным опытом, позволяя ему на собственном примере постичь сущность народного отношения к жизни.

Представление о том, что жизненный идеал Толстого связан с простым народом, крестьянским мировоззрением, традиционно лежит в основе любой попытки истолкования Толстого. Но понимаем ли мы чётко сущность «народной мудрости» по Толстому? Действительно, народный идеал как некое содержательное учение оказывается чем-то ускользающим от чёткого определения; любая попытка достроить и додумать недоговоренное писателем наталкивается на специфику его мировоззрения – приходится считаться с тем, что у Толстого многие прописные истины подвергнуты ревизии, должны доказать свою жизнеспособность.

Обычно в народной правде по Толстому видятся такие содержательные свойства, как простота, особая гармония отношений с миром и другими людьми и т.д. Но в мире этого писателя мы не можем довольствоваться неким стереотипным предубеждением, что это хорошо; он отвергает многие само собой разумеющиеся ценности (например, образование в европейском понимании). И здесь мы тоже должны задавать вопрос: почему лучше быть простым, почему нужна гармония (дисгармония тоже может стать основой позитивного, например развития, роста).

Максимально заострим проблему: чему именно такой человек, как Платон Каратаев, может научить Пьера? Заметим, что образ толстовского крестьянского «учителя жизни» специфичен: это не человек, наделенный некой жизненной авторитетностью, не какой-нибудь народный седобородый патриарх, обладающий правом учить. В образе Платона Каратаева много черт, которые делают невозможным для современного (в широком смысле, включая европейски образованного Пьера) человека ученичество у него. Эта же концепция народной правды последовательно реализуется у продолжателей традиции Толстого; яркий пример – «Матрёнин двор» А.И. Солженицына, где Матрёна в своем жизненном окружении открыто объявляется деревенской сумасшедшей. Такие черты есть и в образе Платона Каратаева. Это герои, у которых мы не стали бы учиться, потому что они не только ничем зримым не превосходят нас, но даже выглядят ниже, как люди неразвитые, нелепые и смешные. Но, по мысли Толстого и его продолжателей, мы всё же должны стать их учениками, потому что, даже будучи такими непритязательными, они обладают знанием чего-то очень важного, чего так не хватает нам.

Главное здесь не в каком-то связном содержательном учении, идеологии, а в чём-то ином. Знал ли Пьер до встречи с Платоном, как строить отношения с женой, с отцом (до его смерти), с людьми своего круга; чем заниматься утром, днём, вечером, зимой, весной, летом, осенью; как поступать, когда кто-то рождается или умирает, получает удары или подарки судьбы; как вести себя в мирной жизни или на войне, т.е. что делать в самых разных, больших и малых жизненных обстоятельствах, чтобы всё сделанное было правильным, уместным, имеющим смысл? Пьер (и шире – современный человек вообще) таким знанием не обладает. Народный человек, в том числе самый незамысловатый (как Платон Каратаев), знает ответы на эти вопросы. Подчеркнем еще раз, что это народное чувство жизни не какое-то сформулированное учение, идеология, а некий простой жизненный навык – именно так структурируется толстовский идеал (похожий контекст мы увидим и в «Анне Карениной»).

Эту разницу между собой и народом Пьер обнаруживает еще на Бородинском поле, правда, пока в узком контексте: он видит, как вся огромная масса русской армии, в отличие от него, знает, что именно от неё требуется в эту решающую минуту национальной истории. В Платоне он видит то же самое в более всеобъемлющем варианте.

Откуда народный человек берет это знание: что именно надо делать, как жить, чтобы это было правильно, осмысленно? Оно заложено в самом образе жизни: земледельческий труд крестьянина диктует строй семьи, правила отношений с другими людьми, распорядок дня, календарь, характер отношения к крупным жизненным событиям, к рождению и смерти человека (Г.И. Успенский, развивая сходные идеи, назовёт это «властью земли»). Заметим, что Толстой никогда не говорил о народной правде как о каком-то учении, философии, он призывал жить и трудиться, как народ, – пахать землю.

Это, в свою очередь, порождает проблему «перевода»: народную правду нельзя перенести в другой уклад жизни (например, дворянский). С этой проблемой в некоторой степени сталкивается Пьер, она сыграет драматическую роль в жизни самого писателя.

Ведущие герои романа, в первую очередь Андрей и Пьер, проходят длинный жизненный путь, соответствующий широкому эпическому охвату, хотя принцип эволюции и духовный поиск героя не свойственны модели человека, присущей эпопее. На фоне народных героев это развитие избыточно – и оно действительно оказывается не движением вперед, не прогрессом, а поиском чего-то изначального. Но такого рода искания героев близки самому автору, тоже потерявшему единство с организмом народной жизни. Он сам изменяется, переживает кризисы, отказывается от старых взглядов в поисках нового. Так строятся и образы его героев, здесь мы тоже можем говорить о диалектике души, теперь уже применительно не к конкретной фактуре психологического рисунка, а в масштабах романного целого.

Герои Толстого изменчивы, это один из важнейших элементов его художественной программы, он последовательно отрицает психологизм характера, для которого свойствен завершающий, подытоживающий взгляд на человека. В набросках предполагаемого предисловия к первому тому «Войны и мира» Толстой пишет: «Я никак не могу и не умею положить вымышленным мною лицам известные границы». По словам Толстого, его герои не «характеры», а «положения».

Андрей и Пьер проходят путь, с одной стороны, соотносимый с судьбой декабристского поколения, с другой стороны, реализующий принцип человеческой многоликости, текучести жизни: наполеонизм, масонство и связанные с ним первые филантропические попытки изменения жизни, участие во всенародном подъеме 1812 г., наконец, участие в тайных обществах. (Андрей умирает от раны в 1812 г. и не доживает до момента зарождения декабристского движения, но не будем забывать про очень характерный сон его сына, в котором Андрей представляется Николеньке стоящим во главе восстания.)

Жизнь продолжает восприниматься как путь бесконечных исканий и после того, как Пьер пришёл к народной правде, т.е. авторскому идеалу, и в этой точке его развитие не закончится (вспомним, Пьер понимает, что Платон Каратаев не одобрил бы его деятельность в тайном обществе, но тем не менее делает шаг навстречу новому этапу своей жизни). «Анна Каренина» (1873–1877)1

История возникновения замысла «Анны Карениной» прямо противоположна той, что мы видели в связи с «Войной и миром». В 1860-е гг. Толстой сначала хочет написать роман о современности (возвращение декабристов в изменившуюся Россию), но в итоге пишет о прошлом, о противостоянии России и наполеоновской Франции, об Отечественной войне. В 1870-е гг. писатель сначала хочет описать еще один решающий момент истории России (время Петра I), но в результате пишет об актуальной современности.

Предмет изображения в «Войне и мире» – реально произошедшее всенародное воссоединение, героическая, эпическая ситуация. 1870-е гг., отражённые в романе «Анна Каренина», – время разлада, распада, жизненной дезориентации, характерной для пореформенной России, прозаической ситуации. Человек больше не живёт в национально-историческом масштабе, поэтому анализу подвергается ближайший мир, в котором может найти себя частный человек. Этот мир – семья. Толстой, формулируя сущность романа, говорил: «В «Анне Карениной» я люблю мысль семейную, в «Войне и мире» любил мысль народную, вследствие войны 12 года».

«Мысль семейная» чрезвычайно актуальна в контексте 1870-х гг.: именно в это время М.Е. Салтыков-Щедрин создает роман «Господа Головлёвы», Ф.М. Достоевский размышляет о «случайном семействе» в «Подростке» и в «Братьях Карамазовых». Для всех писателей распад семьи становится эмблемой нравственного разложения, дегуманизации современного мира. Но если у других узловой точкой являются отношения поколений, отцов и детей, разрыв традиции, отсутствие нравственного наследия, Л.Н. Толстой подвергает художественному исследованию отношения мужчины и женщины. Эмблемой кризиса становится супружеская измена.

В рамках темы разложения семьи в «Анне Карениной» рассмотрено несколько сюжетных линий. Центральные: треугольник Анна – Каренин – Вронский и Левин – Кити (в начале романа здесь тоже треугольник с участием Вронского). Далее – близкие к фабульному центру романа Стива и Долли Облонские – именно со скандала, связанного с изменой Стивы, начинается роман, это становится завязкой и, в частности, косвенной причиной знакомства Анны и Вронского. Эта тема, наконец, оттеняется изменами в светском духе (например, у Бетси Тверской), историей Николая Левина, живущего с Марьей Николаевной, выкупленной из публичного дома, и считающего, что он, «такой», не может жениться, или одиночеством Сергея Кознышева, который вообще не нуждается в семье, что тоже является симптомом времени.

Большое значение имеет трактовка, данная толстовскому роману Ф.М. Достоевским. Он очень ценил «Анну Каренину» и указывал в «Дневнике писателя», что главная проблема этого романа – проблема счастья, и суть нравственного вопроса, который здесь ставится: можно ли быть счастливой за счёт других, принося другим несчастье. Анна, реализуя своё право на личное счастье, причиняет боль Каренину, сыну Серёже.

Продолжая мысль Достоевского, заметим, что здесь мы опять видим раскол и распад того, что должно было быть едино: в нормальном состоянии человеческого бытия женское и материнское счастье совершенно не противоречат друг другу; кроме того, счастье органично соединяется с долгом матери, жены, сестры и т.д. Иначе в современной (в широком смысле слова) цивилизации, отступившей от естественной осмысленности народной жизни: Анна может быть счастлива в любви, только перестав быть матерью и женой (так же, как до встречи с Вронским, она была счастлива только как мать, сконцентрировав душевные силы на Серёже).

Проблема счастья становится ведущей и потому, что перед нами частный мир. Всенародный порыв отечественной войны не может управляться проблемой счастья. Личное счастье, любовь, чувства, верность – ценности, исключительно принадлежащие частному миру; в национально-историческом контексте они не имеют значения. В «Анне Карениной» даже «толстовский» герой Левин приходит к мысли, что всё должно быть связано с его личным интересом, с его счастьем, иначе не будет иметь смысла.

В первоначальных черновых редакциях романа героиня, изменившая мужу, олицетворяет животное начало, жажду телесных удовольствий, а её муж – благородный, но слабый человек, не способный контролировать жену. В этом прослеживается влияние на Толстого идей Шопенгауэра. Немецкий философ, интерпретируя женскую природу, утверждает её безнравственно-чувственный исходный характер и необходимость морального контроля, руководства, «воспитания» со стороны мужчины.

Роман пишется в контексте бурного обсуждения «женского вопроса», эмансипации. И эта проблема традиционно связывается именно с правом женщины на свободную любовь – особенно в ситуации формирования брака не по её воле, не на основе чувства (показательны в этой связи романы Жорж Санд). Толстой резко отрицательно относится к этой тенденции. По его мысли, первым и, скорее всего, единственным последствием «освобождения» женщины будет разгул безнравственности, что и было реализовано в первоначальном замысле романа, где героиня исчерпывалась чувственным, животным началом, оставаясь в рамках концепции женской стихии по Шопенгауэру.

В окончательной редакции образ Анны неизмеримо усложняется. Это совпадает с изменением редакции библейского эпиграфа и связанной с этим концепции Божьего суда. Теперь он берет цитату непосредственно из канонического текста славянской Библии, а не из трактатов Шопенгауэра. На этом этапе Толстого интересует уже не неизбежность наказания, а отсутствие у людей права судить тех, кто согрешил; это право принадлежит исключительно Богу: «Мне отмщение, и Аз воздам».

Вина Анны – трагическая: здесь нарушается один из законов человеческого бытия, но это происходит на основе неумолимого действия другого закона. Это женщина с очень богатым душевным миром, она создана для любви, она имеет право на любовь, на счастье, если её душа бесплодно увянет, это тоже будет преступлением против человеческой природы.

В. Розанов, веривший в то, что словесность может влиять на реальность, вызывать в самой жизни явления, порожденные воображением писателей, видел дурное предзнаменование в том, что три главных шедевра русской литературы, посвящённых браку и любви, – «Евгений Онегин», «Гроза», «Анна Каренина» – обрекают своих героев искать любовь вне брака.

Действительно, «Анна Каренина» связана с «Евгением Онегиным» (1870-е – время определяющего влияния Пушкина на Толстого, изучения Толстым наследия великого предшественника). История Анны – нечто вроде продолжения судьбы Татьяны, которая замужем за нелюбимым генералом. Татьяна у Пушкина осталась духовно цельной, верной долгу, а не чувству, но вправе ли кто-либо требовать от неё этого? Вспомним, что именно так о пушкинской героине писал Белинский: она, по мысли критика, могла послушать и голос сердца. Впрочем, Белинский был одним из сторонников женской эмансипации, придерживался идей Жорж Санд в этом вопросе. Для Толстого такой ход мысли абсолютно неприемлем – вплоть до последней крайности (он одобрял идеи Александра Дюма-сына, который допускал убийство изменившей жены обманутым мужем).

Однако в романе история Анны показана неоднозначно. Другие люди не имеют права считать героиню преступницей, общественное мнение оказывается неизмеримо ниже её трагедии. Вспомним, что её осуждают даже не за саму измену, а за то, что она ушла к Вронскому открыто, за то, что не смогла лгать, сохранять видимость приличия, т.е. как раз за то, что в её поступках определялось нравственными причинами.

Но Анна, безусловно, виновна, и она неизбежно будет наказана. Неумолимый Божественный суд действует изнутри (местоимение первого лица в формуле «Мне отмщение, и Аз воздам» приобретает особый смысл). Она обречена. В этом произведении вообще много смертей – для романа, посвященного мирной жизни частного человека: железнодорожный рабочий в начале повествования, Николай Левин, Анна; сюда же мы можем отнести попытку самоубийства, совершенную Вронским после родов Анны, и уход на войну этого же героя в поисках смерти в финале. Единственная глава романа, которая имеет заголовок, а не обозначена цифрой, называется «Смерть» (в ней идёт речь о смерти Николая Левина).

То, что Толстой отказывает другим людям в праве судить Анну, можно оценивать двояко. Это и утверждение высокого нравственного принципа: не осуждать другого, учитывать его внутреннюю правду, сложность его жизненной ситуации, оставить всё это на суд Бога и совести виноватого человека. Но это и негативная примета современного мира: в нем отсутствуют общий путь, значимые и понятные для всех критерии морали; в мире, где люди знают, что именно нужно делать и какие поступки недопустимы, есть общие критерии оценки, суда человека – здесь же они потеряны, единого мерила нет, «каждая несчастливая семья несчастлива по-своему».

Это эпоха, когда люди не знают, что делать и в мельчайших, и в крупных обстоятельствах жизни. Вспомним мучения матери Кити: она не знает, как выдавать замуж; по-старому не выдают, а как это делать по-новому, никому не известно. Несколько по-другому с Левиным: он не знает, что делать с умирающим братом Николаем. Вопрос ставится вполне по-толстовски, как это было и с Пьером Безуховым: речь идёт о непосредственном навыке, умении жить, и о знании, что делать в конкретных обстоятельствах (рождения, свадьбы, смерти), в конкретных позициях (мужа, брата и т.д.). Левин, видя, что Кити известно, как вести себя с умирающим Николаем, понимает, что это и есть подлинное знание смерти, в отличие от философствования о метафизике смерти, характерного, например, для его старшего брата Сергея Кознышева.

Это знание, как жить правильно, что делать, чтобы всё было осмысленно и уместно, сопоставляется в романе с его социальным двойником, симулякром. Читателю показан мир искусственных социальных позиций: председатель, мировой судья, земский депутат, защитник братьев славян и т.д. В этом мире совершенно свободно ориентируются Каренин, Кознышев и Стива Облонский, но не Левин – он оказывается «дикарём», человеком, «не умеющим жить». Это фиктивное знание жизни, соотносимое с социальной условностью и неподлинностью, развенчивается у Толстого. Вспомним, как в судьбе Каренина эта фикция разрушается, когда он терпит крах в по-настоящему серьёзном контексте жизни. Оказывается искусственной и позиция борца за всеобщее счастье, за интересы народа, к которой Левин тяготеет сначала. Он будет приносить пользу народу только тогда, когда откажется от абстрактных идей и станет жить по правилам реальной жизни, думая о себе и своей семье, а не о безликом всеобщем благе.

В образе Левина воплощен тип «нового человека». Здесь действуют оба слоя этого понятия: и первоначальный узкий, который предполагает, что Левин – герой-деятель, альтернативный «новым людям» в понимании шестидесятников. Важно и более широкое понимание: Левин пытается понять своё время и шагнуть вперёд, найти ответ на ещё не разрешённые вопросы. Это герой странный, инаковый, для окружающих он чудак. Такая особенность характерна для всех «толстовских», т.е. выражающих авторские принципы, автопсихологических героев, к ряду которых принадлежит Левин (фамилия героя – производная от имени писателя). Нечто похожее мы видели у Пьера Безухова. Но в «Анне Карениной» положение такого героя меняется. Чудаки-декабристы типа Безухова не принимались современниками, но для читателя они уже нечто признанное исторически. Левин странен и необычен по отношению к текущему времени, в том числе для читателя. Не случайно современники (например, Достоевский) очень часто негативно воспринимали идеологический слой романа, связанный с Левиным.

Новый человек – это попытка дать ответы на пока не решённые вопросы современности. Причём ответы Левина не социально-политические (как, скажем, у героев Тургенева), хотя вопросы именно такие (принципы устроения земледелия в России, судьба дворянства и крестьянства, будущее реформ). Герой находит решение актуальных вопросов времени в экзистенциально-нравственной сфере.

В современном мире потерян национально-исторический масштаб существования человека. Но мы видим, как в «Анне Карениной» частное бытие доводится до порогового уровня и связывается с вечными вопросами. Частное существенно в контексте экзистенциальных проблем, например проблемы смерти, на фоне которой и частный человек масштабен. Смерть – финал судьбы Карениной, эта же проблема определяет нравственный поиск Левина (за счёт опыта смерти брата).

Роман Толстого «Анна Каренина» строится на основе многогеройности (несколько ведущих героев), разносюжетности. Но здесь многоплановость сливается в целое не по эпическому образцу, как это было в романе «Война и мир». Разные индивидуальные судьбы соотносимы по принципу, родственному полифонии (может быть, потому что предметом изображения становится текущая современность, которая была материалом для полифонического романа Достоевского).

Для сюжета «Анны Карениной» характерна драматичность. Здесь есть линейная композиция (завязка, развитие, кульминация, развязка), есть напряжённость сюжета, устремлённость к итогу.

В этом отношении данное произведение наиболее близко европейской романной традиции, которую Толстой обычно оценивает как чуждую. Для сюжета «Анны Карениной» характерно обилие перфектов, необратимых свершённостей (в целом это совершенно не свойственно толстовской прозе): после встречи с Вронским уже нельзя жить, как будто её не было; тем более нельзя повернуть события вспять после их близости; максимальной степени необратимость достигает в последнем трагическом шаге Анны (она опомнилась под колёсами поезда, но было уже поздно).

Символика романа, пророческие знаки, предсказывающие будущее, усиливают драматическую напряжённость, ощущение рокового характера происходящих событий. Начало любви Карениной и Вронского (встреча на железной дороге, сопровождаемая гибелью дорожного работника под колёсами поезда) предсказывает её смерть. Анне снятся пророческие сны о смерти во время родов – и она действительно чуть не умирает.

Милан Кундера в философском романе «Невыносимая лёгкость бытия», размышляя о том, что связь начала и развязки любви Карениной и Вронского слишком литературна, предлагает видеть небуквальность этой соотнесённости. По его мысли, Толстой здесь не подчинён штампам «роковой» истории любви. Чешский писатель, размышляя о том, реалистичен или «литературен» Толстой в этом случае, указывает, что в реальной жизни мы нередко бессознательно сюжетны, литературны: когда выбираем любимого человека именно потому, что в отношениях с ним есть какая-то связная фабула, символичность, намёк на некую осмысленность; когда, собираясь расстаться навсегда, вдруг изменяем намерение, потому что происходит нечто, что кажется продолжением сюжета. У Толстого это действительно есть: повествователь указывает, что выбор способа свести счёты с жизнью был обусловлен подсознательным влиянием прежнего впечатления.

Думается, правильный ответ где-то посередине: идея Божьего суда всё же предполагает действие роковых сил. Но психологическая релятивизация сюжета возвращает нас к более привычному Толстому. И действительно, все остальные сюжетные линии (как и само их обилие, размывающее централизацию сюжета) менее перфектны, в них больше незаконченности и обратимости, и в этом смысле они «более толстовские». Наиболее характерна в этой связи история Левина и Кити (отказ Кити в начале романа оказался обратимым). Хотя и в случае с Левиным есть намёк на жёсткость композиции, роковую предсказанность (в начале романа Константин Левин разговаривает с Кознышевым и его гостем-философом о смерти; позиция брата связывается с проблемой смерти, что и будет потом реализовано в истории Николая Левина), но это скорее смысловое созвучие (как в похожем мотиве повести «Детство»), а не причина и следствие, акция и реакция.

В истории Анны также есть многое, разбивающее «романность» европейского типа: например, две кульминации. Традиционный европейский роман закончился бы в точке первой кульминации, у постели Анны, чуть не умершей во время родов, прощённой мужем, – здесь достигнут нравственный катарсис, вершинная сюжетная точка, случилось важное нравственное обретение. Всего этого вполне достаточно для традиционной романистики. Но у Толстого действие продолжается, катарсис оказывается относительным, Каренин, даже с его прощением, остаётся нелюбимым и неприятным, прощение лишь добавляет неловкость в их отношения…

В романе «Анна Каренина» несколько модифицируется «диалектика души», метод психологического анализа. Помимо внутренних монологов, очень важную роль здесь играет анализ душевного состояния героев с внешней точки зрения, с раскрытием того, что они от себя скрывают, но что и является определяющим. Так описываются Вронский (как ухажер Кити, не ставящий вопроса о правильности своих действий, как художник, не признающийся себе в собственном дилетантизме, и т.д.), Анна, когда она старается не думать о своей боли по поводу потери сына, «прищуривается», по наблюдению Долли.

При этом нужно понимать сложность и многослойность того, как показана любовь Анны и Вронского. Вронский вовсе не отрицательный герой (хотя Толстой и применяет к нему разоблачающие методы), это не соблазнитель (намёк на это есть только в его отношениях с Кити, но тоже не в сознательно безнравственной форме). Анна и Вронский виноваты перед окружающими людьми, но внутри их отношений царит абсолютная внешняя и внутренняя порядочность. Для героев характерна максимальная чистота отношений – в том числе в их сложной моральной ситуации. Они никогда не позволяют себе сказать, сделать – и даже подумать! – что-то, что могло бы задеть, ранить любимого человека. Первая нравственная неточность появляется через годы отношений, уже перед развязкой романа. В этом смысле у Толстого даже нарушена некая реалистическая мера.

Совсем иначе строятся отношения Левина и Кити (которые как раз и реализуют толстовский идеал любви): между ними масса неточностей и непонимания с первой же минуты. Совершенно невозможно предсказать, как именно воспримет твое слово любимый человек – то, что для тебя совершенно безобидно, может стать причиной ссоры. Итог события объективен, он непредсказуем для участников, потому что формируется на основе «равнодействующей сил» – нечто подобное мы видели в «Войне и мире».

Предметом специфического психологического анализа становится не только душа, но и строй самого события, взятого из частной жизни, близких отношений, конкретных жизненных ситуаций, что объяснимо в контексте интереса к «мысли семейной». Анализируется «диалектика события», поскольку межчеловеческие отношения тоже подчиняются определенным законам, алгоритмам. Нередко поведение человека диктуется даже не особенностями собственной психологии, а логикой ситуации. Вот один из примеров, удобный максимально простой структурой. Левин возвращается с охоты счастливый, отдохнувший, достигший внутренней гармонии. Кити, пока мужа не было, переживала за него, мучилась, не находила себе места, потому что она горячо его любит. Именно любовь к Левину движет героиней, но увидев его довольным и счастливым, она обязательно испортит ему настроение, разрушит душевную гармонию, потому что она мучилась и переживала тогда, когда он был счастлив.

Еще раз подчеркнем, что всё здесь подчиняется логике, «диалектике» самой ситуации – до определенной степени не важны психологические особенности её участника. В других сюжетных точках романа показаны гораздо более сложные и многослойные примеры такого рода «диалектики» ситуации.

Роману «Война и мир» Л.Н. Толстой посвятил шесть лет напряженного и упорного труда. 5 сентября 1863 года А.Е. Берс, отец Софьи Андреевны, жены Толстого, послал из Москвы в Ясную Поляну письмо со следующим замечанием: «Вчера мы много говорили о 1812 годе по случаю намерения твоего написать роман, относящийся к этой эпохе». Именно это письмо исследователи считают «первым точным свидетельством», датирующим начало работы Толстого над «Войной и миром». В октябре того же года Толстой писал своей родственнице: «Я никогда не чувствовал свои умственные и даже все нравственные силы столько свободными и столько способными к работе. И работа эта есть у меня. Работа эта - роман из времени 1810 и 20-х годов, который занимает меня вполне с осени... Я теперь писатель всеми силами своей души, и пишу и обдумываю, как я еще никогда не писал и не обдумывал».

О том, как создавалось одно из крупнейших мировых творений, свидетельствуют рукописи «Войны и мира»: в архиве писателя сохранилось свыше 5200 мелко исписанных листов. По ним можно проследить всю историю создания романа.

Первоначально Толстой задумал роман о декабристе, возвратившемся после 30-летней сибирской ссылки. Действие романа начиналось в 1856 году, незадолго до отмены крепостного права. Но затем писатель пересмотрел свой замысел и перешел к 1825 году - эпохе восстания декабристов. Вскоре писатель оставил и это начало и решил показать молодость своего героя, совпавшую с грозной и славной порой Отечественной войны 1812 года. Но и на этом Толстой не остановился, и так как война 1812 года находилась в неразрывной связи с 1805 годом, то и все сочинение он начал с этого времени. Перенеся начало действия своего романа на полвека вглубь истории, Толстой решил провести через важнейшие для России события не одного, а многих героев.

Свой замысел - запечатлеть в художественной форме полувековую историю страны - Толстой назвал «Три поры». Первая пора - это начало века, его первые полтора десятилетия, время молодости первых декабристов, прошедших через Отечественную войну 1812 года. Вторая пора - это 20-е годы с их главным событием - восстанием 14 декабря 1825 года. Третья пора - 50-е годы, неудачный для русской армии конец Крымской войны, внезапная смерть Николая I, амнистия декабристов, их возвращение из ссылки и время ожидания перемен в жизни России. Однако в процессе работы над произведением писатель сузил рамки своего первоначального замысла и сосредоточил внимание на первой поре, коснувшись лишь в эпилоге романа начала второй поры. Но и в таком виде замысел произведения оставался глобальным по своему размаху и потребовал от писателя напряжения всех сил. В начале работы Толстой понял, что привычные рамки романа и исторической повести не смогут вместить все богатство задуманного им содержания, и начал настойчиво искать новую художественную форму, он хотел создать литературное произведение совершенно необычного типа. И ему это удалось. «Война и мир», по утверждению Л.Н. Толстого, - не роман, не поэма, не историческая хроника, это - роман-эпопея, новый жанр прозы, получивший после Толстого широкое распространение в русской и мировой литературе.

«ЛЮБЛЮ МЫСЛЬ НАРОДНУЮ»

«Чтобы произведение было хорошо, надо любить в нем главную основную мысль. Так в «Анне Карениной» я любил мысль семейную, в «Войне и мире» люблю мысль народную вследствие войны 1812 года» (Толстой). Война, решавшая вопрос национальной независимости, открыла перед писателем источник силы нации - социальную и духовную мощь народа. Народ творит историю. Эта мысль озарила все события и лица. «Война и мир» стала историческим романом, получила величественную форму эпопеи…

Появление «Войны и мира» в печати вызвало самую разноречивую критику. Радикально-демократические журналы 60-х гг. встретили роман ожесточенными нападками. В «Искре» за 1869 появляется «Литературно-рисовальное попури» М. Знаменского [В. Курочкина], пародирующее роман. Н. Шелгунов отзывается о нем: «апология сытого барства». На Т. нападают за идеализацию барской среды, за то, что оказалось обойденным положение крепостного крестьянства. Но роман не получил признания и в реакционно-дворянском лагере. Некоторые его представители договорились до обвинения Толстого в антипатриотическом направлении (см. П. Вяземского, А. Нарова и др.). Особое место занимает статья Н. Страхова, к-рый подчеркивал обличительную сторону «Войны и мира». Очень интересна статья самого Толстого «Несколько слов по поводу «Войны и мира» (1868). Толстой как бы оправдывался в некоторых обвинениях, когда писал: «В те времена тоже любили, завидовали, искали истины, добродетели, увлекались страстями; та же была сложная умственно-нравственная жизнь...»

«ВОЙНА И МИР» С ВОЕННОЙ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ

Роман гр. Толстого интересен для военного в двояком смысле: по описанию сцен военных и войскового быта и по стремлению сделать некоторые выводы относительно теории военного дела. Первые, то есть сцены, неподражаемы и, по нашему крайнему убеждению, могут составить одно из самых полезнейших прибавлений к любому курсу теории военного искусства; вторые, то есть выводы, не выдерживают самой снисходительной критики по своей односторонности, хотя они интересны как переходная ступень в развитии воззрений автора на военное дело.

ГЕРОИ О ЛЮБВИ

Андрей Болконский: «Я бы не поверил тому, кто бы мне сказал, что я могу так любить. Это совсем не то чувство, которое у меня было прежде. Весь мир разделен для меня на две половины: одна - она и там все счастье, надежда, свет; другая половина - все, где ее нет, там все уныние и темнота... Я не могу не любить света, я не виноват в этом. И я очень счастлив...»

Пьер Безухов: «Ежели есть Бог и есть будущая жизнь, то есть истина, есть добродетель; и высшее счастье человека состоит в том, чтобы стремиться к достижению их. Надо жить, надо любить, надо верить...»

«МАТЕРЫЙ ЧЕЛОВЕЧИЩЕ»

Уже в годы советской власти Ленин не раз высказывал свое чувство огромной гордости гением Толстого, он хорошо знал и любил его произведения. Горький вспоминал, как в одно из посещений Ленина он увидел на его столе том «Войны и мира». Владимир Ильич сразу же заговорил о Толстом: «- Какая глыба, а? Какой матерый человечище! Вот, это, батенька, художник... И, - знаете, что еще изумительно? До этого графа подлинного мужика в литературе не было.

Кого в Европе можно поставить рядом с ним?

Сам себе ответил:

Некого»

«ЗЕРКАЛО РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ»

С одной стороны, гениальный художник, давший не только несравненные картины русской жизни, но и первоклассные произведения мировой литературы. С другой стороны - помещик, юродствующий во Христе.

С одной стороны, замечательно сильный, непосредственный и искренний протест против общественной лжи и фальши, - с другой стороны, «толстовец», т. е. истасканный, истеричный хлюпик, называемый русским интеллигентом, который, публично бия себя в грудь, говорит: «я скверный, я гадкий, но я занимаюсь нравственным самоусовершенствованием; я не кушаю больше мяса и питаюсь теперь рисовыми котлетками».

С одной стороны, беспощадная критика капиталистической эксплуатации, разоблачение правительственных насилий, комедии суда и государственного управления, вскрытие всей глубины противоречий между ростом богатства и завоеваниями цивилизации и ростом нищеты, одичалости и мучений рабочих масс; с другой стороны, - юродивая проповедь «непротивления злу» насилием.

ПЕРЕОЦЕНКА

«В январе 1871 года Толстой отправил Фету письмо: «Как я счастлив... что писать дребедени многословной вроде «Войны» я больше никогда не стану»

6.12.1908 года Толстой записал в дневнике: «Люди, любят меня за те пустяки - «Война и мир» и т.п., которые им кажутся очень важными»

«Летом 1909 года один из посетителей Ясной Поляны выражал свой восторг и благодарность за создание «Войны и мира» и «Анны Карениной». Толстой ответил: «Это все равно, что к Эдисону кто-нибудь пришел и сказал бы: «Я очень уважаю вас за то, что вы хорошо танцуете мазурку». Я приписываю значение совсем другим своим книгам».

ТОЛСТОЙ И АМЕРИКАНЦЫ

Американцы объявили главным романом всех времен и народов четырехтомное произведение Льва Толстого «Война и мир». Эксперты журнала Newsweek составили список из ста книг, объявленных изданием лучшими из всех, которые когда-либо были написаны. В результате отбора в первую десятку, помимо романа Льва Толстого, попали: «1984» Джорджа Оруэлла, «Улисс» Джеймса Джойса, «Лолита» Владимира Набокова, «Шум и ярость» Уильяма Фолкнера, «Человек-невидимка» Ральфа Эллисона, «На маяк» Вирджинии Вульф, «Илиада» и «Одиссея» Гомера, «Гордость и предубеждение» Джейн Остин и «Божественная комедия» Данте Алигьери.