Поскреби любого русского и найдешь татарина...

Существует известная поговорка: "поскреби любого русского и найдешь татарина"... В прямом, "биологическом" смысле ее можно признать достаточно обоснованной: в русской крови есть значительная примесь татарской. И это нам не пошло в ущерб.
Не занимаясь специально генеалогией, но всесторонне изучая эпоху татарского владычества и интересуясь всею совокупностью русско-татарских связей в прошлом, я встретил и выписал из различных исторических источников и документов 92 княжеских, 50 боярских, 13 графских и более трехсот древних дворянских родов, ведущих свое начало от татарских предков...

Не подлежит никакому сомнению, что из губернских родословных книг нетрудно было бы извлечь еще несколько сот дворянских фамилий татарского происхождения. Не дворянским, к сожалению, учет не велся и определить их невозможно, но несомненно они исчисляются многими тысячами.
Все эти многочисленные потомки татарских родоначальников уже во втором-третьем поколении обращались в людей чисто русских по духу и по воспитанию. Они честно и верно служили Отечеству, не только сражаясь за него в бесчисленных войнах, но и на всех поприщах мирной жизни дали ему немало выдающихся и даже гениальных людей, прославивших русскую культуру. Приведу лишь самые известные примеры.

В области науки потомками татар были гениальные русские ученые Менделеев, Мечников, Павлов и Тимирязев, историки Кантемир и Карамзин, исследователи Севера Челюскин и Чириков. В литературе - Достоевский, Тургенев, Державин, Языков, Денис Давыдов, Загоскин, К.Леонтьев, Огарев, Куприн, Арцыбашев, Замятин, Булгаков и целый ряд других талантливых писателей и поэтов. В области искусства, только в числе самых ярких его светил можно назвать балерин Анну Павлову, Уланову и Спесивцеву артистов Каратыгина и Ермолову, композиторов Скрябина и Танеева, художника Шишкина и др...

Татары дали России двух царей - Бориса и Федора Годуновых (а до них был еще Семен Бекбулатович - примеч. Э.К.), и пять цариц: Соломонию Сабурову - первую жену Василия Ш, Елену Глинскую - его вторую жену, Ирину Годунову - жену царя Федора Ивановича "Блаженного", Наталью Нарышкину - мать Петра Великого и вторую жену Алексея Михайловича и Марфу Апраксину - жену царя Федора Алексеевича Романова. Еще Евдокия Сабурова была женой царевича Ивана, убитого (в припадке гнева) своим отцом - Иваном Грозным.

Небезинтересно отметить и то, что несколько татар были причислены русской Церковью к лику православных святых. Наиболее известен из них св. Петр Ордынский - племянник хана Батыя, принявший православие, а позже и монашество. Другой татарин - св. Петр мученик Казанский.

Стоит упомянуть и о том, что Батый позволил своему старшему сыну и наследнику - хану Сартаку и его жене принять православие. Этот случай хорошо иллюстрирует татарскую веротерпимость и лишний раз опровергает то совершенно ошибочное, но крепко укоренившееся мнение, что татары были религиозными фанатиками и гонителями христианства. Если бы не ранняя смерть Сартака, отравленного своим соперником, братом Батыя, на престоле великих ханов утвердился бы православный человек."

В этой длинной цитате крупнейшего исследователя Золотой Орды М.Д.Каратеева мы непроизвольно прослеживаем процесс формирования русской нации. Добавить к сказанному здесь можно только одну обобщающую фразу, что формирование великорусской нации протекало путем объединения феодально изолированных русских княжеств, инициированные идеей консолидации православной общности золотоордынской провинции, которые цементировались мощным людским притоком из Золотой Орды, то есть татарами.

Что же касается крымскотатарской нации, то консолидация ее шла по тем же самым законам - объединение разрозненных этносов или феодальных образований под единым государственным новообразованием и общей сплачивающей идеей. Для крымских татар этой идеей было избавление от притязаний на власть в Крыму правителей Сарая, то есть освободительное движение.

Для московской Руси идеей консолидации стало православие в противовес мусульманству, утвердившемуся в метрополии во времена правления Узбека (1312 - 1341). На Руси именно духовенство стало инициатором отделения от метрополии и формирования нации. Светская княжеская власть лишь пошла на поводу у духовенства. И если бы в Золотой Орде господствующей религией стало православие, то неизвестно, как сложилась бы дальнейшая судьба Золотой Орды и ее северной провинции Руси. Во всяком случае, Москва не стала бы центром консолидации.

Но что касается Крыма, то он все равно бы добился независимости, невзирая на религиозные пристрастия его населения. Тем более что пристрастий духовного плана в Крыму как раз-то и не существовало: Крым был поликонфессиональным. В период прихода в Крым Хаджи-Гирея там имели одинаковое распространение четыре религии, не считая язычников. Это иудеи, укоренившиеся в Крыму в период господства здесь Хазарского каганата, караиты, которых религия выделили в особый этнос, мусульмане и христиане.

Причем, христиане были самых разных толков: и несториане, и православные ортодоксального направления, и иконоборцы, и католики тоже различных течений, то есть здесь находили приют самые противоречивые маргинальные течения христианства, уживаясь в самом близком соседстве, потому что в Крыму никогда, даже в период господства ислама, не было религиозной нетерпимости. Этим Крым всегда отличался. Представить непримиримую войну между православными и католиками в Крыму просто было невозможно, хотя в других регионах Европы, например, во Франции, где Варфоломеевская ночь утопила в крови тысячи гугенотов, - это рассматривалось как вполне обычное и нормальное явление. Да и Россия с самого начала была нетерпима как к католикам, так и к мусульманам, хотя к последним и меньше. Особенно это отличало московскую епархию. Так было раньше, так осталось и до сих пор.

Мусульман среди коренного населения Крыма, то есть среди горцев и населения прибрежных городов и территорий, до прихода Гиреев было сравнительно мало. Зато среди татар, захвативших степную часть Крыма (татарами называли ордынцев), кроме мусульман, других иноверцев не было. Татарин и мусульманин, начиная с хана Узбека, стали уже неразрывными понятиями.

Появление в Крыму Девлет-Хаджи-Гирея внесло кардинальные преобразования не только в государственное устройство Крыма, но, что особенно примечательно отметить, в умонастроения людей. Борьба за независимость провинции всколыхнула не только верхушку общества. Она не оставила равнодушным даже самого рядового жителя. Авторитет нового правителя Крыма стал таким высоким, что в его религию перейти считалось честью для каждого вассала.

Очень многие феодалы Крыма из числа коренного населения так и поступали. Их примеру следовали и подчиненные феодала. Так очень быстро ислам завоевал Крым. А так как мусульманин и татарин были синонимами, то всякого принявшего ислам автоматически стали называть татарином, что вполне устраивало новообращенных. Поэтому все киммерийцы, тавры, скифы, аланы, готы, греки, армяне, итальянцы, черкесы и др., перешедшие из христианства или язычества в ислам, стали называться татарами.

А поскольку в Крыму все давно говорили на разных диалектах тюркского языка (еще с VI века - Возгрин, 1992), то люди различались только по вероисповеданию. Например, в христианских храмах служба велась на тюркском языке, что отмечалось многими свидетелями той эпохи. Кстати, единый язык - это одна из причин столь быстрого объединения Крыма в единое государство. Поэтому после объявления независимого государства процесс формирования нации стал уже необратимым.

Таким образом, к концу ХУ столетия на территории разваливающейся Золотой Орды во вновь возникающих государственных образованиях стали формироваться новые нации. Это крымскотатарская и великорусская. Причем отличительным признаком обоих молодых формирующихся наций был не язык, а религия. На северо-западе золотоордынской империи это стало православие, а в юго-западной провинции - ислам, в который стало переходить население многоконфессионального Крыма массовым порядком.

Однако пока существовала номинально золотоордынская империя участь новопровозглашенных государств оставалась неопределенной, потому что правитель Сарая мог в любую минуту положить конец этому процессу. Все зависело от его военно-экономического потенциала. А он все время колебался, угрожая суверенитету обоих государств. Вот почему и Москва и Крым в тот период неизменно поддерживали друг друга перед лицом общего врага. Личные взаимоотношения правителей Крыма и Москвы тогда были самыми доброжелательными. В оживленной переписке между собой они неизменно называли друг друга "любимый брат мой".

Что же касается сараевских ханов, то они действительно не могли спокойно взирать на усиление своих формальных вассалов. Историк Вельяминов-Зернов приводит тексты двух писем, написанных в 1487 году последним царем Золотой Орды Муртазой Ивану Ш и Нур-Девлету, царствовавшему в Касимовском царстве, где недвусмысленно прослеживается стремление Муртазы восстановить свое господство над уходящими из-под его власти провинциями империи. В частности у Великого князя он просит отпустить Нур-Девлета в Золотую Орду, чтобы возвести того на престол крымский, а Нур-Девлету пишет:"Мы одного с тобой рода, отцы наши воевали, но потом помирились. Менгли-Гирей же, брат твой, изменив клятве, снова возжег войну".

Интересно сравнить оба письма Муртазы. Ивану Ш он пишет ярлык, указ, весьма кратко и сжато. С Нур-Девлетом же обращается как с равным себе царем, посылает ему длинную грамоту, сочиненную в почтительных и льстивых выражениях. А цель при этом одна - столкнуть лбами двух братьев, чтобы ослабить Крым, а потом там восстановить господство метрополии.

Интрига Муртазы была настолько прозрачной, что реакции на нее не последовало. Единственное, что сделал князь Иван, это сообщил Менгли-Гирею подробно о затеваемых кознях сараевского правителя. "Предложение Муртазы не соответствовало видам Ивана, - пишет Вельяминов-Зернов. - Союз с Менгли-Гиреем ему был куда выгоднее: Менгли-Гирей, воюя с детьми Ахматовыми, служил помощником Ивану, прямой расчет которого, как и Менгли-Гирея, состоял в том, чтобы сгубить Золотую Орду. Орда эта для обоих государей была одинаково ненавистна..."

Но "сгубить ненавистную" Орду ни тот ни другой правитель в одиночку не решались: силы у всех были равными. Менгли-Гирей предлагал Ивану вариант объединения военных сил Москвы и Крыма, но почему-то такого альянса не произошло. В конце концов, Менгли-Гирей придумал гениальный план. И лишь ждал случая для его осуществления.

Случай этот подвернулся в 1502 году, вполне возможно спровоцированный самим же Менгли-Гиреем.

Обуреваемый ненавистью к Менгли-Гирею, Муртаза в этот роковой для него год собрал огромное войско, решив раз и навсегда покончить даже с самим воспоинанием о Гиреях в Крыму. Менгли-Гирей вышел навстречу, но боя не принял, а стал отступать, имитируя растерянность и неподготовленность войска к решающему сражению. Раззадоренный Муртаза бросился преследовать ненавистного врага, не догадываясь, что его заманивают в ловушку. Так маневрируя противобортвующие войска пересекли весь Крым с севера на юг и вышли к берегу моря. Тут неожиданно войска Менгли-Гирея рассыпались по горам и Муртаза решил стать лагерем на берегу лазурного моря. Этого Менгли-Гирей только и добивался.

Неожиданно из-за мыса появился турецкий флот, о существовании которого ордынцы даже не догадывались. Флот же тем временем на глазах изумленно взирающих зрителей построился в боевой порядок и не долго думая открыл шквальный огонь по ордынскому лагерю.

Эффект оказался превосходящим все ожидания Менгли-Гирея. Корабельные батареи разнесли в пух и прах весь ордынский лагерь, вынудив людей в панике бежать за его пределы. Но их встретила невесть откуда появившаяся крымская конница и устроила форменное избиение потерявших боевой дух ордынцев. Лишь ограниченная часть некогда грозного войска смогла вырваться из окружения. Однако Менгли-Гирей предусмотрел и этот вариант. В погоню он направил заранее подготовленную конницу, рассчитанную на продолжительное преследование, которая шла на хвосте отступающих остатков войск вплоть до самого Сарая. И это тоже было запланировано.

На Куликовом поле мамаевцы, разбитые выскочившей из засады русско-татарской конницей, преследовались ею примерно двадцать верст. Чтобы завершить разгром, этого оказалось достаточным. Но Менгли-Гирей поставил целью не просто нанести поражение Золотой Орде, а уничтожить ее навсегда. Поэтому он применил другую тактику: гнал отступающего неприятеля без передышки до самого сердца империи, ворвавшись в Сарай буквально на плечах в панике бегущего войска. Его в Сарае никто не ждал. Воспользовавшись фактором внезапности, он без сопротивления овладел городом и устроил там настоящий погром, уничтожив все и всех.
Так был положен конец империи. "Разбитая Менгли-Гиреем Орда уже более не восставала, и само имя ее исчезло", - пишет автор Краткой истории России В.В.Вельяминов-Зернов (1883 г.).

Получила неоднозначную реакцию читателей.

Что меня расстроило: некоторые читатели продолжали активно противиться приведенным Кюстином фактам и наблюдениям.

Хотя речь шла о России начала девятнадцатого века. 19 века! 1839 год! Это та Россия, в которой не так давно произошло восстание декабристов.

Увидел страну, скованную страхом, и Петербург, практически живущий по военному уставу. В России еще не отменено крепостное право. И дело не только в нем: в тогдашней России было только одно право - право государя. Оно стояло над законом. Над всем.

И это при том, что результатом революции во Франции стало установление демократии. Не мудрено, что всё, что он видит, кажется ему диким варварством.

Чтобы вы понимали, кто такой , напомню изречение "поскреби русского - найдешь татарина", которое ему и приписывается. И это, опять же, показательно, ибо , в действительности, этой фразы не говорил, а говорил он вот что:

"Нравы народа являются продуктом взаимодействия между законами и обычаями. Они изменяются не по взмаху волшебной палочки, а чрезвычайно медленно и постепенно. Нравы русских, вопреки всем претензиям этого полуварварского племени, еще очень жестоки и надолго останутся жестокими. Ведь немногим больше ста лет тому назад они были настоящими татарами. И под внешним лоском европейской элегантности большинство этих выскочек цивилизации сохранило медвежью шкуру - они лишь надели ее мехом внутрь. Но достаточно их чуть-чуть поскрести - и вы увидите, как шерсть вылезает наружу и топорщится."

Но и это высказывание, вырванное из контекста, звучит слишком резко и предвзято. Что послужило пищей для подобных выводов? Неужели они возникли на пустом месте? Вовсе нет.

"Я проходил по набережной канала, загроможденного, по обыкновению, баржами с дровами. Между грузчиками, разгружавшими одну из барж, вдруг началась ссора, вскоре перешедшая в открытую потасовку. Зачинщик драки, почувствовав, что его дело плохо, ищет спасения в бегстве и с ловкостью белки взбирается на высокую мачту судна. До этого момента сценка казалась мне довольно забавной. Оседлав рею, беглец издевается над своими менее проворными противниками. Те, видя себя одураченными, забывают, что они благовоспитанные подданные русского царя, и проявляют свою ярость дикими криками и угрозами. Привлеченные воплями сражающихся, на театр военных действий являются два постовых полицейских и приказывают главному виновнику нарушения общественной тишины спуститься с насеста. Тот отказывается повиноваться; полицейский бросается на палубу баржи и повторяет приказание; ослушник упорствует в своем неповиновении и цепляется за мачту. Тогда разъяренный представитель власти собственной персоной карабкается на мачту и выполняет это столь успешно, что ему удается схватить бунтовщика за ногу. И как вы думаете, что он делает? Он изо всех сил тянет его вниз, не заботясь о последствиях. Несчастный, отчаявшись в своей участи и решив, по-видимому, что ему не уйти от возмездия, предается на волю судьбы. Разжав руки, он камнем летит вниз, с высоты двойного человеческого роста, на штабель дров, где остается неподвижным.

Можете себе представить, как тяжело было падение. Голова несчастного со всей силы стукнулась о дрова. Я услышал звук удара, хотя остановился шагах в пятидесяти от места происшествия. Мне казалось, что упавший убит на месте, все его лицо было залито кровью. Однако он был только сильно оглушен, и, придя в себя, он поднялся на ноги. Насколько можно заметить под потоками крови, его лицо мертвенно бледно.

Бунтовщика уносят, хотя он оказывает отчаянное и довольно продолжительное сопротивление. К борту баржи причаливает небольшая лодка с несколькими полицейскими. Пленника связывают, скручивают ему руки за спиной и носом вниз бросают в лодку. Это второе падение, не многим легче первого, сопровождается градом ударов. Но и на этом не кончаются пытки. Первый полицейский, герой единоборства на мачте, прыгает на спину поверженного противника и начинает топтать его ногами, как виноград в давильне. Неслыханная экзекуция сперва вырывает нечеловеческие вопли и завывания жертвы. Когда они начали постепенно затихать, я почувствовал, что силы меня оставляют, и обратился в бегство. Все равно помешать я ничему не мог, а видел слишком много.

Вот чего я был очевидцем среди бела дня на улице столицы.

Больше всего меня возмущает то, что в России самое утонченное изящество уживается рядом с самым отвратительным варварством. Если бы в жизни светского общества было меньше роскоши и неги, положение простого народа внушало бы мне меньше жалости. Богатые здесь не сограждане бедных. Рассказанные факты и все то, что за ними скрывается и о чем можно только догадываться, заставили бы меня ненавидеть самую прекрасную страну земного шара. Тем больше я презираю это размалеванное болото, эту отштукатуренную топь. «Что за преувеличения! - воскликнут русские, - какие громкие фразы из-за пустяков». Я знаю, что вы называете это пустяками и в этом вас и упрекаю! Ваша привычка к подобным ужасам объясняет ваше безразличное к ним отношение, но отнюдь его не оправдывает. Вы обращаете не больше внимания на веревки, которыми на ваших глазах связывают человека, чем на ошейники ваших собак.

Среди бела дня на глазах у сотен прохожих избить человека до смерти без суда и следствия - это кажется в порядке вещей публике и полицейским ищейкам Петербурга. Дворяне и мещане, военные и штатские, богатые и бедные, большие и малые, франты и оборванцы - все спокойно взирают на происходящее у них на глазах безобразие, не задумываясь над законностью такого произвола. Я не видел выражения ужаса или порицания ни на одном лице, а среди зрителей были люди всех классов общества. В цивилизованных странах гражданина охраняет от произвола агентов власти вся община; здесь должностных лиц произвол охраняет от справедливых протестов обиженного. Рабы вообще не протестуют.

Император Николай составил новое уложение. Если рассказанные мною факты не противоречат законам этого кодекса, тем хуже для законодателя. Если же они не законны, тем хуже для правителя. И в том, и в другом случае ответственность ложится на императора. Какое счастье быть только человеком, принимая на себя обязанности господа бога! Абсолютную власть следовало бы вручать одним лишь ангелам.

За точность переданных мною фактов я ручаюсь - я ничего в них не прибавил и не убавил и записал их под свежим впечатлением, когда все малейшие подробности еще не изгладились из памяти."

Ну, и во что это превратилось? Во фразу "поскреби русского - найдешь татарина".

Похвалы

Я обещал, что если читатели захотят продолжения, я познакомлю их не только с критикой Кюстина, но и с тем, что ему понравилось при посещении России.

Если в Петербурге Кюстин признается в тщетности поиска красивого женского лица, то дорогой в Москву, наконец, таковые находит:

"Наконец я увидел несколько женских лиц совершенной красоты. Краска проступает у них сквозь кожу, отличающуюся прозрачностью и необыкновенной нежностью. Прибавьте к этому зубы ослепительной белизны и - большая редкость - прелестные, поистине античные линии рта. Но глаза, по большей части голубые, имеют монгольский разрез и, как всегда у славян, смотрят плутовато и беспокойно."

Тут интересно промелькнувшее слово "античные". Какие же античные, какие греческие мужские профили о которых он пишет еще в Петербурге? Если все славяне - татары и варвары?

А как вам вот эта странная строчка?

"Русские обезьянничают во всем, что касается светских обычаев, но те из них, которые мыслят (такие, правда, наперечет), превращаются в интимной беседе снова в своих предков-греков , наделенных наследственной тонкостью и остротою ума."

Вот, о чем пишет Кюстин, - предки русских не татары, а греки! Та легкость, с которой промежду прочим он бросает эту фразу, говорит о том, что в 19 веке многие знали такое, о чем сегодня нам остается только гадать. Что это? Ошибка переводчика, маркиз высказался иносказательно?

В отличие от Петербургского общества, Московское положительно нравится Кюстину больше. Видимо, близость власти и статус столицы отрицательно сказывается на жителях города.

"Общество в Москве приятное. Смесь патриархальных традиций и современной европейской непринужденности, во всяком случае, своеобразна. Гостеприимные обычаи древней Азии и изящные манеры цивилизованной Европы назначили здесь друг другу свидание и сделали жизнь легкой и приятной. Москва, лежащая на границе двух континентов, является привалом между Лондоном и Пекином. Дух подражания еще не стер последних следов национальных особенностей. Когда образец далеко, то копия кажется оригиналом."

Не дурного мнения маркиз и о простом народе.

"Русский крестьянин не знает препятствий. Вооруженный топором, он превращается в волшебника и вновь обретает для вас культурные блага в пустыне и лесной чаще. Он починит ваш экипаж, он заменит сломанное колесо срубленным деревом, привязанным одним концом к оси повозки, а другим концом волочащимся по земле. Если телега ваша окончательно откажется служить, он в мгновение ока соорудит вам новую из обломков старой. Если вы захотите переночевать среди леса, он в несколько часов сколотит хижину и, устроив вас как можно уютнее и удобнее, завернется в свой тулуп и заснет на пороге импровизированного ночлега, охраняя ваш сон, как верный часовой, или усядется около шалаша под деревом и, мечтательно глядя ввысь, начнет вас развлекать меланхоличными напевами, так гармонирующими с лучшими движениями вашего сердца, ибо врожденная музыкальность является одним из даров этой избранной расы. Но никогда ему не придет в голову мысль, что по справедливости он мог бы занять место рядом с вами в созданном его руками шалаше."

"Печальные тона русской песни поражают всех иностранцев. Но она не только уныла - она вместе с тем и мелодична и сложна в высшей степени. Если в устах отдельного певца она звучит довольно неприятно, то в хоровом исполнении приобретает возвышенный, почти религиозный характер. Сочетание отдельных частей композиции, неожиданные гармонии, своеобразный мелодический рисунок, вступление голосов - все вместе производит сильное впечатление и никогда не бывает шаблонным. Я думал, что русское пение заимствовано Москвой из Византии, но меня уверили в его туземном происхождении. Этим объясняется глубокая грусть напевов, даже тех, которые живостью темпов претендуют на веселость. Русские не умеют восставать против угнетения, но вздыхать и стонать они умеют..."

А вот, еще раз о красоте и интересный оборот о русском языке:

Чем ближе подъезжаешь к Ярославлю, тем красивее становится население. Я не уставал любоваться тонкими и благородными чертами лиц крестьян . Если отвлечься от широко представленной калмыцкой расы, отличающейся курносыми носами и выдающимися скулами, русские, как я не раз отмечал, народ чрезвычайно красивый. Замечательно приятен и их голос, низкий и мягкий, вибрирующий без усилия. Он делает благозвучным язык, который в устах других казался бы грубым и шипящим. Это единственный из европейских языков, теряющий, по-моему, в устах образованных классов . Мой слух предпочитает уличный русский язык его салонной разновидности. На улице - это естественный, природный язык; в гостиных, при дворе - это язык, недавно вошедший в употребление , навязываемый придворным волей монарха.

Да, Пушкин ввел, так сказать, моду на русский язык в России. Но, даже у Пушкина Татьяна пишет свое знаменитое письмо на французском ибо изьяснить свою мысль по-русски не решается. Кто кого победил в 1812 году?

Интересное замечаение, кстати - Кюстин упоминает постоянно, что дела в России ведутся странным образом и даже таможенникам его французский переводили на немецкий а с немецого уже на русский. То есть, по-французски говорит исключительно знать служивый люд языков не знает и даже переводчика с французского на Русский не сыскать. При этом, немецкий понимают многие.

Попытался Кюстин и описать загадочную русскую душу; не знаю, насколько хорошо у него это получилось, но, кажется, вышло забавно.

"Когда русские хотят быть любезными, они становятся обаятельными. И вы делаетесь жертвой их чар, вопреки своей воле, вопреки всем предубеждениям. Сначала вы не замечаете, как попадаете в их сети, а позже уже не можете и не хотите от них избавиться. Выразить словами, в чем именно заключается их обаяние, невозможно. Могу только сказать, что это таинственное «нечто» является врожденным у славян и что оно присуще в высокой степени манерам и беседе истинно культурных представителей русского народа."

Но, хватит, не буду лукавить, каждое положительное мнение Кюстина оканчивается все той же горькой пилюлей суровой критики, сводящей на нет только что высказанное одобрение или похвалу. Не буду лишний раз злить патриотов, если вы не видите тени прошлого в образах настоящего, параллелей таких проводить не буду а закончу еще одной цитатой Кюстина:

"Я завел вас в лабиринт противоречий. Происходит это потому, что я показываю вам вещи такими, какими они мне представляются на первый и второй взгляд, предоставляя вам возможность согласовать мои заметки и сделать самостоятельные выводы. Я убежден, что путь собственных противоречий есть путь познания истины."

Заметье, Кюстин критикует царя, власть, систему но не народ. Его выводят из себя обезьяньи попытки во всем подражать западу но не русские традиции. Простой народ за искдючением запаха квашенной капусты и лука не вызывает у Кюстина отторжения, наоборот!

Впрочем, вру. Один раз за время отпуска я все-таки отошел дальше ста метров от дома.

Это я к Агавру agavr на «Радио Культуру» ездил, обсуждать в его программе «Лидер продаж» книжку Бушкова «Чингисхан. Неизвестная Азия». Книжка полное, извините, гэ с большой буквы Г, но я сейчас не об этом.

Обложку этой книги известного разоблачителя историков украшает цитата:

«Поскреби русского – найдешь татарина. А.Пушкин ».

Подпись мне сразу не понравилась. Нет, спору нет, после того как Ленина отменили, все цитаты традиционно приписываются нашему всему, но я как-то засомневался, что татароизысканиями занимался Пушкин.

И начал я копать. Обнаружил множество всего любопытного. Цитата более чем популярна, в качестве авторов называются, как обычно, все известные личности в диапазоне от Гомера до Паниковского. Но чаще всего цитирующие, не мудрствуя лукаво, просто объявляют ее поговоркой. К примеру, Путин, почти наше все, так и выразился: «У нас, знаете, говорят: "Каждого русского если потереть как следует, там татарин появится".

В сторону – интересно, мне одному эта поговорка навевает аллюзии со сказкой про Аладдина, где в роли лампы – русский, а в роли джинна – татарин?

Но я отвлекся. В общем, концов, казалось, не найти – заболтали цитату и заюзали. Но нет преград пытливому уму, особенно если этот ум не хочет трясти погремушкой перед наследницами, оправдываясь подготовкой к выступлению по радио.

Не буду вас томить историей своих поисков, сразу перейду к главному - я таки нарыл первоисточник. И в итоге пополнил свою коллекцию искаженных цитат.

Я, знаете ли, все больше убеждаюсь, что точных цитат в массовом обиходе практически не осталось. Вообще. Все крылатые выражения или безбожно перевраны, или обрезаны до искажения смысла, или изначально имели совершенно другое значение.

«Русский с татарином», как выяснилось, принадлежат именно к третьей категории. Чтобы было понятно, что это за категория, напомню знаменитое: «Религия – это опиум для народа». Формально цитата из Маркса практически не искажена (у него было - «Религия есть опиум народа»), но де-факто смысл изрядно изменен. В оригинале бородатое умище говорило не про одурманивающие, а про болеутоляющее свойства опиума (Религия – это вздох угнетённой твари, сердце бессердечного мира…), что, согласитесь, изрядно смещает акценты.

Так вот, про татар. В результате проведенных изысканий выяснилось, что Путин не прав. Это совсем не у нас говорят.

Выражение «Поскреби русского – найдешь татарина» пришло к нам из французского языка, и в оригинале звучит так: «Grattez le Russe, et vous verrez un Tartare». Там эта поговорка тоже очень популярна, настолько, что авторство до сих пор точно установить не удалось, крылатая фраза эта приписывалась разным историческим лицам: Жозефу де Местру, Наполеону I, принцу де Линю и т.д.

Но вот смысл, вкладываемый в эту поговорку французами – очень определенный и совершенно иной.

По сути, фраза про русского и татарина - это просто краткая версия известной цитаты из знаменитого сочинения "La Russie en 1839". Того самого, которое подарил миру знаменитый маркиз, масон и педераст Астольф де Кюстин. Тем,кто не читал, напомню, что книга «Россия в 1839 году» до сих пор сохраняет титул «библии русофобов». Ну и говорит Кюстин, естественно, о своем, о навязчивом. Вот как этот тезис звучит у него в развернутом виде:

«Ведь немногим больше ста лет тому назад они были настоящими татарами. И под внешним лоском европейской элегантности большинство этих выскочек цивилизаций сохранило медвежью шкуру - они лишь надели ее мехом внутрь. Но достаточно их чуть-чуть поскрести - и вы увидите, как шерсть вылезает наружу и топорщится».

Именно как своеобразную квитэссенцию, эдакую выжимку русофибии, фразу «Поскреби русского – найдешь татарина» очень полюбили цитировать наши европейски образованный классики. В частности, Федор Михайлович Достоевский этим частенько грешил, разоблачая происки зловредных европейцев – и в «Дневнике писателя», и в «Подростке»… Из их-то сочинений афоризм этот и пошел в народ.

Ну а народ наш по своему обыкновению все извратил. В итоге сомнительная сентенция «Под тонкой оболочкой напускной культуры в русских по-прежнему скрываются дикари-людоеды» превратилась в мирный и верный в общем-то тезис «Русский с татарином – братья навек».

Извините, если боян

В Конец любимому мифу майдаунов про "орду". Слово генетикам

Русские - один из самых чистокровных народов в Евразии.
Недавние совместные исследования российских, британских и эстонских ученых-генетиков поставили большой и жирный крест на обихожем русофобском мифе, десятки лет внедрявшемся в сознание людей ‑ дескать, “поскреби русского и обязательно найдешь татарина”.

Результаты масштабного эксперимента, опубликованные в научном журнале “The American Journal of Human Genetics” совершенно однозначно говорят, что “несмотря на расхожие мнения о сильной татарской и монгольской примеси в крови русских, доставшейся их предкам еще во времена татаро-монгольского нашествия, гаплогруппы тюркских народов и других азиатских этносов практически не оставили следа на населении современного северо-западного, центрального и южного регионов”.

Вот так. В этом многолетнем споре можно смело поставить точку и считать дальнейшие дискуссии по данному поводу просто неуместными.

Мы не татары. Татары не мы. Никакого влияния на русские гены так называемое «монголо-татарское иго» - которого не было в действительности (см.видео) не оказало. Никакой примеси тюркской «ордынской крови» у нас, русских, не было и нет.

Более того, ученые-генетики, подытоживая свои исследования, заявляют о практически полной индентичности генотипов русских, украинцев и белорусов, доказав тем самым, что мы были и остаемся одним народом: «генетические вариации Y-хромосомы жителей центральных и южных районов Древней Руси оказались практически идентичны таковым у украинцев и белорусов».

Один из руководителей проекта, российский генетик Олег Балановский признал в интервью Газета.ру, что русские являются практически монолитным народом с генетической точки зрения, разрушив еще один миф: «все перемешались, чисто русских уже нет». Как раз наоборот ‑ русские были и русские есть. Единый народ, единая нация, монолитная национальность с четко выраженным особенным генотипом.

Далее, исследуя материалы останков из древнейших захоронений, ученые установили, что «славянские племена освоили эти земли (Центральную и Южную Россию) задолго до массового переселения на них в VII-IX веках основной части древних русских». То есть земли Центральной и Южной России были заселены русскими (русичами) уже, как минимум в первых веках по Р.Х. Если ещё не раньше.

Это позволяет развенчать и еще один русофобский миф ‑ о том, что Москва и окружающие ее области, якобы, издревле были заселены угро-финнскими племенами и русские там — «пришельцы». Мы, как доказали генетики ‑ не пришельцы, а совершенно автохтонные жители Центральной России, где русичи жили с незапамятных времен. “Несмотря на то что заселены эти земли были ещё до последнего оледенения нашей планеты около 20 тысяч лет назад, свидетельств, прямо указывающих на наличие каких-либо «исконных» народностей, живших на этой территории, нет” ‑ указывается в докладе. То есть нет никаких свидетельств, что до нас на наших землях жили какие то другие племена, которых мы, якобы вытеснили или ассимилировали. Если так можно выразиться ‑ мы тут живем от сотворения мира.

Определили ученые и дальние границы ареала обитания наших предков: «анализ костных останков указывает на то, что основная зона контактов европеоидов с людьми монголоидного типа находилась на территории Западной Сибири». А если учесть, что археологи, раскопавшие древнейшие захоронения 1 тысячелетия до Р.Х. на территории Алтая, обнаружили там останки ярко выраженных европеоидов (не говоря уже о всемирно известном Аркаиме) ‑ то вывод очевиден. Наши предки (древние русичи, протославяне) ‑ исконно проживали на всей территории современной России, включая Сибирь, а вполне возможно и Дальний Восток. Так что поход Ермака Тимофеевича со товарищи за Урал с этой точки зрения был вполне законным возвращением ранее утраченных территорий.

Вот так, друзья. Современная наука разрушает русофобские стереотипы и мифы, выбивая почву из-под ног наших «друзей»-либералов. Дальнейшие их спекуляции на данные темы уже окончательно выносятся за рамки здравого смысла, представляя интерес исключительно для психиатров, исследующих механизмы навязчивого бреда…