Первое путешествие Николаса Сифорта на борту космического корабля "Гиберния" в год 2194-й, от Рождества Христова.

Посвящается Рику из Толедо и Ардату Мэйхару, которым я обязан выходом этой книги в свет, а также Дженни, сделавшей ее достойной внимания.

Часть I

1

– Смирно! – скомандовал я, но опоздал. Алекс и Сэнди не успели вытянуться в струнку: из-за поворота коридора показались два старших лейтенанта «Гибернии».

Все замерли. Сценка была просто ошеломительная: я, побагровевший от ярости старший гардемарин; пышнотелая миссис Донхаузер, взиравшая, разинув от удивления рот, на мыльную пену, свисавшую с ее кофты; два моих курсанта, вытянувшиеся по стойке «смирно» возле переборки и все еще сжимавшие в руках полотенца и тюбики с кремом для бритья; и, наконец, лейтенанты Казенс и Дагалоу, ошарашенные видом расшалившихся, застигнутых врасплох гардемаринов на борту межзвездного корабля Военно-Космического Флота Объединенных Наций. Впрочем, корабль пока стоял у причала орбитальной станции «Ганимед»

Спустись я с мостика на несколько секунд раньше, все было бы в порядке. Но как раз в это время я помогал миссис Дагалоу закончить регистрацию нового корабельного оборудования.

Лейтенант Казенс был краток.

– Вы тоже, мистер Сифорт, к переборке.

– Есть, сэр! – Я встал в строй и застыл по стойке «смирно», боясь даже глазом моргнуть. Вот уж не думал, что друг может так подвести. Возмущению моему не было предела.

Алекс Тамаров, весь потный, стоял рядом со мной. Шестнадцатилетний, он был третьим по старшинству и, когда я прибыл на корабль, встретил меня в штыки, но кончилось тем, что мы подружились. Однако эта последняя проделка Алекса и Сэнди не сулила нам ничего хорошего.

В свете слабо освещенного коридора я заметил, как лукаво блестели глаза миссис Дагалоу, когда, забрав тюбик с кремом у Сэнди Уилски, она передала его лейтенанту Казенсу, и в который раз пожалел, что не эта милая девушка старший лейтенант. Что же до мистера Казенса, то он буквально упивался своей властью.

– Ваше, курсант? Вы уже бреетесь? – бросил он отрывисто. За пять недель, проведенных на борту «Гибернии», находившейся тогда на станции «Околоземный порт», я ни разу не видел, чтобы Сэнди в свои четырнадцать лет пользовался бритвой. Откуда же он ее взял? Может быть, у меня? Мне было семнадцать, и я изредка брился.

– Нет, сэр. – Сэнди пришлось отвечать, у него не было выбора. – Это мистера Хольцера. – Я закусил губу. Господи Боже мой, Хольцера! Только этого не хватало.

Несколько недель назад Вакс, которому было почти девятнадцать, должен был стать старшим гардемарином, но не стал и возненавидел меня. Причем даже не скрывал этого. Он был вполне сформировавшимся парнем, регулярно брился и занимался штангой. Из-за его силы и грубости мы перед ним пасовали.

– Мадам, примите мои искренние извинения, – повернулся лейтенант Казенс к миссис Донхаузер, – уверяю вас, эти дети (последнее слово он выплюнул, как змея – яд) не побеспокоят вас больше. – Глаза его горели от злобы.

– Ничего страшного, – спокойно сказала миссис Дон-хаузер, которую случившееся больше не сердило, скорее, забавляло. – Они просто играли…

– Хороши игры! – Пальцы мистера Казенса прямо-таки впились в тюбик. – Не нашли ничего лучшего, как обливать друг друга пеной для бритья! А еще будущие офицеры военного корабля!

– Это ваши проблемы, лейтенант, – невозмутимо ответила миссис Донхаузер. – А я ни на что не жалуюсь и хочу, чтобы вы это знали. Всего хорошего. – С этими словами она направилась к пассажирским каютам, видимо, сменить кофту.

Ошеломленный лейтенант Казенс на какой-то момент онемел, а потом повернулся к нам:

– В жизни не видел более дурацких шуток. И в такой компании мне предстоит семнадцатимесячное путешествие к Надежде.

Я набрал воздуха в легкие:

– Простите, сэр. Я один во всем виноват.

– Хорошо, что вы это понимаете, – сказал Казенс язвительным тоном. – Вот, значит, как вы воспитываете будущих офицеров, мистер Сифорт?

– Нет, сэр, – ответил я, сильно усомнившись в собственных словах. Не мое ли дружеское отношение к Сэнди и Алексу повлияло на их поведение? Подчиняйся они Ваксу Хольцеру, ничего подобного не случилось бы.

– От таких идиотов можно ждать всякого, но ваша обязанность контролировать их! Что если бы это увидел командир?

Господи, спаси и помилуй! Угоди они пеной не в миссис Донхаузер, а в командира Хага, не избежать бы им бочки, а то и гауптвахты, а мне – понижения в чине до юнги. Мистер Казенс прав на все сто. Я чувствовал свою вину и молчал.

– Отвечай, щенок!

Тут вдруг вмешалась лейтенант Дагалоу:

– Мистер Казенс, Ник был на дежурстве. Он не мог знать…

– Его долг следить за дисциплиной своих подчиненных.

Я и следил, когда бывал с ними. Что еще мог я сделать?

Миссис Дагалоу между тем продолжала настаивать:

– Они ведь совсем мальчишки, мы пока находимся на станции «Ганимед». Они просто спускали пары…

– Не забывайте, Лиза, что кроме занятий с компьютером у нас есть и другие обязанности. Они должны вести себя как мужчины, и наш долг научить их этому. – Ехидство Казенса было всем хорошо известно, а потому миссис Дагалоу не восприняла его слова как выговор и, не обратив на его тон никакого внимания, сказала:

– Они научатся.

– К тому времени, когда у нас кончится крем для бритья? – презрительно бросил Казенс, но уже не так жестко. Он повернулся к Лизе. – Подумайте, ведь к концу рейса некоторым из них предстоит производство в офицеры. Впрочем, вряд ли хоть одному из этих болванов когда-нибудь присвоят звание лейтенанта. А что если на Надежде один из нас получит другое назначение? Вы хотите, чтобы на вахте стояли эти глупые мальчишки, еще вчера гонявшиеся друг за другом с кремом для бритья?

глава из книги “Повесть о жизни”

Повествование начинается с описания весны в городе Киеве, где К. Паустовский провел дет­ские годы. С теплотой и лиризмом он описывает пробуждение природы. “На Бибиковском буль­варе распускались клейкие пирамидальные то­поля. Они наполняли окрестные улицы запахом ладана. Каштаны выбрасывали первые листья - прозрачные, измятые покрытые рыжеватым пу­хом… Майские жуки и бабочки залетали в ваго­ны трамваев. По ночам в палисадниках пели со­ловьи”.

Среди всей этой красоты

совершенно ненуж­ными казались мальчику Косте поездки за го­род. И он не мог понять пристрастия матери обя­зательно вывозить детей на выходные в дачные места - Боярку, Пущу Водицу или Дарницу. Он скучал среди однообразных дачных участков, равнодушно смотрел в боярском лесу на “чах­лую аллею поэта Надсона и не любил Дарницу за вытоптанную землю около сосен и сыпучий пе­сок, перемешанный с окурками”. Гораздо силь­нее будоражил его утопающий в сирени и топо­лином пуху Киев.

Наибольший восторг у мальчика вызывали сады, где он пропадал все дни напролет. Там он играл, читал, учил уроки и знал все укромные уголки.

Домой он приходил лишь обедать и но­чевать. Садов и парков в Киеве было много - Бо­танический, Царский и Купеческий сады, где все лето играл оркестр, и ничто не мешало слу­шать музыку, кроме протяжных пароходных гудков, доносившихся с Днепра. Но больше все­го Костя любил Мариинский парк, что нависал над Днепром. “Стены лиловой и белой сирени высотой в три человеческих роста звенели и ка­чались от множества пчел. Среди лужаек били фонтаны”.

Именно в этом Мариинском парке мальчик однажды увидел человека, который отравил его мечтами “о несбыточном будущем”. Костя сидел там вместе с сестрой Галей и читал “Остров со­кровищ” Стивенсона. Галя тоже читала книгу. Возле брата и сестры остановилась незнакомая девочка с бантами в волосах и стала прыгать че­рез веревочку. Галю - близорукую, добрую и доверчивую, она не потревожила. А Косте не­знакомка мешала. И он потряс сирень, возле ко­торой они сидели, и на девочек посыпались кап­ли от прошедшего недавно дождя. Галя смахнула с книги капли и продолжала читать. А незнакомка показала ему язык и убежала.

И в эту минуту Костя заметил, что “по аллее легко шел высокий гардемарин с загорелым спо­койным лицом. Прямой черный палаш висел у него на лакированном поясе. Черные ленточки с бронзовыми якорями развевались от тихого вет­ра. Он был весь в черном. Только яркое золото нашивок оттеняло его строгую форму”.

В сухопутном Киеве, где жители почти не ви­дели моряков, гардемарин показался мальчику пришельцем из далекого легендарного мира крылатых кораблей, “из мира всех океанов, мо­рей, всех портовых городов, всех ветров и всех очарований, какие связаны были с живописным трудом мореплавателей”.

Когда гардемарин прошел мимо, Костя под­нялся и пошел за ним следом. Галя по близору­кости не заметила исчезновения брата. А для Ко­сти этот человек стал воплощением всей его мечты. Он давно мечтал о морских путешестви­ях. Он часто воображал себе моря, “туманные и золотые от вечернего штиля, далекие плаванья, когда весь мир сменяется, как быстрый калейдо­скоп за стеклами иллюминатора”. “Боже мой, если бы кто-нибудь догадался подарить мне хотя бы кусок окаменелой ржавчины, отбитой от ста­рого якоря! Я бы хранил его, как драгоцен­ность”.

Гардемарин оглянулся. На черной ленточке его бескозырки Костя прочел непонятное и зага­дочное для него слово “Азимут”. Позже он узнал, что это название учебного корабля Балтийского флота.

Так они и шли сперва по Елизаветинской ули­це, потом по Институтской и Николаевской. Гардемарин изящно и небрежно отдавал честь пехотным офицерам. А Костя ощущал жгучий стыд за этих мешковатых сухопутных вояк.

Гардемарин несколько раз оглядывался, а за­тем остановился, подозвал мальчика и попытал­ся выяснить, почему тот за ним идет. “Маль­чик, - спросил он насмешливо, - почему вы тащитесь за мной на буксире?” Покрасневший от смущения Костя ничего не ответил. Но гарде­марину и так все было понятно. “Все ясно: он мечтает быть моряком, - догадался гардема­рин, говоря почему-то обо мне в третьем лице”. “Я близорукий”, - ответил мальчик, упавшим голосом.

Гардемарин положил ему на плечо худую ру­ку и предложил дойти до Крещатика. Они по­шли рядом, но Костя не решался поднять глаза и видел лишь “начищенные до невероятного блеска ботинки гардемарина”.

На Крещатике гардемарин завел мальчика в кондитерскую и заказал две порции фисташко­вого мороженого и два стакана воды. Мороженое они съели молча. Затем гардемарин достал из бу­мажника фотографию великолепного корвета с парусной оснасткой и широкой трубой и пода­рил Косте на память, объяснив, что это его ко­рабль, на котором он ходил в Ливерпуль.

Потом он крепко пожал мальчику руку и ушел. А Костя посидел еще немного, пока на него не начали оглядываться “потные соседи в канотье”.

Тогда он вышел и побежал в Мариинский парк, где оставил сестру. Но скамейка была пус­та. Галя ушла. Костя решил, что гардемарин его пожалел и “впервые узнал, что жалость оставля­ет в душе горький осадок”.

После этой встречи желание сделаться моря­ком мучило его несколько лет. Он рвался к мо­рю. Первый раз он видел его в Новороссийске, куда ездил на несколько дней с отцом. Но этого ему было недостаточно.

Он часами просиживал над атласом, рассмат­ривал берега морей и океанов, выискивал неизве­стные приморские городки, мысы, острова, устья рек. Костя придумал сложную игру. Он составил длинный список пароходов со звучными названи­ями: “Полярная звезда”, “Вальтер Скотт”, “Хинган”, “Сириус”. В своем воображении он был вла­дельцем самого большого флота в мире.

Он представлял, что сидит у себя в пароход­ной конторе, “в дыму сигарет, среди пестрых плакатов и расписаний”. Окна этой конторы вы­ходили, естественно, на набережную. И прямо около них торчали желтые мачты пароходов, а за стенами шумели добродушные вязы. “Паро­ходный дым развязно влетал в окна, смешива­ясь с запахом гнилого рассола и новеньких весе­лых рогож”.

Мальчик придумывал для своих пароходов список удивительных рейсов. Они не пропуска­ли ни одного самого забытого и отдаленного уголка земли. И посещали даже остров Тристан де’Акунью.

Он снимал пароходы с одного рейса и перебра­сывал на другой. И безошибочно знал, где в дан­ный момент находится каждый из его кораблей. “Знал где сегодня “Адмирал Истомин”, а где “Летучий голландец”: “Истомин” грузит бананы в Сингапуре, а “Летучий голландец” разгружает муку на Фарерских островах”.

Для того чтобы руководить таким обширным предприятием, ему требовалось множество раз­личных знаний. Мальчик зачитывался словаря­ми и путеводителями, судовыми справочниками и всем, что имело хотя бы отдаленное отношение к морю.

Это всепоглощающее увлечение вскоре нача­ло вызывать тревогу у Костиной мамы. Именно тогда он впервые услышал от нее слово “менин­гит”.

“Он дойдет бог знает до чего со своими игра­ми, - сказала однажды мама. - Как бы это не кончилось менингитом”.

Костя слышал, что менингит - болезнь маль­чиков, которые “слишком рано научились чи­тать”. И лишь усмехнулся в ответ на мамины страхи.

В конце концов родители решили поехать на лето всей семьей к морю. Впоследствии Костя понял, что этой поездкой мама надеялась выле­чить сына от его увлечения. Она думала, что он, как это чаще всего бывает, будет разочарован не­посредственным столкновением с тем, к чему так страстно стремился в своих мечтах. И она оказалась права, но лишь отчасти.

Книга К. Г. Паустовского “Повесть о жизни” является автобиографическим произведением. То есть произведением, в котором автор повест­вует о себе самом и событиях своей жизни. Она включает в себя пять повестей, которые были на­писаны им на протяжении нескольких лет и охватывают длительный период жизни авто­ра - от раннего детства, которое прошло в горо­де Киеве, до зрелых годов. Он описывает все тя­готы, которые выпали на его долю в годы революции и гражданской войны. Свои скита­ния по югу России, Кавказу и Закавказью.

“Гардемарин” - это глава из повести “Дале­кие годы”, целиком посвященной детским и от­роческим годам К. Паустовского. В этой главе автор рассказывает нам о своей заветной маль­чишеской мечте - мечте о дальних странстви­ях, путешествиях, морских приключениях. Мечте яркой и недостижимой, не отпускавшей его долгие годы. Хотя он знал, что никогда не сможет воплотить ее в жизнь. Ему, скромному и стеснительному мальчику со слабым зрением, никогда не стать моряком. Но чем больше он это понимал, тем острее волновало его все, что свя­зано с морем. И неизвестно как оказавшийся в сухопутном Киеве гардемарин стал для маль­чика воплощением всех его мечтаний. Костя и сам не знает, зачем и почему он идет за ним. Когда тот задает ему этот вопрос, он не находит ответа. Он просто не может не идти. Сама мечта манит его своим крылом.

Но гардемарин понимает все без слов. Когда-то он, наверное, и сам был таким же мальчишкой, отчаянно мечтавшим о море. И ему понятны вол­нение и восторг незнакомого мальчика. Он ни­чем не может ему помочь, но он понимает его мечту, его увлеченность и непреодолимое стрем­ление к морю и не может просто от него отмах­нуться.

Он приводит Костю в кондитерскую, угощает мороженым и дарит фотографию своего кораб­ля. Косте кажется, что этот поступок был про­диктован жалостью, и эта жалость оставляет в его душе горький осадок.

Но это не просто жалость взрослого человека к наивному и восторженному мальчишке. В по­ступке гардемарина чувствуется деликатное уважение к человеку, способному мечтать и стремиться к достижению своей мечты, несмо­тря ни на что.

Глоссарий:

• паустовский стальное колечко краткое содержание
• стальное колечко краткое содержание
• паустовский Гардемарин
• к паустовский стальное колечко краткое содержание
• паустовский гардемарины

(1 оценок, среднее: 5.00 из 5)

Другие работы по этой теме:

1. Однажды весной я сидел в Мариинском парке и читал “Остров сокровищ” Стивенсона. Сестра Галя сидела рядом и тоже читала. Ее летняя шляпа с зелеными лентами,...
2. Теплый хлеб Вороной конь был ранен в ногу снарядом, ко­гда кавалерия проходила через деревню Береж­ки. Командир оставил раненого коня в деревне, и коня взял к...

Размер: px

Начинать показ со страницы:

Транскрипт

1 Константин Георгиевич Паустовский Повесть о жизни Главы из повести Книга первая Далёкие годы Глава Гардемарин Весна в Киеве начиналась с разлива Днепра. Стоило только выйти из города на Владимирскую горку, и тотчас перед глазами распахивалось голубоватое море. Но, кроме разлива Днепра, в Киеве начинался и другой разлив солнечного сияния, свежести, теплого и душистого ветра. На Бибиковском бульваре распускались клейкие пирамидальные тополя. Они наполняли окрестные улицы запахом ладана. Каштаны выбрасывали первые листья прозрачные, измятые, покрытые рыжеватым пухом. Когда на каштанах расцветали желтые и розовые свечи, весна достигала разгара. Из вековых садов вливались в улицы волны прохлады, сыроватое дыхание молодой травы, шум недавно распустившихся листьев. Гусеницы ползали по тротуарам даже на Крещатике. Ветер сдувал в кучи высохшие лепестки. Майские жуки и бабочки залетали в вагоны трамваев. По ночам в палисадниках пели соловьи. Тополевый пух, как черноморская пена, накатывался прибоем на панели. По краям мостовых желтели одуванчики. Над открытыми настежь окнами кондитерской и кофеен натягивали полосатые тенты от солнца. Сирень, обрызганная водой, стояла на ресторанных столиках. Молодые киевлянки искали в гроздьях сирени цветы из пяти лепестков. Их лица под соломенными летними шляпками приобретали желтоватый матовый цвет. Наступало время киевских садов. Весной я все дни напролет пропадал в садах. Я играл там, учил уроки, читал. Домой приходил только обедать и ночевать. Я знал каждый уголок огромного Ботанического сада с его оврагами, прудом и густой тенью столетних липовых аллей. Но больше всего я любил Мариинский парк в Липках около дворца. Он нависал над Днепром. Стены лиловой и белой сирени высотой в три человеческих роста звенели и качались от множества пчел. Среди лужаек били фонтаны. Широкий пояс садов тянулся над красными глинистыми обрывами Днепра Мариинский и Дворцовый парки, Царский и Купеческий сады. Из Купеческого сада открывался прославленный вид на Подол. Киевляне очень гордились этим видом. В Купеческом саду все лето играл симфонический оркестр. Ничто не мешало слушать музыку, кроме протяжных пароходных гудков, доносившихся с Днепра. Последним садом на днепровском берегу была Владимирская горка. Там стоял памятник князю Владимиру с большим бронзовым крестом в руке. В крест ввинтили электрические лампочки. По вечерам их зажигали, и огненный крест висел высоко в небе над киевскими кручами. Город был так хорош весной, что я не понимал маминого пристрастия к обязательным воскресным поездкам в дачные места Боярку, Пущу Водицу или Дарницу. Я скучал среди однообразных дачных участков Пущи Водицы, равнодушно смотрел в боярском лесу на чахлую аллею поэта Надсона: и не

2 любил Дарницу за вытоптанную землю около сосен и сыпучий песок, перемешанный с окурками. Однажды весной я сидел в Мариинском парке и читал «Остров сокровищ» Стивенсона: . Сестра Галя сидела рядом и тоже читала. Ее летняя шляпа с зелеными лентами лежала на скамейке. Ветер шевелил ленты, Галя была близорукая, очень доверчивая, и вывести ее из добродушного состояния было почти невозможно. Утром прошел дождь, но сейчас над нами блистало чистое небо весны. Только с сирени слетали запоздалые капли дождя. Девочка с бантами в волосах остановилась против нас и начала прыгать через веревочку. Она мне мешала читать. Я потряс сирень. Маленький дождь шумно посыпался на девочку и на Галю. Девочка показала мне язык и убежала, а Галя стряхнула с книги капли дождя и продолжала читать. И вот в эту минуту я увидел человека, который надолго отравил меня мечтами о несбыточном моем будущем. По аллее легко шел высокий гардемарин с загорелым спокойным лицом. Прямой черный палаш висел у него на лакированном поясе. Черные ленточки с бронзовыми якорями развевались от тихого ветра. Он был весь в черном. Только яркое золото нашивок оттеняло его строгую форму. В сухопутном Киеве, где мы почти не видели моряков, это был пришелец из далекого легендарного мира крылатых кораблей, фрегата «Паллада»: , из мира всех океанов, морей, всех портовых городов, всех ветров и всех очарований, какие связаны были с живописным трудом мореплавателей. Старинный палаш с черным эфесом как будто появился в Мариинском парке со страниц Стивенсона. Гардемарин прошел мимо, хрустя по песку. Я поднялся и пошел за ним. Галя по близорукости не заметила моего исчезновения. Вся моя мечта о море воплотилась в этом человеке. Я часто воображал себе моря, туманные и золотые от вечернего штиля, далекие плаванья, когда весь мир сменяется, как быстрый калейдоскоп, за стеклами иллюминатора. Боже мой, если бы кто-нибудь догадался подарить мне хотя бы кусок окаменелой ржавчины, отбитой от старого якоря! Я бы хранил его, как драгоценность. Гардемарин оглянулся. На черной ленточке его бескозырки я прочел загадочное слово: «Азимут». Позже я узнал, что так назывался учебный корабль Балтийского флота. Я шел за ним по Елизаветинской улице, потом по Институтской и Николаевской. Гардемарин изящно и небрежно отдавал честь пехотным офицерам. Мне было стыдно перед ним за этих мешковатых киевских вояк. Несколько раз гардемарин оглядывался, а на углу Меринговской остановился и подозвал меня. Мальчик, спросил он насмешливо, почему вы тащились за мной на буксире? Я покраснел и ничего не ответил. Все ясно: он мечтает быть моряком, догадался гардемарин, говоря почему-то обо мне в третьем лице. Я близорукий, ответил я упавшим голосом. Гардемарин положил мне на плечо худую руку: Дойдем до Крещатика. Мы пошли рядом. Я боялся поднять глаза и видел только начищенные до невероятного блеска крепкие ботинки гардемарина. На Крещатике гардемарин зашел со мной в кофейную Семадени, заказал две порции фисташкового мороженого и два стакана воды. Нам подали мороженое на маленький трехногий столик из мрамора. Он был очень холодный и весь исписан цифрами: у Семадени собирались биржевые дельцы и подсчитывали на столиках свои прибыли и убытки.

3 Мы молча съели мороженое. Гардемарин достал из бумажника фотографию великолепного корвета с парусной оснасткой и широкой трубой и протянул мне: Возьмите на память. Это мой корабль. Я ходил на нем в Ливерпуль. Он крепко пожал мне руку и ушел. Я посидел еще немного, пока на меня не начали оглядываться потные соседи в канотье. Тогда я неловко вышел и побежал в Мариинский парк. Скамейка была пуста. Галя ушла. Я догадался, что гардемарин меня пожалел, и впервые узнал, что жалость оставляет в душе горький осадок. После этой встречи желание сделаться моряком мучило меня много лет. Я рвался к морю. Первый раз я видел его мельком в Новороссийске, куда ездил на несколько дней с отцом. Но этого было недостаточно. Часами я просиживал над атласом, рассматривал побережья океанов, выискивал неизвестные приморские городки, мысы, острова, устья рек. Я придумал сложную игру. Я составил длинный список пароходов со звучными именами: «Полярная звезда», «Вальтер Скотт», «Хинган», «Сириус». Список этот разбухал с каждым днем. Я был владельцем самого большого флота в мире. Конечно, я сидел у себя в пароходной конторе, в дыму сигар, среди пестрых плакатов и расписаний. Широкие окна выходили, естественно, на набережную. Желтые мачты пароходов торчали около самых окон, а за стенами шумели добродушные вязы. Пароходный дым развязно влетал в окна, смешиваясь с запахом гнилого рассола и новеньких, веселых рогож. Я придумал список удивительных рейсов для своих пароходов. Не было самого забытого уголка земли, куда бы они ни заходили. Они посещали даже остров Тристан д Акунью. Я снимал пароходы с одного рейса и посылал на другой. Я следил за плаваньем своих кораблей и безошибочно знал, где сегодня «Адмирал Истомин», а где «Летучий голландец»: «Истомин» грузит бананы в Сингапуре, а «Летучий голландец» разгружает муку на Фаррерских островах. Для того чтобы руководить таким обширным пароходным предприятием, мне понадобилось много знаний. Я зачитывался путеводителями, судовыми справочниками и всем, что имело хотя бы отдаленное касательство к морю. Тогда впервые я услышал от мамы слово «менингит». Он дойдет бог знает до чего со своими играми, сказала однажды мама. Как бы все это не кончилось менингитом. Я слышал, что менингит это болезнь мальчиков, которые слишком рано научились читать. Поэтому я только усмехнулся на мамины страхи. Все окончилось тем, что родители решили поехать всей семьей на лето к морю. Теперь я догадываюсь, что мама надеялась вылечить меня этой поездкой от чрезмерного увлечения морем. Она думала, что я буду, как это всегда бывает, разочарован от непосредственного столкновения с тем, к чему я так страстно стремился в мечтах. И она была права, но только отчасти. Глава Как выглядит рай Однажды мама торжественно объявила, что на днях мы на все лето уезжаем на Черное море, в маленький городок Геленджик, вблизи Новороссийска. Нельзя было, пожалуй, выбрать лучшего места, чем Геленджик, для того чтобы разочаровать меня в моем увлечении морем и югом. Геленджик был тогда очень пыльным и жарким городком без всякой растительности. Вся зелень на много километров вокруг была уничтожена жестокими новороссийскими ветрами норд-остами. Только колючие кусты

4 держи-дерева и чахлая акация с желтыми сухими цветочками росли в палисадниках. От высоких гор тянуло зноем. В конце бухты дымил цементный завод. Но геленджикская бухта была очень хороша. В прозрачной и теплой ее воде плавали, как розовые и голубые цветы, большие медузы. На песчаном дне лежали пятнистые камбалы и пучеглазые бычки. Прибой выбрасывал на берег красные водоросли, гнилые поплавки-балберки от рыбачьих сетей и обкатанные волнами куски темно-зеленых бутылок. Море после Геленджика не потеряло для меня своей прелести. Оно сделалось только более простым и тем самым более прекрасным, чем в моих нарядных мечтах. В Геленджике я подружился с пожилым лодочником Анастасом. Он был грек, родом из города Воло. У него была новая парусная шлюпка, белая с красным килем и вымытым до седины решетчатым настилом. Анастас катал на шлюпке дачников. Он славился ловкостью и хладнокровием, и мама иногда отпускала меня одного с Анастасом. Однажды Анастас вышел со мной из бухты в открытое море. Я никогда не забуду того ужаса и восторга, какие я испытал, когда парус, надувшись, накренил шлюпку так низко, что вода понеслась на уровне борта. Шумящие огромные валы покатились навстречу, просвечивая зеленью и обдавая лицо соленой пылью. Я схватился за ванты, мне хотелось обратно на берег, но Анастас, зажав трубку зубами, что-то мурлыкал, а потом спросил: Почем твоя мама отдала за эти чувяки? Ай, хороши чувяки! Он кивнул на мои мягкие кавказские туфли чувяки. Ноги мои дрожали. Я ничего не ответил. Анастас зевнул и сказал: Ничего! Маленький душ, теплый душ. Обедать будешь с аппетитом. Не надо будет просить скушай за папу-маму! Он небрежно и уверенно повернул шлюпку. Она зачерпнула воду, и мы помчались в бухту, ныряя и выскакивая на гребни волн. Они уходили из-под кормы с грозным шумом. Сердце у меня падало и обмирало. Неожиданно Анастас запел. Я перестал дрожать и с недоумением слушал эту песню: От Батума до Сухума От Сухума до Батума Бежал мальчик, тащил ящик Упал мальчик, разбил ящик Под эту песню мы спустили парус и с разгона быстро подошли к пристани, где ждала бледная мама. Анастас поднял меня на руки, поставил на пристань и сказал: Теперь он у вас соленый, мадам. Уже имеет к морю привычку. Однажды отец нанял линейку, и мы поехали из Геленджика на Михайловский перевал. Сначала щебенчатая дорога шла по склону голых и пыльных гор. Мы проезжали мосты через овраги, где не было ни капли воды. На горах весь день лежали, зацепившись за вершины, одни и те же облака из серой сухой ваты. Мне хотелось пить. Рыжий извозчик-казак оборачивался и говорил, чтобы я повременил до перевала там я напьюсь вкусной и холодной воды. Но я не верил извозчику. Сухость гор и отсутствие воды пугали меня. Я с тоской смотрел на темную и свежую полоску моря. Из него нельзя было напиться, но, по крайней мере, можно било выкупаться в его прохладной воде. Дорога подымалась все выше. Вдруг в лицо нам потянуло свежестью.

5 Самый перевал! сказал извозчик, остановил лошадей, слез и подложил под колеса железные тормоза. С гребня горы мы увидели огромные и густые леса. Они волнами тянулись по горам до горизонта. Кое-где из зелени торчали красные гранитные утесы, а вдали я увидел вершину, горевшую льдом и снегом. Норд-ост сюда не достигает, сказал извозчик. Тут рай! Линейка начала спускаться. Тотчас густая тень накрыла нас. Мы услышали в непролазной чаще деревьев журчание воды, свист птиц и шелест листвы, взволнованной полуденным ветром. Чем ниже мы спускались, тем гуще делался лес и тенистее дорога. Прозрачный ручей уже бежал по ее обочине. Он перемывал разноцветные камни, задевал своей струей лиловые цветы и заставлял их кланяться и дрожать, но не мог оторвать от каменистой земли и унести с собою вниз, в ущелье. Мама набрала воды из ручья в кружку и дала мне напиться. Вода была такая холодная, что кружка тотчас покрылась потом. Пахнет озоном, сказал отец. Я глубоко вздохнул. Я не знал, чем пахло вокруг, но мне казалось, что меня завалили ворохом веток, смоченных душистым дождем. Лианы цеплялись за наши головы. И то тут, то там на откосах дороги высовывался из-под камня какой-нибудь мохнатый цветок и с любопытством смотрел на нашу линейку и на серых лошадей, задравших головы и выступавших торжественно, как на параде, чтобы не сорваться вскачь и не раскатить линейку. Вон ящерица! сказала мама. Где? Вон там. Видишь орешник? А налево красный камень в траве. Смотри выше. Видишь желтый венчик? Это азалия. Чуть правее азалии, на поваленном буке, около самого корня. Вон, видишь, такой мохнатый рыжий корень в сухой земле и каких-то крошечных синих цветах? Так вот рядом с ним. Я увидел ящерицу. Но пока я ее нашел, я проделал чудесное путешествие по орешнику, красному камню, цветку азалии и поваленному буку. «Так вот он какой, Кавказ!» подумал я. Тут рай! повторил извозчик, сворачивая с шоссе на травянистую узкую просеку в лесу. Сейчас распряжем коней, будем купаться. Мы въехали в такую чащу и ветки так били нас по лицу, что пришлось остановить лошадей, слезть с линейки и идти дальше пешком. Линейка медленно ехала следом за нами. Мы вышли на поляну в зеленом ущелье. Как белые острова, стояли в сочной траве толпы высоких одуванчиков. Под густыми буками мы увидели старый пустой сарай. Он стоял на берегу шумной горной речонки. Она туго переливала через камни прозрачную воду, шипела и уволакивала вместе с водой множество воздушных пузырей. Пока извозчик распрягал и ходил с отцом за хворостом для костра, мы умылись в реке. Лица наши после умывания горели жаром. Мы хотели тотчас идти вверх по реке, но мама расстелила на траве скатерть, достала провизию и сказала, что, пока мы не поедим, она никуда нас не пустит. Я, давясь, съел бутерброды с ветчиной и холодную рисовую кашу с изюмом, но оказалось, что я совершенно напрасно торопился упрямый медный чайник никак не хотел закипать на костре. Должно быть, потому, что вода из речушки была совершенно ледяная. Потом чайник вскипел так неожиданно и бурно, что залил костер. Мы напились крепкого чая и начали торопить отца, чтобы идти в лес. Извозчик сказал, что надо быть настороже, потому что в лесу много диких кабанов. Он объяснил нам, что если мы увидим вырытые в земле маленькие ямы, то это и есть места, где кабаны спят по ночам.

6 Мама заволновалась идти с нами она не могла, у нее была одышка, но извозчик успокоил ее, заметив, что кабана нужно нарочно раздразнить, чтобы он бросился на человека. Мы ушли вверх по реке. Мы продирались сквозь чащу, поминутно останавливались и звали друг друга, чтобы показать гранитные бассейны, выбитые рекой, в них синими искрами проносилась форель, огромных зеленых жуков с длинными усами, пенистые ворчливые водопады, хвощи выше нашего роста, заросли лесной анемоны и полянки с пионами. Боря наткнулся на маленькую пыльную яму, похожую на детскую ванну. Мы осторожно обошли ее. Очевидно, это было место ночевки дикого кабана. Отец ушел вперед. Он начал звать нас. Мы пробрались к нему сквозь крушину, обходя огромные мшистые валуны. Отец стоял около странного сооружения, заросшего ежевикой. Четыре гладко обтесанных исполинских камня были накрыты, как крышей, пятым обтесанным камнем. Получался каменный дом. В одном из боковых камней было пробито отверстие, но такое маленькое, что даже я не мог в него пролезть. Вокруг было несколько таких каменных построек. Это долмены, сказал отец. Древние могильники скифов. А может быть, это вовсе и не могильники. До сих пор ученые не могут узнать, кто, для чего и как строил эти долмены. Я был уверен, что долмены это жилища давно вымерших карликовых людей. Но я не сказал об этом отцу, так как с нами был Боря: он поднял бы меня на смех. В Геленджик мы возвращались совершенно сожженные солнцем, пьяные от усталости и лесного воздуха. Я уснул и сквозь сон почувствовал, как на меня дохнуло жаром, и услышал отдаленный ропот моря. С тех пор я сделался в своем воображении владельцем еще одной великолепной страны Кавказа. Началось увлечение Лермонтовым, абреками, Шамилем. Мама опять встревожилась. Сейчас, в зрелом возрасте, я с благодарностью вспоминаю о детских своих увлечениях. Они научили меня многому. Но я был совсем не похож на захлебывающихся слюной от волнения шумных и увлекающихся мальчиков, никому не дающих покоя. Наоборот, я был очень застенчивый и со своими увлечениями ни к кому не приставал.

К. Паустовский - Повесть о жизни Однажды весной я сидел в Мариинском парке и читал «Остров сокровищ» Стивенсона. Сестра Галя сидела рядом и тоже читала. Ее летняя шляпа с зелеными лентами, лежала на скамейке.

Лучик надежды После долгого путешествия и опасных приключений приехал Иван- Царевич домой. Заходит он во дворец но никто его не узнает и не здоровается. Что произошло, почему никто не узнаёт Ивана-Царевича?

3б класс Математика портал УЧИ.РУ раздел Сложение и вычитание трехзначных чисел Русский язык сочинение «Мой любимый уголок» презентация прилагается Окр. Мир Портал УЧИ.РУ раздел Человек Литература Внеклассное

Путевые заметки по дороге на озеро Байкал и проживание в гостинице Работу выполнила ученица 8 класса Ф Ловкогол Анастасия День 1 Начало нашего путешествия Вот мы уже в поезде, и на этом наше долгое путешествие

2017 Однажды Петя возвращался из детского сада. В этот день он научился считать до десяти. Дошёл он до своего дома, а его младшая сестра Валя уже дожидается у ворот. А я уже считать умею! похвастался

Как волк своё получил дна"жды но"чью лиса" пошла" в ау"л 1 за ку"рицей. Она" пошла" туда" потому", что о"чень хоте"ла есть. В ау"ле лиса" укра"ла* са"мую большу"ю ку"рицу и бы"стро-бы"стро побежа"ла в

Барбара Пихлер Mag. a phil. Барбара Пихлер из г. Зальцбург (Австриия), социальный работник при Caritas für Menschen in Not (Oberösterreich), отдел "Помощь беженцам", хорошо известна нашим студентам-переводчикам

2 Деревья разговаривать не умеют и стоят на месте, но всё-таки они живые. Они дышат. Они растут всю жизнь. Даже огромные старики-деревья и те каждый год подрастают, как маленькие дети. Стада пасут пастухи,

Верн любил приключения! И однажды Верну захотелось приключений. Он вспомнил волшебный камень дракона. Ещё у него была фотография этого камня. И он решил отправиться за камнем. Однажды рано утром он пошёл

Москва 2013 ЗАТЕЙНИКИ Мы с Валей затейники. Мы всегда затеваем какие-нибудь игры. Один раз мы читали сказку «Три поросёнка». А потом стали играть. Сначала мы бегали по комнате, прыгали и кричали: Нам

НА ПРОГУЛКЕ Привет! Меня зовут Маруся. Когда я была маленькая, мне совсем не хотелось идти в школу. Учиться с мамой читать и писать я тоже не хотела. И тогда мама сочинила историю, которую я хорошо запомнила

Джеймс Дрисколл СТАРШИНА В одном городке неподалеку есть старая обувная лавка. Снаружи она выглядит так себе. На пыльном, давно немытом окне грязная мятая занавеска. В первой комнате Старый башмачник хранит

Путешествие Капельки Петергоф 2010 Сказки сочинили ученики Егоровой Любови Ильиничны учителя начальной школы 529 Верстка книги Фащевской Кати 10 класс Портрет Кати нарисовала Аумейстер Тэлла 10 класс Капелька

Действующие лица: Рассказчик Хрюки-Хрюк Хрюки-Хряп Хрюки-Хряк Волк 1 СЦЕНА Рассказчик: Жили-были на свете три поросёнка. Три брата. Даже имена у них были похожи. Звали поросят Хрюки-Хрюк, Хрюки-Хряп и

Рисунки А. Савченко ЖИЛ НА СВЕТЕ СЛОНЁНОК Жил на свете слонёнок. Это был очень хороший слонёнок. Только вот беда: не знал он, чем ему заняться, кем быть. Так всё сидел слонёнок у окошка, сопел и думал,

Москва 2015 УДК 821.161.1-1 ББК 84(2Рос=Рус)6-5 Л 886 Л 886 Лысиков А. Стихи. Москва: Livebook, 2015. 156 c. I978-5-904584-97-9 Андрей «Дельфин» Лысиков поэт и музыкант. Перед вами первый поэтический сборник,

Меня вокруг все отвлекает, И все мне чем-нибудь мешают, Я ничего не понимаю... Без тебя я так скучаю! Не торопись... не надо... помолчи... Слова уносит ветер, их забудешь... О счастье, о любви ты не кричи,

Десятое мая.. Домашняя работа. Задание первое. Напиши слова по описанию. Напиши проверочное слово для правильности написания непроизносимой согласной. Придумай два предложения с этими словами. - Бабочка,

Наталья Маркелова Иллюстрации Екатерины Бабок Москва Издательский Дом Мещерякова 2019 Как снег Гости «свалились как снег на голову». Я раньше не понимала это выражение, а вот сейчас, когда при виде Ромки

М. Зощенко А. Гайдар Л. Воронкова и другие Любовь Воронкова РАДОСТИ Ребята сидели на брёвнышках под берёзами и разговаривали. А у меня радость, сказала Алёнка, у меня новая лента, смотрите, какая блестящая!

Административная контрольная работа по русскому языку в 5 классе на начало года. Дни поздней осени. Живая природа чутко откликается на времена года. Вот и последние листочки облетели с деревьев. Ковёр

ПАВЕЛ РОЖДЕСТВЕНСКИЙ СОЛНЕЧНЫЙ ЗАЙЧОНОК ПЕСНИ ДЛЯ МАЛЕНЬКИХ СОЛНЫШЕК Солнечный зайчонок: песни для маленьких солнышек. Павел Рождественский. Челябинск, 2010. 14 с. Для маленьких солнышек, ищущих Радость

Discourse Cohesion Activity Handout. 1. Прочитайте две версии пересказа рассказа Ф.А. Искандера «Урок». 2. Чем отличаются эти два пересказа? 3. Расскажите о чём эта история своими словами, используя словасвязки.

Альманах Выпуск 1 (ноябрь, 2016 г.) «Золото осени» Осень, осень... Сколько образов, ассоциаций связано с этим временем года! Наши дети по-своему выражают отношение к осени. Для одних это золотая разноцветные

Максим Алексеевич Горький Утро http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=636735 Аннотация «Самое лучшее в мире смотреть, как рождается день!..» Максим Горький Утро Самое лучшее в мире смотреть, как рождается

10/20/13 Русский 3-а Занятие 5 Имя Классная работа. Задание 1: Чем различаются звонкие и глухие согласные звуки? Звонкие состоят из шума и голоса, глухие - только из шума. Согласные образуют пары звонких

Муниципальное дошкольное образовательное учреждение детский сад 106 Конспект непосредственно образовательной деятельности «Кто весну открывает» Младшая группа

Шумит, но в поле и в саду, А в дом не попадет. И никуда я не иду. Покуда он идет. Ждали, звали, А показался Все прочь побежали. И тонок, и долог, А сядет В траве не видно. Летит без крыльев и поет, Прохожих

Автор Казакова Настя, 5 «Г» класс Покорительница вершин. Мои летние каникулы в этом году были насыщенными и интересными. В начале лета я побывала в Крыму. Мы купались в море, загорали и отдыхали. Из Симферополя

Ìèøêèíà êàøà Îдин раз, когда я жил с мамой на даче, ко мне в гости приехал Мишка. Я так обрадовался, что и сказать нельзя! Я очень по Мишке соскучился. Мама тоже была рада его приезду. Это очень хорошо,

Уильям МакКлири ИСТОРИЯ ПРО ВОЛКА МАЙКУ Глава Первая Как-то раз один папа укладывал своего сына спать. Майкл, которому уже исполнилось пять лет, попросил рассказать историю на ночь. Хорошо, согласился

ЭДУАРД УСПЕНСКИЙ Дядя Фёдор, пёс и кот и Всё о Простоквашино ДЯДЯ ФЁДОР, ПЁС И КОТ Рисунки О. Боголюбовой Глава первая ДЯДЯ ФЁДОР У одних родителей мальчик был. Звали его дядя Фёдор. Потому что он был

Развлечение ко дню знаний о лесе в средней группе «Удивительный лес» Воспитатель: Снастева М.Ю. Цели: уточнить и расширить имеющиеся представления детей о лесе и его обитателях; показать взаимосвязь и

2 ПРО СЛОНА Мы подходили на пароходе к Индии. Утром должны были прийти. Я сменился с вахты, устал и никак не мог заснуть: всё думал, как там будет. Вот как если б мне в детстве целый ящик игрушек принесли

УДК 821.161.1-1 ББК 84(2Рос=Рус)6-5 Л47 Разработка серии и дизайн переплета Андрея Саукова Фотография на переплете Игоря Сахарова Л47 Леонидов, Максим Леонидович. Все это и есть любовь / Максим Леонидов.

Хочу свою ошибку я исправить И отношения наши наладить, Надеюсь, ты меня простишь И обижаться прекратишь, Знай, люблю тебя, малыш! За окном кружится снег, На улице зима, Где же ты, мой любимый человек?

Как я провел лето Новоселова Анастасия 8 «В» Закончился учебный год, на улице тепло и солнечно, а это значит наступило ЛЕТО. Первые дни лета я провела в недоумении. Как так, уже наступили летние каникулы?

Когда ты порою скучаешь, И что-то тревожит тебя, Ты вспомни, что в мире есть сердце, Которое любит тебя! Ах, до чего ничтожны все сравненья, Одно я знаю: ты всегда мне нужен - При солнце, при луне, в толпе

Симбегвайр Rukia Nantale Benjamin Mitchley Ania Voznaia Russian Level 5 Когда мама Симбегвайр умерла, ей было очень грустно. Папа Симбегвайр делал всё для своей дочери. Они снова научились быть счастливыми

Ирина Сказка о том, как Елизавета королевство от Кашля спасала Глава I Сказка о том, как Елизавета королевство от Кашля спасала ила-была маленькая Елизавета. Это была Ж очень умная маленькая девочка. Малышка

Страница: 1 ТЕСТ 23 Фамилия, имя Прочитай текст. Класс ЧТО СКАЗАЛА БЫ МАМА? Гринька и Федя собрались на луг за щавелем. И Ваня пошёл с ними. Ступай, ступай, сказала бабушка. Наберёшь щавелю зелёные щи

Ути-ути-уточки - Беленькие грудочки, Пёрышки кручёные, Лапочки точёные. Утки плавают в пруду, Я с гостинцем к ним иду - Хлебцем мягким белым. Подплывайте смело! Мы гулять ходили вместе В Ботаническом

Сценарий праздника, посвященного Дню города «Зеленокумска 235лет!» Подготовила: воспитатель Онокало Ольга Владимировна. Дата проведения: 07. 10. 2016г. Ход мероприятия Дети под музыку заходят в зал. Танец

Чудеса Фей Савельева Наташа Феи бывают разные. Одни создают дождь, другие помогают животным и растениям. Бывают феи Света, они создают свет, чтобы согреть Землю, если холодно, высушить лужи, или осветить

Муниципальное бюджетное дошкольное образовательное учреждение детский сад компенсирующего вида 77 «Эрудит» Сценарий выпускного праздника для детей разновозрастной группы «По дороге в школу» Составила:

АЛЕКСАНДР МЕНЬ Эту историю о. Александр придумал и рассказал сидя за столом в кругу друзей. Приведенный текст - расшифровка с магнитофонной кассеты... АЛЕКСАНДР МЕНЬ СКАЗКА О ПРОИСХОЖДЕНИИ ЧЕЛОВЕКА ХУДОЖНИК

ДЕПАРТАМЕНТ ОБРАЗОВАНИЯ ГОРОДА МОСКВЫ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ ОБЩЕОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ГОРОДА МОСКВЫ "Школа 814" СП 666 ДО Конспект занятия по безопасности для детей среднего дошкольного возраста

Vmireskazki.ru Сказки народов Африки Суданские сказки Прекрасная Фаримата Суданские сказки Жила девочка с отцом и мачехой. Девочку звали Фаримата. Она была такая красивая, такая добрая и приветливая, что

Монетки в море Мы монетки кидали в море, Но сюда мы, увы, не вернулись. Мы с тобою любили двое, Но не вместе в любви захлебнулись. Нашу лодку разбили волны, И любовь потонула в пучине, Мы с тобою любили

Диктанты по белорусскому языку 4 класс 1 четверть >>> Диктанты по белорусскому языку 4 класс 1 четверть Диктанты по белорусскому языку 4 класс 1 четверть Мне казалось, что по полю идут плотные литые волны.

Николай Носов Фантазёры Мишутка и Стасик сидели в саду на скамеечке и разговаривали. Только они разговаривали не просто, как другие ребята, а рассказывали друг другу разные небылицы, будто пошли на спор,

Глава 1 Сны Мне снятся псы. Снятся их теплые мягкие тела, согревающие меня. Снится их мускусный запах, который успокаивал меня долгими страшными ночами. Снятся их влажные языки, их острые зубы, их теплые

Мероприятие по ПДД на тему: «На улице города» Цель: Закрепление у детей навыков соблюдения правил дорожного движения. Задачи: 1. Учить детей различать дорожные знаки. Закреплять знания детей о дорожных

День Матери Дети по музыку вместе с воспитателем входят в зал. 1-я ведущая. Дорогие мамы, милые бабушки! Дорогие женщины! Этот осенний вечер посвящается вам! С Днём Матери вас, дорогие! Пусть этот праздник

Илья Члаки Цикл «Закон природы» АДАМ И ЕВА (Певуны) 2 Действующие лица: Она Он 3 Есть хочу. Не слышишь? Терпи. Терплю. Но все равно хочется. Давай, я тебя поцелую? Давай. Он целует. Хорошо. Еще? Еще. Он

Надежда Щербакова Ральф и Фалабелла Жил на свете кролик. Его звали Ральф. Но это был необычный кролик. Самый большой в мире. Такой большой и неуклюжий, что не мог даже бегать и скакать, как остальные кролики,

Н. Носов «Фантазёры» «Русинка» 1 класс ФАНТАЗЁРЫ Мишутка и Стасик сидели в саду на скамеечке и разговаривали. Только они разговаривали не просто, как другие ребята, а рассказывали друг другу разные небылицы,

Государственное бюджетное дошкольное образовательное учреждение детский сад 63 Приморского района Санкт-Петербурга КОНСПЕКТ Непосредственной образовательной деятельности «Волшебница - вода» Образовательная

10/19/14 Русский 4-а Занятие 5 Имя Классная работа Задание 1: Напишем диктант по тексту упражнения 113. К какому виду относится этот текст? -текст-рассуждение; -текст-описание; -текст-повествование Задание

Али и его фотоаппарат Али живет в Стамбуле, большом городе в Турции. Он живет в старом доме рядом со знаменитой Голубой мечетью. После школы Али вернулся домой и сел у окна. Он рассматривал лодки, выходившие

ИТОГОВАЯ РАБОТА 1 ПО ЧТЕНИЮ ДЛЯ 3 КЛАССА (2012/2013 учебный год) Вариант 1 Школа Класс 3 Фамилия, имя ИНСТРУКЦИЯ для УЧАЩИХСЯ Сейчас ты будешь выполнять работу по чтению. Сначала тебе нужно прочитать текст,

«Чебурашка на дороге» (игровое развлечение по ПДД для старших групп) Цель: закрепление правил дорожного движения через игры, стихи и песни. Оборудование: костюм Чебурашки, Шапокляк, машины на палочке

6 ГЛАВА ПЕРВАЯ, в которой мы знакомимся с Винни-Пухом и несколькими пчёлами Ну вот, перед вами Ви"нни-Пух. Как видите, он спускается по лестнице вслед за своим другом Кри"стофером Ро"бином, головой вниз,

Явления природы 1. Посмотри презентацию. Запомни явления природы. Дождь Дождь это осадки, выпадающие в виде капель воды. Капельки воды в облаках становятся слишком тяжёлыми и начинают падать на землю.

Конспект н.о.д. по экологии в старшей группе М.Б.Д.О.У. «Ц.Р.Р. Д.С. 19» г. Находка Воспитатель: Щербинская Е.А. ЦЕЛИ: дать детям представление о планете Земля; атмосфере; расширять знания о роли воды

Судьбы XX века

"Я один из тех, кто видел комету Галлея дважды, - говорил он в кругу друзей, - и xopoшo ее запомнил средь звездного 1914 года, когда глазел на небо с площади перед таможней в Кронштадте. Было много разговоров, но не только о том, что комета своим хвостом сметет с Земли все живое, сколько о плохом предзнаменовании, скорее всего - к войне. Говорили, что следующий ее визит - через 76 лет, но это казалось настолько далеким, что и не думалось о встрече. В 1990 году комета Галлея прошла сравнительно близко от Земли, всего в 22,5 миллиона километров".

Недавно я побывал с очередным визитом у дочери последнего гардемарина Российского флота Бориса Борисовича Лобач-Жученко (на фото) , Таисии Борисовны Горяевой.

Старый моряк четыре года не дожил до своего 100-летия к большой скорби близких друзей-моряков и тех знакомых, кто за глаза называл Бориса Борисовича для краткости, но с любовью "Бе-Бе".

Потомственный дворянин, потомок знатного украинского рода, известный историк и ученый эту дружескую фамильярность воспринимал снисходительно и с явным удовольствием, посмеиваясь, вспоминал, что правнучка звала его "Бебешка", и это было самое первое слово, с которого она выучилась говорить.

С дочерью мы принялись рассматривать фотографии почти столетней давности (где оказались неизвестные снимки Амундсена, Нобиле), альбомы и столь же "древние" письма-раритеты с четким штемпелем "ПОРТ-АРТУР", датируемые 1900-1903 гг.

#comm#Потомственный моряк Борис Борисович Лобач–Жученко родился 17 ноября 1899 года. При нынешней средней продолжительности жизни мужского населения страны, равной 54 годам, его земная жизнь кажется "мафусаиловым веком". #/comm#

В последние годы Борис Борисович много размышлял о прожитой жизни, писал воспоминания, учебные пособия по теории и практике парусного флота, организации и судейству парусных соревнований. На этих книгах выросло не одно поколение яхтсменов. На Балтике он организовал Яхт-клуб ВМФ, поскольку всю жизнь был привержен к "парусу" и каждое лето совершал поход на яхтах (в 1924 году был первым победителем чемпионата СССР). На веслах и под парусом он начал ходить, еще будучи мальчишкой. Об этом времени он охотно и не без юмора рассказывал, не скрывая и того, что за мальчишеские проказы не раз подвергался аресту на гауптвахте.

Вообще-то попадало мне поделом. И, надо сказать, что в то время, например, неудовлетворительная отметка, не исправленная на неделе, автоматически лишала гардемарина увольнения в ближайшую субботу. Эта мера неплохо действовала на многих и заставляла "грызть гранит морской науки", попутно отучая от лени...

Вспоминал "Бе-Бе" и такой "гардемаринский" эпизод:

Во время учебного плавания в 1914 году на трехмачтовом парусно-паровом крейсере "Верный" я стоял на вахте сигнальщиком, когда "Верный" вышел из Кронштадта в Финский залив и, глядя в сильный "цейсовский" бинокль, обнаружил идущий навстречу буксир "Пчела" с баржей. Спустившись на шканцы, доложил вахтенному начальнику: "Господин мичман, слева по носу буксир "Медведь" с баржей!" Название буксира я изменил из озорства, поскольку в юности многое смешит. Видимо, это происходит потому, что вся жизнь впереди и кажется почти бесконечной...

Когда буксир поравнялся с "Верным", мичман, не будучи "чуркой с глазами" на вахте, сразу обнаружил неточность моего доклада. Мое объяснение, что с мостика плохо видно, его не удовлетворил, и он приказал: "Отправляйтесь на салинг (поперечная площадка на топе мачты. - Л. В.) до конца вахты, оттуда будет лучше видно".

Но мне недолго пришлось раскачиваться высоко на ветру, держась за снасть. Вскоре на горизонте увидел дымы и несколько кораблей. Свесившись вниз, обрадованно, четко крикнул глазастому мичману: "На вахте, доложите! Впереди по курсу эскадра адмирала Бити!" Мичман, не сразу поверив, послал на марс опытного сигнальщика и, когда поступило подтверждение моего важного сообщения, послал к командиру корабля доложить об английской эскадре (для этого, оказывается, мы и вышли в залив).

Командир, быстро поднявшись на мостик, сразу спросил, кто первый увидел корабли, и, узнав, что гардемарин-сигнальщик, приказал объявить мне благодарность перед строем. Это случилось незадолго до начала Первой мировой войны, которая уже витала в воздухе..."

"Бе-Бе" почти всегда был окружен молодежью, поскольку имел дар товарищеского общения не только с яхтсменами-моряками и летчиками (он имел звание еще и штурмана морской авиации), но и опыт преподавания в вузе. Как прирожденный лидер, он был строг, но справедлив к подчиненным.

#comm#Воровство и доносительство не переваривал органически. Рассказывал, как гардемарин Войнаровский, отпрыск знатной дворянской фамилии, однажды уличенный в мелком воровстве, по требованию гардемарин был немедленно отчислен.#/comm#

Доносительство, считал Борис Борисович, способно разобщить не только любой коллектив, но и разрушить целое государство. Он вспоминал:

"В 1988 году, при посещении Ужгорода, мне пришлось после лекции о писательнице Марко Вовчок (я работал над ее биографией), беседовать со студентами. Меня волновало и интересовало восприятие советской молодежью событий в стране. В частности я узнал, что в институте сохранилась система доносов, осуществляемых через назначаемых "информаторов".

Для иллюстрации о мерзости доносительства я поведал им историю, случившуюся в лейб-гвардии еще в прошлом веке. Капитан одного из полков, расквартированного в захолустном городке, доложил командиру, что знает о существовании тайного офицерского кружка, в который входил и его родной брат. Список он обещал передать только в том случае, если его переведут в гвардию.

Рапорт был передан по инстанции. Кружковцы были арестованы и осуждены, а капитан откомандирован в Петербург в лейб-гвардию. Однако случился конфуз: ни один из гвардейских полков не дал согласия на прием офицера-предателя в свою среду. В то время требовалось согласие офицерского состава полка на прием нового офицера, как на флоте - согласие кают-компании на назначение офицера в экипаж корабля..."

Доносительство и ябедничество во времена "Бе-Бе" презиралось. Поэтому характерен и другой рассказанный им эпизод о послереволюционном времени.

Граф Ламсдорф-Галаган был схвачен чекистами и приговорен к расстрелу. Когда его поставили к стенке, чекисты предъявили ему фотографию князя Н.Д. Жевахова и потребовали сообщить его местопребывание взамен на жизнь. На что граф заявил, что гвардия Его Императорского Величества предательства не допускает и смерти никогда не боялась. Такой ответ, произнесенный с достоинством и четко, ошеломил чекистов и... они отсрочили казнь.

"Бе-Бе" был уверен, что в студенческой среде необходимо соблюдать заповеди-законы товарищества, как и девиз: "Один за всех и все за одного".

#comm#А в 1929 году по Москве ходили трамваи с призывами "Помогайте лишать права голоса!". Это означало, что если вы донесете на соседа по квартире, как на "контру", то он будет лишен права голоса на выборах. А это повлечет лишение его продовольственной карточки, увольнение с работы, исключение из рабфака (если студент)... #/comm#

"Бе-Бе" хотел подготовить молодых людей к будущему. Мысли о будущем его обжигали...

Он говорил - для того, чтобы узнать, что такое человеческая жизнь, нужно перевидать много людей и пережить немало событий. Самых разных.

…В краткой аттестации по службе в царском флоте его отца, Бориса Михайловича (на фото с сыновьями Михаилом и Борисом) , инженера-механика флота, значилось: "Из студентов, атеист". В аттестации, данной в советское время (1922 год), при оставлении им военно-морской службы, характеристика его была так же кратка и категорична: "Из офицеров, ходит в церковь"…

Вероятно, он был верующим всегда, поскольку был из православной семьи. Когда посещение церковных служб в советском государстве стало считаться чуть ли не первым признаком "идейного врага", его вера обострилась. В церковь он стал ходить открыто, не таясь от властей и доносителей. Человек умный, много повидавший, он отлично понимал, что его сыновей Бориса и Михаила, дочерей Елизавету, Марию и Екатерину ждут впереди великие испытания и невзгоды, и вера в Бога давала надежду, что они выживут, давала душевную крепость...

В годы сталинских пятилеток он, как инженер, восхищался грандиозными стройками, но не один раз повторял в тесном семейном кругу: "Система-то хороша, но плохие исполнители!"

Просматривая историю, "Бе-Бе" обратил внимание, что она большей частью представляет собою зрелище весьма постыдное для человечества, поражает незначительным количеством идей рядом с колоссальным количеством разнообразных и невероятных фактов. Ведь с идеей построения коммунистического общества мы прожили 74 года. Хоть и в малой доле, но и "Бе-Бе" участвовал в создании этой истории и старался в меру сил не давать ей быть безобразной. Сам "Бе-Бе" арестовывался дважды – в 1918 году в Саратове и в 1927-м в Ленинграде...

Он любил людей и они платили ему тем же.

Однажды зимним январским днем я провожал "Бе-Бе" до метро. Было скользко, тротуар песком не посыпали и ходить по улице, особенно пожилым людям, в Москве было опасно. Шли не спеша. Сверху сыпал мелкий снежок. "Бе-Бе" был задумчив, тяжело вздыхал (ему уже тогда было за 90), размышлял вслух:

Мне надо успеть закончить воспоминания о своем времени и людях, которых повстречал на своем веку. Но вот беда, не знаю, как поступить? Я с удовольствием пишу о хороших людях, с которыми меня свела когда-то судьба! Однако, видел я и много мерзавцев, как быть с ними? Древние римляне придерживались мудрого правила: о мертвых - либо хорошо, либо ничего. Выходит, я должен о подлецах помалкивать?

Вопрос адресовался моей персоне и показался мне действительно забавным и неожиданным.

По-моему, надо писать, как было, то есть правду, пусть горькую.

Так-то, так, - вздохнул "Бе-Бе", - но и с правдой можно далеко утопать. Правда у каждого своя...

Неожиданно его лицо просветлело, и он оживился от пришедшей на ум новой мысли:

Между прочим, я давно заметил, люди власть имущие под выражением "сказать правду" всегда полагают, что это для них что-то совершенно ужасное! Это выдает их опасения, что их могут разоблачить или уличить во многих смертных грехах...

Через некоторое время "Бе-Бе" передал мне объемистую рукопись своих воспоминаний с просьбой внимательно прочесть, сделать поправки и выразить свое мнение. Рукопись я прочел, не отрываясь. Ничего "поправлять" не пришлось. Ни единого слова! Опечаток почти не было, мысли ясные, четкие, события описаны прекрасным русским языком, ныне почти забытом.

#comm#О себе "Бе-Бе" писал с подкупающей самоиронией и с большим чувством юмора. В целом же рукопись потрясала! Сила ее заключалась в том, что "Бе-Бе", умирая вместе с ХХ веком, знал, что он НЕ УНИЧТОЖАЕТСЯ, НЕ ИСЧЕЗАЕТ, что он всю жизнь старался совершенствоваться в добре и содействовал улучшению жизни...#/comm#

Под конец жизни он делился многими мыслями с друзьями и приятелями в "Клубе капитанов". "Бе-Бе", как я уже говорил, был прирожденным организатором и лидером. С ним всегда было интересно. Он не уставал повторять, что тихая жизнь без взволнованности - расслабляет.

"Клуб капитанов" был его последним организаторским всплеском.

Когда подкатило время, и по состоянию здоровья он уже не мог совершать плаванья на яхтах под парусом и вынужден был оставаться дома, в городе, он из друзей, приятелей и просто знакомых создал этот интереснейший клуб. Написал устав клуба, возродив многие старые традиции кают-компании.

В клуб принимали всех желающих, без различия пола, возраста и вероисповедания. Это было самое демократичное собрание людей, от которых требовалось одно - быть интересным человеком!

Для желающих вступить в "Клуб капитанов" необходимо было сдать своеобразный экзамен (тест): суметь рассказать что-то интересное из своих приключений, впечатлений от путешествий, странствий, показать слайды, сопровождая их комментарием, фотографии, рисунки и пр.

Сдавшему экзамен присваивалось звание "юнга" и разрешено было являться на собрания, участвовать в обсуждениях, быть активным и деятельным не только за столом, но и в делах клуба. После чего общим решением присваивалось звание "капитан".

На заседания "капитаны" являлись с женами, несли с собой для кают-кампании закуску, шампанское и торты, непременно собственного приготовления, а не покупные. "Бе-Бе" считал, что женщины должны показывать мужчинам свое кулинарное мастерство, которое женщин украшает почти так же, как и младенец на руках...

Перед застольем приготовляли грог из легких вин или коктейль. "Бе-Бе" садился во главе стола на "адмиральское место" и, открывая очередное заседание, держал речь, усыпанную элегантными остротами и одновременно торжественную, выдержанную в духе петровских указов. Присутствующим запрещалось быть "скучным снобом" и подлежало следовать девизу: "Один за всех и все за одного!"

В "Клуб капитанов" отовсюду стекались люди необыкновенные: путешественники, ученые, врачи, писатели, моряки, летчики... Каждый имел свой неповторимый колорит, а точнее КОСМОС. Например, Любовь Ковалевская - поэтесса и журналист. За два месяца до аварии на Чернобыльской АЭС она побывала там, после чего в газете "Ленинградская правда" опубликовала большую статью, где рассказала о вопиющих нарушениях строгих инструкций по эксплуатации атомной электростанции со стороны должностных лиц (начиная с директора АЭС, не знавшего даже элементарных законов физики) и предсказала возможную катастрофу (специалисты АЭС рассказали ей, что работы на реакторе ведутся с отключенной системой аварийного прекращении термоядерной реакции в энергоблоке).

За "разглашение государственных секретов" Ковалевскую стали таскать по инстанциям.

Когда 4-й энергоблок АЭС взлетел на воздух, перепуганная власть сразу признала критику своевременной, а смелая журналистка помчалась в Чернобыль и ежедневно передавала потрясающие репортажи о героизме пожарных с места катастрофы.

Капитанами клуба были ученый ЦАГИ Николай Занегин, приезжавший на заседания клуба из города Жуковского и известный писатель-маринист Н.А. Черкашин. Последний однажды рассказал о своих исследованиях причины гибели линкора "Новороссийск".

#comm#Его рассказ, со слов очевидцев трагедии, потряс слушателей и особенно "Бе-Бе", который, будучи моряком и ревностным хранителем традиций русского флота, особенно переживал это печальное событие, как и гибель атомной подводной лодки "Комсомолец" в Северном море. Причина была одна - некомпетентность начальства.#/comm#

Нет глупцов более несносных, чем те, которые не вовсе лишены ума, - сокрушался Борис Борисович, цитируя афоризм Ларошфуко. - Еще мой отец в августе 19ЗЗ года пытался доказать специальной комиссии, обсуждавшей вопрос годности ледокола "Челюскин" к длительному плаванию в Арктике, что, к сожалению, судно малопригодно для суровых условий Заполярья, поскольку имеет слабость корпуса, который может не выдержать сжатия во льдах. Кроме того, "Челюскин" имел слабые паровые котлы, которые при преодолении тяжелых льдов не позволяли увеличивать давление пара до оптимальной величины.

Вскоре, как известно, "Челюскин" был раздавлен льдами.

Дураки и бюрократы - сила страшная, но их можно распознать по классическим приметам: они сердятся без причины, говорят без нужды, вмешиваются в то, что вовсе их не касается, и не умеют различить, кто желает им добра, а кто зла. Моего отца тогда же, без объяснения причин, вычеркнули из списка и в последующей эпопее он не участвовал.

Заканчивая повествование о последнем гардемарине Борисе Борисовиче Лобач-Жученко, следует сказать, что его отец по возвращении с Соловков преподавал в Московском машиностроительном институте им. Баумана, издал десятки учебников и научных статей, выступал по радио, объездил с лекциями добрую половину Европейской части России. Умер он 28 мая 1938 года.

"Бе-Бе" с присущей ему энергией также много трудился во флоте и на ниве просвещения. Им написаны превосходные книги о своей бабке, классике украинской литературы Mapии Александровне Маркович, известной под псевдонимом Марко Bовчок, не считая многочисленных статей в журналах и сборниках о парусном спорте и глав из своих воспоминаний.

До самого последнего дня он был деятелен, его мозг не давал сбоев, и он, отлично понимая, что его долгая жизнь близится к естественному концу, как истинный философ, с удовлетворением говорил, что ему есть что завещать своим потомкам и друзьям...

В бытность мою гардемарином я имел свой личный номер 42, считал его счастливым и запомнил на всю жизнь. И если мне на том свете придется предстать перед апостолом Петром, я, наверное, закончу свой рапорт словами: "Докладывал новопреставленный Борис Лобач-Жученко, номер сорок два!"

Специально для Столетия

Книга первая

ТРОЕ ИЗ НАВИГАЦИОННОЙ ШКОЛЫ

Часть первая

Пошли, Котов у себя.

Князь Никита Оленев, высокий, с несуразной фигурой малый, положил на плечо Алексея руку, словно подталкивая его к двери, а третий из молодых людей, Саша Белов, запальчиво воскликнул:

Как же не надо? Ты дворянин! Или ты идешь и в присутствии нашем требуешь у этого негодяя извинения, или, прости, Алешка, как ты сможешь смотреть нам в глаза?

А если он откажется извиниться? - пробормотал Алексей, сопротивляясь осторожно подталкивающей руке Никиты.

Тогда ты вернешь ему пощечину! - еще яростнее крикнул Белов.

Он предвидел эту заминку у двери и теперь дал волю своему негодованию.

Все ты колеблешься! Ходишь, как девица, румянец боишься расплескать. Зачем только шпагу на бедре носишь? Это тебе не театральный реквизит. Может, ты и мундир сменишь на женские тряпки?

Уже произнеся последние слова, Белов понял, что про театр вспоминать сейчас ни к чему, зачем травить раны. Алешка и так на пределе, но было поздно. Недаром в школе говорили: «Козла бойся спереди, коня сзади, а тихого Алешу Корсака со всех сторон».

Реквизит, говоришь? - Алексей сбросил с плеча руку, которая уже не подталкивала к двери, а успокаивающе похлопывала, отступил назад и рванул шпагу из ножен:

Уж тебе-то я не позволю!… Позиция ан-гард!

Защищайся, Белов!

Сэры, вы в уме? - только и успел крикнуть Никита Оленев.

Позднее Алексей говорил друзьям, что шпагу выхватил без умысла, просто так, что он вовсе не хотел драться. «Глаза у тебя, однако, были опасные», - отвечал Никита.

Эти «опасные» глаза и заставили Оленева выставить руку, отводя острие шпаги от груди изумленного Белова. Шпага чиркнула по раскрытой ладони и повисла, опущенная к полу. К Белову вернулся дар речи.

Ты же ему руку поранил, сумасшедший! Никогда наперед не знаешь, что ты выкинешь!

Внезапно дверь распахнулась, и на пороге появился сухого сложения мужчина в черном камзоле. Он вышел на шум, собираясь отчитать курсантов, но так и замер с назидательно поднятым пальцем. Специальный указ запрещал в школе носить оружие, а тут мало того, что курсант при шпаге, так еще затеял оной драку.

Что вы здесь?… - начал Котов грозно и умолк, потому что прямо на него, выставив вперед шпагу, шел Алексей Корсак.

Глаза у Котова округлились. Вид дрожащего лезвия не столько испугал его, сколько обескуражил. Виданное ли дело, чтоб ученик шел с оружием на учителя?

Белов опомнился первым и бросился отнимать шпагу, а распаленный Алексей, который забыл, что у него в руках, решил, что ему хотят помешать объясниться с Котовым.

Отойди, Александр! - крикнул он, отталкивая Белова.

Шпага заходила ходуном, со свистом разрубая воздух.

Отдай, дуралей, - требовал Белов.

Не отдам, - твердил Корсак, не понимая, что он должен отдать и судорожно вспоминая слова, которых требовал этикет: - За бесчинство ваше, сударь, я пришел требовать удовлетворения! - прокричал он, наконец.

Какое бесчинство? Опомнись! - воскликнул Котов.

Вы дали мне пощечину!

Ты лжешь!

В этот момент Белов разжал белые от натуги Алешины пальцы, шпага взметнулась вверх и самым своим кончиком сорвала парик, украшавший голову учителя. Парик описал плавную траекторию и упал прямо в руки к Никите, который как раз кончил перевязывать носовым платком кровящую ладонь. Молодой князь поднял глаза и, увидев лысую, гладкую, как кувшин, голову и обалдевшее лицо Котова, громко, неприлично захохотал. Эхо рассыпалось по коридорам, как сыгранная на трубе гамма. И тут до понимания Алексея дошел призыв Белова, но он его по своему истолковал.

И отдам! - крикнул он страстно. - Сполна отдам! Если не было вашей пощечины, то моя налицо… - И он наотмашь приложился к отвислой щеке да так, что рука потом ныла, как от тяжкой работы.

Котов успел только крикнуть: «У-ух»- и задом влетел в комнату. Александр быстро захлопнул дверь и, подхватив обомлевшего Корсака, понесся прочь по коридору. Никита повесил на ручку двери парик и, громко хохоча, бросился вслед за друзьями.

Как при тебе шпага-то оказалась? - сердито спросил Александр, когда они, переводя дыхание, выскочили на улицу.

Я из театра. - Только сейчас Алексей осознал, что совершил. - Теперь все, конец… в солдаты… или в Сибирь! Котов ведь решил, что я убивать его пришел. Почему вы меня не остановили?

Хорошо ты его. - Белов тоже позволил себе улыбку. - Рожу теперь раздует пузырем. А как грохнуло, господа!

Они шли по улице, размахивая руками, припоминая новые

подробности и смешные детали. Сзади, горестно вздыхая, тащился Алексей.

Такое и в помыслах представить страшно, - приговаривал он. - Вас посадят и выпустят, а со мной что будет?

Не хнычь! - крикнул Оленев. - Ответ будем держать все вместе. Выше нос, гардемарины!

И они пошли в трактир обмыть пощечину.

Описанное событие происходило под сводами Сухаревой башни, где в сороковых годах XVIII столетия размещалась Морская академия, или попросту навигацкая школа, готовящая гардемаринов для русского флота. Когда-то навигацкая школа была очень нужна России. Море было истинной страстью Петра I. Чуть ли не все свое дворянство решил он обучить морской службе, чтобы превратить дворянских детей в капитанов, инженеров и корабельных мастеров. Для этих целей и открыли в Москве в 1701 году школу математических и навигационных искусств. Курсантов набирали принудительно, как рекрутов в полк. Дети дворян, подьячих, унтерофицеров сели за общие парты. Обучение велось «чиновно», то есть по всем правилам. Профессор Эбердинского университета Форварсон с двумя помощниками учили недорослей морской науке. Леонтий Магницкий, автор известной «Математики», вел цифирный курс. Неутомимый соратник Петра Брюс оборудовал обсерваторию в верхнем ярусе Сухаревой башни и сам с курсантами наблюдал движение небесных светил. Обыватель обходил стороной школу на Сретенке, считая ее притоном чернокнижья. Про Брюса говорили, что он продал душу дьяволу за тайну живой и мертвой воды. После смерти Петра многие его начинания были брошены. Наследники престола занимались казнями, охотой и балами. Бывшие соратники преобразователя, видевшие смысл жизни в служении государству, после смерти своего кумира сбросили личину патриотов и вспомнили о собственных кровных нуждах. В России легче было построить флот, чем привить понимание в необходимости этого флота. Сейчас, когда корабли тихо гнили в обмелевших кронштадтских гаванях, вспоминая битвы при Гангуте и Гренгаме, когда сама мысль о России, как морской державе, стала ненужной и хранилась только по привычке, московская Навигацкая школа совершенно захирела.Еще при Петре в 1715 году в Петербурге создали Морскую академию для прохождения всей мореходной науки, а в Сухаревской школе, хоть и была она по примеру столичной переименована в академию, предписывалось иметь только начальные курсы.