Приемы реалистической типизации. О типическом в реалистической художественной литературе. Образ как особая форма обобщения

27.09.2020
Редкие невестки могут похвастаться, что у них ровные и дружеские отношения со свекровью. Обычно случается с точностью до наоборот
1

В аналитической статье рассматриваются формы художественной типизации в современной осетинской прозе. Основное внимание уделяется движению характеров, которое протекает в разных временных планах, где связь времен становится важным сюжетно-композиционным элементом и средством художественного изображения. Пересечение разных временных планов (современности и прошлого, далекого и недавнего) становится насущно необходимым для более рельефного выделения главных звеньев развития общества, происходящего по восходящей линии. Формы художественной типизации при воссоздании жизни и характеров непосредственно зависят от мировосприятия и творческой позиции автора. Несомненна идейно-художественная общность многих произведений о современности. Можно отличить достоверность, точность изображения житейских отношений, трудового обихода, искусства психологического анализа, умения распознать доброе и прекрасное в обыкновенном течении современной жизни, в характерах героев и т.д. Эти качества реализма и художественной типизации присущи произведениям Нафи Джусойты, Гриша Бицоева, Руслана Тотрова, Васо Малиева, Георгия Тедеева, Гастана Агнаева, Мелитона Казиева, Юрия Габараева и других прозаиков. Их творчество убеждает в том, что художественный психологизм как искусство аналитического изображения характера приобретает все больший вес в поэтике реализма.

концепция человека и общества

художественная типизация

история личности

типический характер

психологический план

конкретный анализ

поток сознания

элементы эпоса и лирики

поэтика реализма

эстетический идеал

1. Агнаев Г. Младшая дочь Темыра: роман, элегия, рассказы. – Владикавказ: Ир, 2013. – С. 6-222.

2. Бицоев Г. Вечерняя звезда: Роман. Повесть. – Владикавказ: Ир, 2003. – 336 с.

3. Гучмазты А. Благодать твоей души // Спойте по-осетински, ребята: роман, рассказы. – Владикавказ: Ир, 1993. – 424 с.

4. Малиев В.Г. Дом Сурме: роман / перевод с осетинского. - Орджоникидзе: Ир, 1986. – 288 с.

7. Мамсуров Д. Ахсарбек: роман. – Орджоникидзе: Ир, 1974; Мамсуров Д. Поэма о героях: роман. – М. : Советский писатель, 1981.

8. Марзоев С.Т. Судьба // Глашатай: сочинения. – Орджоникидзе: Ир, 1986. – С. 363-432.

9. Тедеев Г. Трудной дорогой восхождения // Литературная Осетия. – 1987. – № 69. – С. 69-70.

В современной осетинской прозе утверждаются те формы обобщения, которые опираются на историзм мышления, исследование, анализ реальной действительности. В национальной литературе создаётся художественная концепция человека и общества. Важнейший аспект её - история личности, характер, через которые мы узнаём наше время, народ, его духовные и нравственные идеалы.

Однако сохранила ли нынешняя осетинская литература функцию художественной типизации и обобщения? Объясняет ли она нам закономерности исторического развития или, наоборот, фиксирует насильственные изломы естественного хода событий? Какие идеалы проповедует, и соответствует ли она идеалам, прорастающим из самой действительности, в которой все мы живем и выживаем? Эти сложные вопросы влекут за собой другие: осталось ли нынешняя литература по-прежнему властительницей дум, претендует ли осетинский писатель на роль учителя жизни? Для ответа следует представить картину современного литературного процесса в его основных тенденциях.

Типический характер уходит своими корнями в реальную жизнь или в прошлое, потому что осетинская литература прочно связана с действительностью: от «Джанаспи» Арсена Коцоева, «Чести предков» Цомака Гадиева, «Разбитой цепи» Барона Боциева, «Шума Бури» Коста Фарниева к роману «Поэта о героях» Дабе Мамсурова, «Вперед» Татари Епхиева, другим современным романам и повестям об осетинской жизни. Условия бытия характера конкретны, изображены точно и достоверно: это обстановка на поле боя, коллективизация сельского хозяйства, индустриализация страны, повседневное окружение человека - т.е. мир, показанный во времени и в пространстве. Если вспомним книги Кудзага Дзесова, Максима Цагараева, Алыкси Букулова, Нафи Джусойты, Сергея Марзоева и Владимира Гаглоева, то легко в этом убедимся.

Движение характеров протекает в разных временных планах : связь времен становится важным сюжетно-композиционным элементом и средством художественного изображения. Бытие характеров понимается как многомерное с прошлым и настоящим. Подобный принцип изображения мы находим в военной прозе Тотырбека Джатиева («Сабельный звон», «Дика» ), Сергея Кайтова («Это был мой сын», «Второй отец» ), Георгия Дзугаева («На острие ножа» ), Михала Басиева («Родословная ), Ахсарбека Агузарова («Сын кузнеца» ), Давида Дарчиева («Долг» ), Василия Цаголова («И мертвые вставали» ). Однако вовсе не следует абсолютизировать этот принцип как самоценный и универсальный. Несомненно, в перспективе - новые формы и средства изображения. Сергей Морзоев, например, предпочитает последовательность развития характеров во времени, изредка используя в качестве отступления предыстории («Кахтисар», «Молот и Наковальня»). Автору важнее предоставить наибольшую свободу действий своим героям в тех условиях, поворотах судьбы, драматических ситуациях, из которых сложилась целая эпоха военных и послевоенных лет. Таковы органично складывающиеся характеры Ахсара Тохова, Ивана Богучарова, Саханджери Мамсурова, Андрея Громова, Цыппу Байматова, иностранного специалиста Шольца.

Дабе Мамсуров в своих романах изображает характеры, сформировавшиеся в довоенные годы (например, Гаппо, Харитон, Батырбек, Госка и другие); оказавшись в условиях ломки старых устоев, небывало тяжелых и трагедийных, эти характеры проходят испытание на прочность. И выдерживают эти испытания именно те, у кого глубже идейная убежденность. В данном случае проводится принцип выявления, распознания сущности характера в необычных условиях. «Василий Цаголов в своих произведениях изображает трагическое столкновение юности, молодости с войной и смертью. В этом противоборстве побеждает человечность героев, вооруженная убеждением, высокими понятиями своего долга и глубоким патриотическим чувством» .

Следует обратить внимание и на художественно-философскую интерпретацию понятия судьбы в осетинской прозе, не раз выносимого в заголовок художественного произведения. Например, в повести Сергея Морзойты «Судьба» и у продолжившего его традицию Гастана Агнаева «Призрак» судьба человека становится всеобъемлющим символом истории народа, свободно изъявляющего свою волю, действующего сознательно. Судьба человека и характер в этих произведениях - понятия неразделимые. Значительность единственной жизни человеческой распознается в исторических ситуациях в «моменты роковые», неотвратимость, предопределённость которых, однако, снимается активностью героя, преодолевающего трагические обстоятельства общенародной и личной беды. На широком полотне трилогии Елиоза Бекоева «Фатимат», в романах Гафеза «Добрый день, люди» и «Отшельник» Мелитона Габулова убедительно показано нарастание сюжета и конфликтных ситуаций. Во всех случаях индивидуальная судьба трактуется как некое историческое единство личности и события, как жизнь, творимая героем.

Господствующим в системе изобразительных средств становится психологический анализ, как наиболее гибкое средство многолинейного, объемного изображения духовного мира, внутренних побуждений, диалектики души и жизни сердца. Бережно сохраняя индивидуальность, неповторимость духовной жизни, писатель раскрывает ее сложность у людей разных социальных групп и классов - колхозника, рабочего, военного, ученого, врача, интеллигента. Таковы итоги тех разительных исторических перемен, преобразовавших духовный мир людей. Нет необходимости в том, чтобы перечислять новые качества психологизма личности героя. Конкретный анализ приведет к пониманию существа вопроса. Здесь же нужно выделить общие тенденции развития психологизма в осетинской прозе. Прежде всего, это усиление роли повествователя, выступающего в качестве героя или автора. Иногда уже в одном произведении наблюдается переселение двух планов повествования: личностно-индивидуального и объективного.

В соответствии с этим наблюдается взаимодействие разных психологических планов или даже систем, каждая из которых отличается внутренне (восприятие, точка зрения, тип мышления, смена настроений и чувствований) и внешне-речевым строем. Происходит демократизация повествовательной манеры, широкое проникновение в авторское повествование различных форм народно-разговорной речи, обусловленной определенным социально-психологическим складом и нравственным состоянием действующего лица. Подобные формы психологизма мы находим в произведениях Нафи Джусойты, Сергея Марзойты, Руслана Тотрова, Гриша Бицоева, Гастана Агнаева. В романах Нафи Джусойты повествовательная авторская речь во многих случаях максимально приближена к народно-разговорной, иногда сливается с ней, сохраняя, однако, авторскую стилистическую самобытность. Конкретный анализ его романов «Слезы Сырдона» и «Снегопад» нас в этом глубоко убеждают.

В произведениях мемуарного плана усилено объективное начало, так как авторы стремятся воплотить именно общезначимое и переживаемое многими. В произведениях мемуарно-биографического жанра, напротив, преобладает личностная точка зрения, пафос частного бытия, господствует самоанализ, самопознание, временами - поток сознания. Лиризм приобретает качества и форму художественного психологизма, когда выражает особенности восприятия действительности, напряжение эмоций, романтико-возвышенное настроение, особый склад характера. Однако истоки лиризма исследуются конкретностью: это может быть общественный интерес писателя и его патриотическое чувство, ощущение причастности к высоким переживаниям. Горизонты видения, сила и значительность эмоциональных переживаний, значимость нравственного опыта - все это может объяснить происхождение лиризма и его качества (См.: «Рубцы на сердце» Кудзага Дзесова, «Мои воспоминания» Андрея Гулуева, «Вчера и сегодня» Дабе Мамсурова, «Воспоминания» Александра Царукаева, «Из воспоминания молодости» Измаила Айларова, «Первые дни на родной земле» Гоги Бекоева, «Корни и ветви» Заура Кабисова, «Сердце обливалось кровью» Герсана Кодалаева).

Лиризм как определенное эмоционально-психологическое состояние и качество восприятия, отношения к действительности, свойствен эпическим и лирическим произведениям (дневник, путевые заметки, записные книжки), воплощается в определенной стилевой и стилистической манере (патетика, внимание к состоянию повествования и т.д.). Повесть Гастана Агнаева «Осенние длинные дороги» - синтезирует элементы эпоса и лирики. Познание прекрасного в человеке, постижение горечи, приобщение его к нравственным и творческим основам народной жизни - вот направление психологического анализа в «Осенних длинных дорогах», где лиризм обусловлен различными обстоятельствами, но неизменно становится выражением настроений, душевных состояний, сердечных волнений героя. Эти проблемы кроме нас активно разрабатываются в трудах И.В. Мамиевой . В своих исследованиях она также затрагивает вопросы художественной типизации и типологии .

Разумеется, в произведениях эпического плана (повести, романы о войне, городе, деревне) используются и другие принципы психологизма, так как в них господствует пафос объективности. Нужно обратить внимание на художественный синтез событий и характеров, дающий направление психологическому анализу и определяющий его специфику в данном случае. Например, психологизм Васо Малиева в романе «Дом Сурме» основан на глубоком понимании драматизма действительности, осложненной условиями войны и послевоенными трудностями, столь суровыми и небывалыми, современными реалиями, осложненными проблемами личности и общества, что устоять в них могли характеры незаурядные, сильные, лишь причастные к общему делу и живущие одной целью. Драматизм общей жизни воспроизводится в столкновениях мнений и точек зрения, раскрывающих общие переживания. На этом фоне отчетливо вырисовывается сложный и противоречивый мир чувств и переживаний Сурме, Царая, Асланбека, Сабана, Залины, Олимпиады и т.д.

В последние годы резче обозначилась тенденция к социально-философскому осмыслению судьбы осетинского общества на изломе ХХ-ХХI веков, в ее настоящем, прошлом и будущем; об этом романы «Благодать твоей души» - Алеша Гучмазты , «Угасшие мечты» - Изатбега Цомартова , «Вечерняя звезда» - Гриша Бицоева и «Младшая дочь Темыра» - Гастана Агнаева , где перелом в жизни и мировоззрении героев происходит накануне развала великой страны. Былая растерянность нашей литературы перед этим роковым событием, состояние невнятности и замалчивания со временем прошли. Наступила четкость проявленного (через художественное сознание) исторического факта. Однако признаем, что, несмотря на все идейно-художественные перемены, нынешняя осетинская литература в читательском сознании утратила статус почитаемости. Годы «великого перелома» сказались и на литературном сознании народа. При нынешней сложности, подчас натужной до надрывности жизни стремление национального читателя уйти в себя вполне понятно.

С другой стороны, зададимся вопросом о том, на что способен вытесненный из социальной жизни творческий работник, который по идее призван отображать, укреплять, воспевать? Что и говорить, социально незащищенный писатель неизбежно превращается в писателя протестного. И вместо дарящих эстетическое наслаждение произведений в нашей словесности все увеличивается вал протестных текстов, отрицательно освещающих существующие положение вещей в обществе и стране. Каковы же возможные точки соприкосновения между литературой и властью - те коммуникационные пути, потребность в которых сейчас уже реально назрела? Ни для кого не секрет, что мы живем в сложное время перемен. Подлинные пути национального самосознания - а это единственное условие избежать лишних ходов! - неминуемо пролегают через нашу серьезную, честную литературу, требующую углубленного аналитического прочтения.

Опыт осетинской прозы, представленной творчеством Кудзага Дзесова, Дабе Мамсурова, Елиоза Бекоева, Гафеза, Георгия Дзугаева, Максима Цагараева, Сергея Кайтова, Нафи Джусойты, Сергея Марзойты, Гриша Бицоева, Руслана Тотрова, Васо Малиева, Георгия Тедеева, Гастана Агнаева и других прозаиков убеждает нас в том, что художественный психологизм как искусство аналитического изображения характера приобретает все больший вес в поэтике реализма. Конечно, в будущем надо будет обратить внимание и на другие формы художественной типизации. В частности, на стилевые качества произведений, которые активно способствуют выявлению сущности характера, убеждению позиции автора и его эстетического идеала (композиция, изобразительные средства, деталь, предметность и т.д.).

Рецензенты:

Фидарова Р.Я., д.фил.н., главный научный сотрудник отдела литературы и фольклора ФГБУН «СОИГСИ им. В.И. Абаева ВНЦ РАН и Правительства РСО-А», г. Владикавказ;

Бекоев В.И., д.фил.н., профессор кафедры русской и зарубежной литературы ФГБОУ ВПО «Северо-Осетинский государственный университет имени К.Л. Хетагурова», г. Владикавказ.

Библиографическая ссылка

Хозиева И.Х., Газдарова А.Х. ФОРМЫ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ТИПИЗАЦИИ В СОВРЕМЕННОЙ ОСЕТИНСКОЙ ПРОЗЕ // Современные проблемы науки и образования. – 2015. – № 1-1.;
URL: http://science-education.ru/ru/article/view?id=17741 (дата обращения: 01.02.2020). Предлагаем вашему вниманию журналы, издающиеся в издательстве «Академия Естествознания»
О типическом в реалистической художественной литературе Ревякин Александр Иванович

Формы проявления типического в художественной литературе

Каждому художественному методу присущи свои принципы типизации. И, в свою очередь, любой представитель того или иного художественного метода, в соответствии с своей индивидуальной манерой и поставленными в произведении социально-эстетическими целями может применять самые различные способы и формы художественной типизации.

Писатель-реалист может идти в создании типического художественного образа путем отбора наиболее типичных, чем-либо замечательных, интересных для воспроизводимой общественной среды единичных характеров и явлений.

Отдельные люди, типичные в своей сущности, изображаются прежде всего в документальных жанрах. Ярким примером такого подхода к созданию образа служат очерки.

Отдельные люди изображаются в исторических произведениях. В советской литературе есть ряд значительных произведений, посвященных гениальному основателю и вождю Коммунистической партии и Советского государства В.И.Ленину («Владимир Ильич Ленин» В.Маяковского, «Человек с ружьем» и «Кремлевские куранты» Н.Погодина), выдающимся патриотам Советской страны («Чапаев» Д.Фурманова, «Зоя» М.Алигер, «Молодая гвардия» А.Фадеева, «Павлик Морозов» С.Щипачева, «Александр Матросов» С. Кирсанова).

Во всех подобных произведениях типическая сущность реального, живого, конкретного человека проявляется настолько полно и ярко, что он становится единственным источником для создания художественного образа. Но само собой разумеется, что этот человек раскрывается в художественном произведении не фотографически, а в творческом обогащении, при «домысливании» и не изолированно, а в свойственных связях и отношениях.

Писатель-реалист может создать типический художественный образ и путем воплощения отдельного типического характера, который составит лишь основу образа. Так, например, создавались многие образы в «Записках охотника» и в романах «Накануне», «Отцы и дети» Тургенева, а также в романе «Что делать?» Чернышевского. Таковы же Павел Корчагин в романе «Как закалялась сталь» Н.Островского и Мересьев в «Повести о настоящем человеке» Б.Полевого.

Все эти образы не сводятся к сущности, к жизненному опыту своих реальных прототипов. Н.Островский, положив в основу образа Павла Корчагина свой собственный жизненный путь, дополнил, обогатил его наблюдениями над другими людьми, с которыми он встречался. Б.Полевой, сделав основой образа Мересьева историю жизни летчика Маресьева, воспользовался своими наблюдениями и над другими советскими людьми.

Типические художественные образы создаются и как широко собирательные, в том смысле, что эти образы не имеют строго определенных реальных прототипов. Писатель творчески формирует собирательные образы на основе изучения десятков и сотен представителей определенного класса, то есть путем собирания и обобщения черт, признаков, особенностей, рассеянных во многих реальных людях. Это наиболее распространенный в литературе путь создания образа. Именно о нем говорит М.Горький, объясняя процесс художественной типизации:

«Искусство словесного творчества, искусство создания характеров и «типов», требует, - пишет он, - воображения, догадки, «выдумки». Описав одного знакомого ему лавочника, чиновника, рабочего, литератор сделает более или менее удачную фотографию именно одного человека, но это будет лишь фотография, лишенная социально-воспитательного значения, и она почти ничего не даст для расширения, углубления нашего познания о человеке, о жизни. Но если писатель сумеет отвлечь от каждого из двадцати-пятидесяти, из сотни лавочников, чиновников, рабочих наиболее характерные классовые черты, привычки, вкусы, жесты, верования, ход речи и т.д., - отвлечь и объединить их в одном лавочнике, чиновнике, рабочем, этим приемом писатель создаст «тип», это будет искусство».

Путем собирания и объединения типических черт, рассеянных в людях одной социальной группы, одного класса, созданы, например, образы Адуевых из романа «Обыкновенная история» и Обломова из одноименного романа Гончарова, Маякина и Фомы Гордеева из романа «Фома Гордеев» М.Горького, Андрея Лобанова из романа «Искатели» Д.Гранина и многие другие.

Необходимо заметить, что один и тот же писатель может использовать самые различные пути типизации. Больше того, в одном и том же художественном произведении, как, например, в «Войне и мире» Л.Толстого или «Цементе» Ф.Гладкова, могут быть действующие лица, опирающиеся на определенные реальные прототипы и созданные на основе синтеза многих людей.

«У меня, - говорил Л.Толстой, - есть лица, списанные и не списанные с живых людей».

Все основные персонажи романа «Цемент» Гладкова синтетические, собирательные, но образы Сергея и Лухавы, как отмечает сам автор, созданы им на основе характеров определенных, существовавших людей.

Одно время в литературоведении имело хождение понимание типического как массового, широко распространенного. Этот взгляд опирался на формальную логику, которая в своих определениях руководствуется только тем, «что наиболее обычно или что чаще всего бросается в глаза, и ограничивается этим».

Восприятие типического лишь как массового вело к чисто количественной характеристике типического, в которой выхолащивалось именно то, что составляет основной признак типичности - качество, существенность конкретно-исторического явления.

Исходя из чисто количественного, формально-логического понимания проблемы типического, нельзя было правильно понять социально-типическую сущность таких образов, как Плюшкин («Мертвые души» Гоголя), Елена Стахова («Накануне» Тургенева), Рахметов («Что делать?» Чернышевского), Анна Каренина («Анна Каренина» Л.Толстого), Фома Гордеев («Фома Гордеев») и Егор Булычев («Егор Булычев и другие» М.Горького). А все эти и подобные им образы являются глубоко типическими.

Понимание типического лишь как массового направляло советских писателей по ложному пути. Оно вело их на путь предпочтения обычного, заурядного - необычному, лишало их возможности правильного изображения и рождающегося, нового и уходящего, старого.

Типическим может быть не только наиболее распространенное, часто повторяющееся, обыденное, но и мало распространенное, необычное, из ряда вон выходящее, исключительное.

В советской действительности индивидуалисты, стяжатели, карьеристы, клеветники, бездельники, предатели представляют собой носителей пережитков капитализма, остатков частнособственнической психологии и морали, проклятого наследия прошлого. Это - то, что преодолевается и изживается, что обречено на окончательное исчезновение. Но это частное, поддерживаемое и подогреваемое извне врагами социализма, представляет известную силу, активно проявляющуюся, цепляющуюся за жизнь, мешающую коммунистическому строительству.

Борьба с отрицательными социальными явлениями, еще бытующими в нашей действительности, с нездоровыми настроениями идеологически неустойчивых элементов нашего общества, имеет огромное общественно-политическое значение. А между тем в области художественной литературы эта борьба в послевоенное время была ослаблена.

Исходя из глубоко ошибочного понимания развития советской действительности в условиях победы социализма как совершающегося без противоречий, сводя все противоречия лишь к борьбе между «хорошим и отличным», некоторые критики и писатели пришли к утверждению и защите «теории бесконфликтности» в советской литературе.

Защитники «теории бесконфликтности» забыли элементарную истину, что законом объективного развития жизни являются внутренние противоречия, борьба между старым и новым, между отмирающим и нарождающимся. Этого закона объективного развития никто отменить не может.

«Теория бесконфликтности» логически вела к отказу от последовательно отрицательных, сатирических образов, к признанию их нетипичности в условиях победы социализма, к ликвидации сатиры, что является грубой ошибкой.

Исходя из «теории бесконфликтности», воспринимая отрицательные явления нашей действительности как случайные, глубоко частные, индивидуальные, некоторые критики и писатели неизбежно приходили к сглаживанию противоречий действительности, к ее лакировке, к искаженному воспроизведению типических явлений, к подмене типического субъективным.

Советская литература, отражая победное развитие социалистической действительности, призвана воспроизводить и ее противоречия, недостатки. Но разоблачая отрицательные характеры и явления, советские писатели исходят при этом из признания правильности ведущих тенденций социалистической действительности и руководствуются задачей дальнейшего укрепления социалистического государства.

В борьбе с ложным пониманием типического лишь как массового и как среднестатистического в критике и литературе наметилась ошибочная тенденция толкования типического только как необычного, из ряда вон выходящего, исключительного. В связи с этим в выступлениях некоторых литераторов прозвучало требование создания образа «идеального героя», лишенного каких-либо противоречий и недостатков.

Реалистическая типизация, стремящаяся к раскрытию и воплощению всей полноты жизненных закономерностей, может проявляться в самых разнообразных формах.

Художественно-типическими могут быть образы и массовые и исключительные. Но при этом необходимо заметить, что исключительное не может быть типическим, если оно остается единичным, если оно не имеет себе подобных явлений, изолировано от окружающего. Исключительное становится типическим лишь в том случае, если в нем выражено существенное явление, некогда бывшее массовым (отживающие явления), или то, которое вновь возникает и должно стать массовым. Иными словами, типическое, раскрывающееся в виде исключительного, представляет собой не только качественное, но в той или иной степени и количественное явление.

Типические явления не равноценны ни в своей социально-психологической сущности, ни в своей социально-исторической роли.

Было бы ошибочным ограничивать типические образы лишь крупными, большими, сильными характерами. Типичен любой характер, в котором проявляется социально-психологическая, идейная сущность определенной общественной группы, того или иного класса, известной нации и эпохи. Типичны и Чацкий и Молчалин («Горе от ума» Грибоедова), и Швандя и Дунька («Любовь Яровая» К.Тренева), и Олег Кошевой и Стахович («Молодая гвардия» А.Фадеева), и Мартынов и Борзов («Районные будни» и «Трудная весна» В.Овечкина), но степень и социально-историческое значение их типичности неодинаковы.

Ведущими, определяющими в советской литературе являются такие образы, как Чапаев («Чапаев» Д.Фурманова), Давыдов («Поднятая целина» М.Шолохова), Павел Корчагин («Как закалялась сталь» Н.Островского), Мересьев и Воробьев («Повесть о настоящем человеке» Б.Полевого), Воропаев и Поднебеско («Счастье» П.Павленко), молодогвардейцы («Молодая гвардия» А.Фадеева).

В типических художественных образах могут быть весьма различны пропорции, соотношения индивидуального, особенного и общего.

Художественно типизируя, писатель может раскрывать характер как углубление какой-либо его ведущей черты (Гоголь, Салтыков-Щедрин), в диалектике его души (Л.Толстой, Шолохов), строго подчиняя индивидуальные черты воплощению его социально-типических особенностей (А.Н.Островский), в сложных светотенях, в противоречии социально-типического и индивидуального (Чехов) и т.д.

В зависимости от индивидуальной манеры и целей некоторые писатели обращают свое преимущественное внимание при изображении характера на какую-либо одну его сторону: моральную (Гоголь), социально-психологическую (Тургенев), психологическую (Достоевский), социально-экономическую (Г.Успенский), социально-политическую (Салтыков-Щедрин) и т.п.

Другие же писатели стремятся воспроизводить характеры во всей полноте им присущих свойств (Гончаров, Л.Толстой, М.Горький, Шолохов).

Если писатель оригинален, то он и национален. Белинский справедливо писал, что «только сфера бездарности отличается безличною общностью, для которой не существует ни пространства, ни времени, ни нации, ни колорита, ни тона, - которая во всех странах и во все времена, от начала мира до наших дней, выражается одним языком и одними и теми же словами».

Национальное подлинно типического характера проявляется, разумеется, не только в содержании характера, но так или иначе и в форме его выражения.

Каждый общественный класс обладает только ему свойственными идеями, чувствами, стремлениями и интересами. Но в то же время классы находятся не в изоляции друг от друга, а в сложной взаимосвязи. Представители любого класса обладают теми или иными чертами характера, которые могут быть присущи всем людям. Классовая дифференциация не отменяет общечеловеческого, а является его конкретным, социально-историческим выражением.

Это отражается и в художественной литературе. Типический художественный характер всегда социален в том смысле, что он воплощает те или иные существенные общественные, классовые чувства, идеи, стремления. Но было бы ошибочным видеть в любом художественном типе прямого и последовательного представителя определенного класса, китайской стеной отгороженного от других классов. Художественный образ, будучи классовым, несет в себе в той или иной мере черты сходства и общности с какими-либо другими классами, те или иные признаки и черты, присущие всем людям.

Отношения между типическими художественными характерами и классами, к которым они принадлежат, могут быть весьма сложными.

«В каждом из нас, - писал Добролюбов, - сидит значительная часть Обломова...».

Наличие известных пережитков обломовщины, выражающихся в неумении расставить силы и организовать проверку фактического исполнения дела, в пустой трате времени на бесплодную заседательскую суетню, в беспочвенном планотворчестве Ленин отмечал и в деятельности иных советских людей и учреждений.

Фома Гордеев из одноименного романа М.Горького уже не является защитником интересов того класса, к которому он принадлежит по своему происхождению и положению. И поэтому М.Горький в процессе своей работы над этим образом утверждал, что он не типичен как купец. «...Параллельно с работой над «Фомой», - писал он, - составляю план другой повести - «Карьера Мишки Вягина». Это тоже история о купце, но о купце уже типическом, о мелком, умном, энергичном жулике, который из посудников на пароходе достигает до поста городского головы. Фома - не типичен как купец, как представитель класса , он только здоровый человек, который хочет свободной жизни, которому тесно в рамках современности. Необходимо рядом с ним поставить другую фигуру, чтоб не нарушать правду жизни».

Сохраняя правду жизни, М.Горький противопоставил Фоме Гордееву Маякина. Но и Фома Гордеев, не будучи типичным как защитник своекорыстных, хищнических интересов буржуазии, оказывается типичным выразителем начинавшихся в ее среде интеллектуальных брожений, тенденций распада, предчувствий своего исторического конца. Фома типичен как купец, задумавшийся над судьбой своего класса, неудовлетворенный его эксплуататорской, антинародной социальной практикой, а поэтому «выламывающийся» из своей среды. На эту типичность образа Фомы Гордеева и указывает писатель, сообщая, что для его создания он «должен был видеть не один десяток купеческих сыновей, не удовлетворенных жизнью и работой своих отцов; они смутно чувствовали, что в этой однотонной, «томительно бедной жизни» - мало смысла. Из таких, как Фома, осужденных на скучную жизнь и оскорбленных скукой, задумавшихся людей, в одну сторону выходили пьяницы, «прожигатели жизни», хулиганы, а в другую - отлетали «белые вороны», как Савва Морозов, на средства которого издавалась ленинская «Искра».

В образе Григория Мелехова из романа «Тихий Дон» М.Шолохова ярко раскрывается двойственная, противоречивая сущность середняцкого казачества (отчасти труженика, отчасти собственника), его колебания между пролетариатом и буржуазией. Но жизненная судьба Григория Мелехова и его социальное отщепенство отражают не обычный путь широких слоев середняцкого казачества к Советской власти, а путь лишь некоторой, незначительной его части. И вместе с тем, оставаясь выразителем социальной сущности середняцкого крестьянства и жизненного пути лишь некоторой его части, образ Григория Мелехова отражает историческую судьбу, трагедию, крах всего мелкобуржуазного индивидуализма в условиях послеоктябрьской действительности. Это образ большой обобщающей силы.

Образ Григория Мелехова привлекал и будет привлекать симпатии читателей своей изумительно яркой жизненной правдой - человеческой искренностью, большой любовью, даровитостью, богатыми, но понапрасну растраченными силами, жадным стремлением к истине, к справедливости, в поисках которой, под влиянием сословных предрассудков, он совершает столько ошибок. И этот путь заблуждений приводит его к разрыву с народом, к духовному краху, к трагедии одиночества.

В жизни могут быть человеческие характеры, в которых воплощены черты известных общественных групп и классов, но в то же время они с особой отчетливостью воплощают в себе те или иные общенародные, общенациональные и общечеловеческие признаки.

Подобное мы наблюдаем и в художественной литературе. Любой художественный образ социален, то есть обладает чертами той или иной общественной группы, того или иного класса. Но при этом многие образы с такой определенностью и явностью отражают общенародные или общечеловеческие признаки, что мы называем их общенародными и общечеловеческими.

Общенародные образы отражают в себе лучшие свойства нации, наиболее полно раскрывающиеся, как правило, в поведении ее трудовых, прогрессивных общественных групп. Таков, например, Чапаев из одноименного романа Д.Фурманова и Никита Вершинин из «Бронепоезда» В.Иванова.

Общенародные черты - ненависть к насилию и произволу, моральная чистота, горячее, открытое, прямое сердце присущи Катерине из «Грозы», Параше из «Горячего сердца» и Ларисе из «Бесприданницы» Островского. Присущими народу гуманностью, радушием, добросердечием обладают члены семьи Ростовых из «Войны и мира» Л.Толстого.

Черты народного характера есть и у Анны Карениной из одноименного романа Л.Н.Толстого. По рождению и воспитанию, по привычкам к праздности и роскоши, по вкусам и манерам Анна Каренина является представительницей высшего света. Но она в то же время не типична для него, как типична, например, Бетси Тверская. Прекраснодушие, доброта, честность, искренность Анны, ее серьезное отношение к любви, свойственная ей душевная красота, ее горячая ненависть к обману и лжи, стремление к преодолению предрассудков своей среды делают ее белой вороной в аристократическом обществе. Анне чужды карьеризм, лицемерие, честолюбие, злословие, увлечение легкими любовными связями, распространенные в этом обществе.

Но, будучи исключением в светском обществе, Анна Каренина выражает типичные черты общенародного, общенационального характера русской женщины, так отчетливо выявившиеся в образах Татьяны Лариной («Евгений Онегин» Пушкина), Любоньки Круциферской, («Кто виноват?» Герцена), Катерины Кабановой («Гроза» Островского) и Веры Павловны Лопуховой («Что делать?» Чернышевского).

Именно общенародные, общенациональные черты делают Анну Каренину одним из привлекательнейших образов прогрессивной русской и мировой литературы.

Сохраняя социально-историческую конкретность, общечеловеческие образы выражают социально-психологические черты, стремления и идеалы, в той или иной мере свойственные многим людям данной эпохи, и благодаря этому приобретают нарицательное значение. Таковы герои Шекспира Ромео и Джульетта, Гамлет и Отелло, таков Дон-Кихот Сервантеса, Тартюф Мольера, маркиз Поза из трагедии «Дон Карлос» Шиллера, Чацкий Грибоедова, Хлестаков и Плюшкин Гоголя.

Ромео и Джульетта по своему внутреннему облику, поведению и манерам - представители богатых итальянских семей эпохи средневековья. Глубина любви, сила их верности друг другу не характерны для людей того сословия, к которому они принадлежат. В любви и верности Ромео и Джульетты отражаются чувства и представления народных масс, передовых общественных групп любой нации. И поэтому эти образы стали нарицательными и превратились в общечеловеческие.

Борьба Чацкого (героя «Горя от ума») против старого, изжившего себя общества, его пламенная любовь к свободе, столь дорогие для прогрессивных классов всех наций, придали этому образу общечеловеческое звучание.

Белинский, характеризуя общечеловеческую сущность Дон-Кихота, писал:

«Каждый человек есть немножко Дон-Кихот; но более всего бывают Дон-Кихотами люди с пламенным воображением, любящею душою, благородным сердцем, даже с сильною волею и с умом, но без рассудка и такта действительности... Это тип вечный...».

Если в образах Ромео, Джульетты, Дон-Кихота и Чацкого отчетливо выразились положительные стремления и чувства людей, проявляющиеся на самых различных этапах развития человеческого общества, то в образах Тартюфа, Хлестакова и Плюшкина ярко схвачено отрицательное, которое в той или иной степени было и остается свойственным людям самых различных классов любой нации или в качестве существенных черт или в виде пережитков.

Чернышевский, отмечая «общечеловечность» Хлестакова, сказал:

«Хлестаков чрезвычайно оригинален; но как мало людей, в которых нет хлестаковщины!».

М.Горький, указывая на общечеловеческий характер некоторых образов русской и западноевропейской литературы, писал: «Всякого лгуна мы уже называем - Хлестаков, подхалима - Молчалин, лицемера - Тартюф, ревнивца - Отелло и т.д.».

Советская литература, призванная воспитывать людей в духе новой, действительно общечеловеческой морали, создает образы, обладающие яркими положительными общечеловеческими качествами. Одним из таких образов является образ Павла Корчагина из романа «Как закалялась сталь» Н.Островского.

Вульгаризаторы и упрощенцы пытались противопоставить социалистический реализм всей предшествующей прогрессивной литературе и этим нанесли советской литературе огромный вред. А между тем социалистический реализм является продолжением лучших традиций всей предшествующей прогрессивной мировой литературы, в частности и в особенности критического реализма, на качественно новой основе.

Продолжая и углубляя достижения предшествующей прогрессивной литературы, социалистический реализм воспроизводит явления действительности не только в их конкретно-исторической сущности, в социальной обусловленности, но и в их революционном развитии, то есть в процессе их вызревания и становления, в борьбе нового и старого, в тенденциях их дальнейшего изменения и т.д. Исходя из марксистско-ленинского понимания общественного развития, литература социалистического реализма отчетливо видит движущие силы общества, ясно сознает, куда идет жизнь, что в ней создается и что разрушается, каковы ведущие тенденции развития.

Революционный романтизм и критический реализм как наиболее прогрессивные литературные направления прошлого достигли огромных успехов в изображении ведущих, существенных, типических сторон и явлений жизни, но они не поднимались до типического изображения закономерностей эпохи во всей их совокупности, в целом, до объективно-научного, последовательного понимания ее движущих сил и тенденций.

Метод социалистического реализма, опирающийся на марксистско-ленинское мировоззрение, предполагает изображение характеров и явлений действительности во всей полноте их взаимосвязей, со всеми свойственными им противоречиями, как частное выражение общих закономерностей эпохи, в перспективе их дальнейшего развития.

Метод социалистического реализма обусловливает возможность увидеть и воспроизвести во всей их истинности не только уже определившиеся явления и характеры, но и только что возникающие, новые, находящиеся в становлении, растущие, такие, которые в данный момент еще не являются прочными, но необходимо станут таковыми завтра.

Зарубежная буржуазная критика, ведя бешеное наступление против социализма, в последнее время усилила критику советской литературы. Используя ошибочные тенденции некоторых советских писателей (лакировка, «теория бесконфликтности», культ личности, схематизм), эти критики стремятся опорочить самый метод социалистического реализма. Но, выдавая ошибочные тенденции некоторых советских писателей за существо метода социалистического реализма, буржуазные критики тем самым обнаруживают свои истинные цели (борьбу против социализма) и обманные, нечестные, грубо фальсифицированные приемы своей борьбы.

По своим возможностям метод социалистического реализма превосходит художественные методы предшествующей литературы. При равных условиях таланта и мастерства он обеспечивает наиболее правдивое, глубокое, последовательно-реалистическое изображение действительности.

При этом необходимо заметить, что последовательно-правдивое воспроизведение характеров и явлений, присущее методу социалистического реализма, не ограничивает его лишь способами прямой реалистической типизации. В целях правдивого воспроизведения жизни социалистические реалисты могут использовать все богатства художественных форм и обращаться к сатирическому гротеску, романтике, аллегории, символике и т. д.

Из книги Вторая книга отражений автора Анненский Иннокентий

ДОСТОЕВСКИЙ В ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ИДЕОЛОГИИ П. П. Митрофанову IМетафора расцвета как-то вообще мало вяжется с именами русских писателей. Да и в самом деле, кто скажет, что Лермонтов или Гаршин ушли, не достигнув расцвета, или о восьмидесятилетнем Льве Толстом что он его

Из книги Нет времени автора Крылов Константин Анатольевич

Из книги Жизнь по понятиям автора Чупринин Сергей Иванович

НАРЦИССИЗМ В ЛИТЕРАТУРЕ, ЭГОИЗМ И ЭГОЦЕНТРИЗМ В ЛИТЕРАТУРЕ Одна из форм литературного поведения, проявляющаяся либо в склонности того или иного писателя к самовосхвалению, либо в демонстративном отсутствии у этого писателя интереса (и уважения) к творческой

Из книги Мировая художественная культура. XX век. Литература автора Олесина Е

ЭСХАТОЛОГИЧЕСКОЕ СОЗНАНИЕ В ЛИТЕРАТУРЕ, АПОКАЛИПТИКА, КАТАСТРОФИЗМ В ЛИТЕРАТУРЕ от греч. eschatos – последний и logos – учение.Самым знаменитым носителем эсхатологического сознания в русской литературе, вне всякого сомнения, является странница Феклуша из пьесы Александра

Из книги Об искусстве [Том 2. Русское советское искусство] автора

Модернизм: обновление художественной формы На сегодняшний день продолжают сущест вовать разногласия в понимании «модерна» и «модернизма», и нередко их понимают в прямом значении, как «современный». Однако ошибочно было бы отождествление терминов. Модерн – это

Из книги Теория литературы автора Хализев Валентин Евгеньевич

Манифест как форма художественной рефлексии Рефлексия искусства по поводу собственного назначения и инструментария у футуристов вылилась в манифесты. 20 февраля 1909 г. выходит «Первый манифест футуризма» известного итальянского литератора Филиппо Томазо Маринетти

Из книги Том 2. Советская литература автора Луначарский Анатолий Васильевич

Из книги О типическом в реалистической художественной литературе автора Ревякин Александр Иванович

§ 2. Состав художественной речи Художественно-речевые средства разнородны и многоплановы. Они составляют систему, на что было обращено внимание в написанных при участии P.O. Якобсона и Я. Мукаржовского «Тезисах пражского лингвистического кружка» (1929), где подведен итог

Из книги История русской литературы XIX века. Часть 1. 1800-1830-е годы автора Лебедев Юрий Владимирович

Из книги Технологии и методики обучения литературе автора Филология Коллектив авторов --

Актуальнейшие темы художественной литературы* Очень трудно отдельной личности наметить актуальнейшие темы такой громадной общественной силы, как наша литература (то есть, другими словами, работы всей совокупности наших писателей), - темы, в которых отразилась бы

Из книги Русский литературный дневник XIX века. История и теория жанра автора Егоров Олег Георгиевич

О художественном преувеличении как способе раскрытия типического Писатели-реалисты, отражая в художественных образах типические человеческие характеры и явления действительности, имеют своей целью не простое их копирование, а раскрытие их сущности.Но сущность

Из книги автора

Проблема типического в нереалистической художественной литературе Художественная типизация, то есть воплощение существенного посредством индивидуального, - общий путь создания литературно-художественных образов, но при этом понимание существенного и

Из книги автора

«Стыдливость» художественной формы и ее духовная природа. По универсальности охвата жизни поэзией, по полноте и целостности восприятия мира русская литература XIX века озадачивала западноевропейских писателей-современников. Она напоминала им о творцах эпохи

Из книги автора

4.3.2. Этапы и формы организации самостоятельной деятельности учащихся по литературе Этапы:1. Подготовительный этап осуществляется учителем и включает: постановку цели и задач; представление алгоритма выполнения работы; методические рекомендации к реализации

Из книги автора

4.5.2. Формы организации внеклассной работы по литературе Формы организации внеклассной работы по литературе обусловлены степенью ее взаимосвязей с учебным процессом:1. Внеклассные занятия, являющиеся составной частью учебного процесса и направленные на формирование

Из книги автора

в) классический дневник в художественной прозе Классическим мы называем дневник, который автор вел непрерывно в течение долгих лет, порой всю свою сознательную жизнь. Функционально он отличается от юношеских дневников и дневников, начатых во второй половине жизни.

Выходные данные сборника:

К ПРОБЛЕМЕ «ТИПОЛОГИИ» И «ТИПИЗАЦИИ» В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ

Булычева Вера Павловна

преподаватель кафедры английского языка для экономических специальностей Астраханский государственный университет, г. Астрахань

Для лингвистики проблема типологии не является новой. Термин «типология » рассматривался еще в работах античных риторов, а перечень трудов, посвященных изучению типологии , насчитывает сотни наименований. Как и некоторые другие основополагающие понятия, термин типология широк и многопланов, в рамках разных наук понимается по-разному, что делает крайне сложной задачу его определения. Например, в философии типология (от греч. - отпечаток, форма, образец и - слово, учение) - это «метод научного познания, в основе которого лежит расчленение систем объектов и их группировка с помощью обобщённой, идеализированной модели или типа» , в Большом Энциклопедическом словаре - это «научный метод, основа которого - расчленение систем объектов и их группировка с помощью обобщенной модели или типа; используется в целях сравнительного изучения существенных признаков, связей, функций, отношений, уровней организации объектов .

Лишь только в Большом Энциклопедическом словаре мы находим сведения о лингвистической типологии – это «сравнительное изучение структурных и функциональных свойств языков независимо от характера генетических отношений между ними»

Возможно, именно из-за сложности самого понятия термин «типология» отсутствует в ряде специализированных терминологических словарей. Поэтому считаем, что термин «типология» является прежде всего общенаучным термином, а не литературоведческим.

Гораздо чаще в литературоведении мы встречаем термин «типизация», хотя в терминологических словарях по филологии этот термин также отсутствует. Типизация - это «разработка типовых конструкций или технологических процессов на основе общих для ряда изделий (процессов) технических характеристик. Один из методов стандартизации» .

Образы-персонажи, как и все другие виды образности, являются как бы сгустком того, что писатель видит вокруг себя. Такое сгущение существенных явлений в образе есть типизация, а образ-персонаж, отражающий ведущие черты эпохи, группы, социального слоя и тому подобное принято называть литературным типом.

Различают литературные типы трёх видов: эпохальные, социальные, общечеловеческие .

Эпохальные типы сгущают в себе свойства людей определённого исторического отрезка времени. Не случайно бытует выражение «дети своего времени». Так, литература XIX века подробно разработала и показала тип лишнего человека, который проявился в таких разных образах: Онегин, Печорин, Обломов - все они принадлежат к разным поколениям людей, но объединяет их в общий тип недовольство собой и жизнью, невозможность реализоваться, найти применение своим способностям, но проявляется это каждый раз в соответствии с требованиями времени и индивидуальностью: Онегин скучает, Печорин гоняется за жизнью, Обломов лежит на диване. Эпохальные типы ярче всего выражают временные признаки в людях.

Социальные типы концентрируют в себе черты и качества людей определенных общественных групп. Именно по этим показателям мы можем определить, в какой среде возник данный тип. Так, Гоголь в «Мёртвых душах» очень убедительно показал тип помещиков. Каждый из них, по замыслу автора, характеризуется неповторимой укрупнённой чертой характера: Манилов - мечтатель, Коробочка - дубиноголовая, Ноздре - исторический человек, Собакевич - кулак, Плюшкин - прореха на человечестве. В совокупности все эти качества воссоздают общий тип помещика.

Социальные типы позволяют воссоздать яркие типичные свойства людей определенной общественной группы, подчеркивая самые закономерные её качества, показатели, по которым мы можем судить о состоянии общества, его иерархической структуре и делать соответствующие выводы об отношениях между общественными группами того или иного периода.

Общечеловеческие типы концентрируют в себе свойства людей всех времен и народов. Данный тип является синтетическим, поскольку он проявляет себя и в эпохальном и в социальном типах. Это понятие многомерное, независимое от временных или общественных связей и отношений. Такие качества как, например, любовь и ненависть, щедрость и жадность, характеризуют людей с момента их осознания себя до наших времен, то есть эти категории постоянные, но наполняющиеся в процессе исторического развития своеобразным содержанием. Более точно эти общечеловеческие категории проявляются каждый раз индивидуально, так, Пушкин в Скупом рыцаре, Гоголь в Плюшкине, Мольер в Тартюфе изобразили тип скупого человека, но у каждого писателя он нашёл своё воплощение.

Создавая типические характеры, писатель каждый раз производит свой суд над изображаемым. Его приговор может звучать в различных формах, например, в форме сатиры - прямой насмешки, которую мы слышим уже в названии сказки Салтыкова-Щедрина «Дикий помещик»; иронии - скрытой насмешки, когда прямое содержание высказывания противоречит его внутреннему смыслу, например, в басне Крылова «Лиса и осёл» лиса говорит: «Отколе умная бредешь ты голова». Приговор писателя может выражаться и в форме патетики, то есть восторженного изображения положительных явлений, например, начало поэмы Маяковского «Хорошо»:

Я земной шар

Чуть не весь обошел!

И жизнь хороша!

Характер авторской оценки зависит от мировоззрения художника и в некоторых случаях может быть ошибочным, что приводит к ошибкам в типизации, в результате появляются нетипичные характеры. Их основные причины: неглубокое понимание писателем проблемы и кризис мировоззрения, например, в 20-е годы ХХ века многие писатели изображали участие детей, подростков в грозных событиях гражданской войны в героико-приключенческом, романтическом плане, и у читателей создавалось впечатление о войне как цепи подвигов, красивых поступков, побед. Например, в «Красных дьяволятах» Петра Бляхина подростки совершают поступки, которые нетипичны для их возраста и жизненного опыта, то есть характеры писателем созданы, но типическими они не являются. Немаловажным фактором появления таких характеров является кризис мировоззрения. Иногда писателю не хватает художественного мастерства, обычно это происходит с молодыми, начинающими писателями, первые произведения которых остаются в разряде ученических, например, А.П. Гайдар написал первую повесть «Дни поражений и побед», на которую получил серьёзные замечания редактора: расплывчатость, неубедительность образов. Она так и не была напечатана, а следующая повесть принесла автору известность.

Бывает, что автором не найдена полноценная художественная форма для выражения своих жизненных впечатлений и наблюдений, например, А.И. Куприн задумывал написать большой роман о жизни военных, для чего собрал большой автобиографический материал, но при работе над ним почувствовал, что тонет в этом объёме и его замысел не реализуется в задуманной форме романа. Куприн обратился к Горькому, который посоветовал ему повесть. Нужная форма была найдена и появился «Поединок».

Порой писатель просто недостаточно работал над совершенствованием создаваемого образа.

Во всех этих случаях образ вмещает в себя или значительно меньше, или совсем не то, что хотел сказать автор. Из сказанного вытекает, что образ с типом находятся в следующем соотношении: тип - всегда образ, но образ - не всегда тип.

Работая над образом, стремясь воплотить в нем существенные закономерности времени, общества и всех людей, писатель типизирует в нем самые разнообразные явления:

· массовые. Факт широкого распространения того или иного явления свидетельствует о его типичности для определенной группы людей или общества в целом, поэтому литературные типы чаще всего создаются писателем при помощи обобщения массового, например, тип маленького человека в литературе XIX века;

· типизироваться могут и редкие единичные явления. Всякое новое явление в момент зарождения бывает немногочисленным, но если в нем содержится перспектива дальнейшего распространения, то такое явление типично, и, рисуя его, писатель прогнозирует общественное развитие, например, горьковские песни о соколе и о буревестнике были написаны до 1905 года, но они стали символами приближающихся событий, которые в скором времени приобрели широкий размах;

· типичный характер художник может изобразить даже, обобщая в нем исключительные черты, например, А. Толстой в образе Петра первого в одноименном романе воссоздал типичные свойства государя и человека, несмотря на то, что личность Петра I - явление исключительное в истории. В воссоздании этого образа Толстой следует пушкинской традиции, согласно которой Петр наделялся лучшими качествами своего народа. Исключительным в нем являются не качества, а их глубина и собранность в одном человеке, что и делает его исключением из правил. Итак, типизация исключительного - это сгущение в одном образе большого количества положительных и отрицательных качеств, что выделяет его из всех. Этими качествами, как правило, обладают видные исторические деятели, гениальные люди в разных областях науки и искусства, политические преступники;

· типизируются в образе и явления отрицательного порядка, благодаря чему человек осваивает понятие негативного. Примерами могут служить различные отрицательные поступки детей в стихотворении Маяковского «Что такое хорошо…»;

· типизация положительного имеет место, когда идёт прямое осуществление идеала и создаются идеальные характеры.

Итак, типизация является законом искусства, а литературный тип - та конечная цель, к которой стремится каждый художник. Не случайно литературный тип называют высшей формой образа.

При работе над текстом, создавая свои художественные картины, писатели берут материал из жизни, но обрабатывают его по-разному. В соответствии с этим в науке о литературе различают два пути создания литературного типа.

1. Собирательный, когда писатель, наблюдая разные характеры людей и подмечая их общие черты, отражает их в образе (Дон Кихот, Печорин, Шерлок Холмс).

2. Прототип. Способ типизации, при котором писатель берет за основу действительно существующего или существовавшего человека, в котором свойства и качества, присущие определённой группе людей, проявились особенно ярко, и на его основе создает свой образ. Таким способом изображены Николенька Иртемьев, А. Пешков, Алексей Мересьев. Используя непосредственный материал для создания образа, художник не просто его копирует, а также, как и в первом случае, подвергает обработке, то есть отбрасывает несущественное и подчеркивает наиболее характерное или важное. Если в случае собирательного образа путь от общего к конкретному, то в случае прототипа – от конкретного к общему.

Разница в этих двух способах в том, что во втором случае художник меньше выдумывает, но творческая обработка жизненного материала и здесь происходит большая, поэтому образ всегда богаче прототипа, то есть писатель сгущает сырой жизненный материал и приносит в образ свою оценку.

Наряду со способами типизации для создания образа художники используют приёмы типизации или средства создания образа. Основных приемов 12 .

Безусловно, этим количеством не исчерпывается всё богатство и разнообразие поэтики художественного текста. Остановимся на характеристике основных средств:

1. портретная характеристика - прием типизации, при котором описывается внешность человека, например, «Богат, хорош собою Ленский»;

2. предметно-бытовая характеристика - прием типизации, заключающийся в изображении той обстановки, которой окружил себя человек, например, кабинет Онегина;

3. биография - прием типизации, в котором раскрывается история жизни человека, её отдельные этапы. Как правило, биография вводится писателями с целью показать, как именно сформировался данный человеческий тип, например, биография Чичикова в первом томе «Мертвых душ» помещена в конце, а именно из неё читатель делает вывод, как сформировался на Руси тип предпринимателя;

4. манеры и привычки - прием типизации, с помощью которого раскрываются стереотипные формы поведения человека, которые сформировались на основе общих правил (манеры) и неповторимых особенностей личности (привычка), например Гоголь в «Мертвых душах» подчеркивает стремление губернских дам походить на женщин светской Москвы и Санкт-Петербурга: «Не скажет какая-нибудь дама, что этот стакан или эта тарелка воняет, а говорили «плохо себя ведет». Пример привычки мы можем привести, вспомнив любимое занятие Манилова курить трубку и пепел складывать на подоконник;

5. поведение - прием типизации, через который художник показывает поступки, действия человека.

Отрядом книг уставив полку,

Читал-читал - и всё без толку;

6. изображение душевных переживаний - прием типизации, посредством которого писатель показывает, что в разные моменты думает и чувствует человек: «О, я, как брат, обняться с бурей был бы рад»;

7. отношение к природе - прием типизации, с помощью которого дается прямая оценка человеком того или иного природного явления, например:

Я не люблю весны,

Весной я болен;

8. мировоззрение - прием типизации, с помощью которого раскрывается система взглядов человека на природу, общество и самого себя, например, представители различных убеждений - нигилист Базаров и либерал Кирсанов;

Простите мне, я так люблю

Татьяну милую мою;

10.характеризующая фамилия - прием типизации, когда человек наделен такой фамилией, которая указывает на важнейшую, доминирующую особенность личности, говорит сама за себя, например, Простакова, Скотинин;

11.речевая характеристика - прием типизации, заключающий в себе совокупность лексико-фразеологических, образных, интонационных свойств человека, например, в басне Крылова мартышка говорит медведю: «Смотри-ка, кум милый мой, что это там за рожа», - данная речевая характеристика - явное свидетельство невежества мартышки;

12.взаимохарактеристика - прием типизации, при котором участники действия дают оценку друг другу, например, Фамусов говорит о Лизе: «Ой зелье баловница», а Лиза о Фамусове: «Как все московские, Ваш батюшка таков: желал бы зятя с звездами да с чином».

Способы и приемы типизации составляют форму или композицию образа. Для того, чтобы проанализировать содержание образа, писатель вкладывает его в определенную форму, то есть выстраивает образ с помощью способов и приемов его характеристики. Поскольку содержание и форму невозможно отделить друг от друга, а образ является основной значимой категорией художественного текста, то закон единства содержания и формы распространяется на все произведение.

Список литературы:

  1. БЭС. 2000. [Электронный ресурс] - Режим доступа. - URL: http://dic.academic.ru/dic.nsf/enc3p/293094 , http://dic.academic.ru/dic.nsf/enc3p/293062
  2. Ефимов В.И., Таланов В.М. Общечеловеческие ценности [Электронный ресурс] - Режим доступа. - URL: http://razumru.ru/humanism/journal/49/yef_tal.htm (дата обращения 30.04.2013 г.).
  3. Новая философская энциклопедия: В 4 тт. М.: Мысль. Под редакцией В.С. Стёпина. 2001 [Электронный ресурс] - Режим доступа. - URL: http://dic.academic.ru/dic.nsf/enc_philosophy/4882 (дата обращения 30.04.2013 г.).
  4. Черная Н.И. Реалистическая условность в современной советской прозе. Киев: Наук думка, 1979. - 192 с.

Художественная типизация и мировоззрение писателя

Писатель, воспроизводя реальную действительность, художественно типизируя ее явления, неизбежно выражает при этом свою точку зрения, свои симпатии и антипатии. Симпатии и антипатии писателя, как бы они ни были ярко индивидуальны, в своей основе определяются общественными условиями. Сущность всякого человека, а следовательно, и писателя, «не есть абстракт, присущий отдельному индивиду. В своей действительности она есть совокупность всех общественных отношений».

В классовом обществе художник отражает, творчески воспроизводит характеры и явления жизни всегда с определенных классовых позиций.

М. Горький замечательно сказал: «Литератор - глаза, уши и голос класса. Он может не сознавать этого, отрицать это, но он всегда и неизбежно орган класса, чувствилище его».

Социальная позиция писателя так или иначе проявляется во всех сторонах художественного произведения, но наиболее прямо и непосредственно она выражается в отборе, оценке и раскрытии типических человеческих характеров.

Каждому классу свойственны известные идеалы и стремления, цели и задачи. Выражая их, писатели в своих произведениях выдвигают на первый план те или иные общественные характеры, социальные типы.

Идейная позиция писателя проявляется не только в отборе типического, в сосредоточении внимания на определенных социальных явлениях, но и в их оценке. В соответствии со своими прогрессивными или реакционными воззрениями писатель изображает типические жизненные явления либо в своей истинной сущности, либо искаженно.

Какие явления жизненного процесса писатель считает типическими, как оценивает их связь с другими явлениями, что выдвигает в качестве положительного или отрицательного, ведущего или второстепенного, - в этом выражается его понимание жизни, его идейно-эстетическая, социальная, классовая позиция.

Мировоззрение писателя определяет характер его видения мира и степень правдивости его художественных созданий.

Чем прогрессивнее мировоззрение писателя, чем правильнее его понимание мира - тем вернее и полнее он способен, при равной степени таланта и мастерства, воспроизвести типические характеры и явления действительности.

Ведущая роль мировоззрения в творческом процессе, в художественной типизации подтверждается всей историей мировой литературы.

Все великое, подлинно художественное в литературе создано, как правило, прогрессивными классами и писателями. На всем истинно эстетическом сказывается так или иначе влияние прогрессивных идей, освободительной борьбы народа, отсвет жизненной правды. Так, например, западноевропейская буржуазия создала «чудеса искусства» (Маркс и Энгельс) именно в ту пору, когда она была прогрессивной, когда ее субъективные стремления совпадали в той или иной степени с объективным ходом общественного развития. В создании русской литературы наряду с другими классами участвовали представители прогрессивного и реакционного дворянства. Но лучшие произведения, выдержавшие испытание временем, принадлежат, как правило, представителям не реакционного, а прогрессивного дворянства, таким, как Радищев, Грибоедов, Пушкин, Лермонтов, Тургенев.

Художественная литература отражает борьбу классов, защищающих свои идеи и интересы.

В условиях антагонистического общества борьба классов имеет различные этапы и степени развития. На высших этапах она принимает политический характер и оформляется как борьба партий. «В обществе, основанном на делении классов, - учит Ленин, - борьба между враждебными классами неизбежно становится, на известной ступени ее развития, политической борьбой. Самым цельным, полным и оформленным выражением политической борьбы классов является борьба партий».

Таким образом, понятие классовости не тождественно понятию партийности. Партийность - высшее проявление общественного сознания и классовой борьбы; она связана с сознательной защитой социально-политических интересов того или иного класса. Ленин указывает, что партийность обязывает «при всякой оценке события прямо и открыто становиться на точку зрения определенной общественной группы».

При этом нельзя механически отождествлять партийность организационно-политической, литературно-публицистической и научной деятельности с партийностью художественного творчества. Ленин предупреждал, что «литературная часть партийного дела пролетариата не может быть шаблонно отождествляема с другими частями партийного дела пролетариата».

В художественном творчестве социально-политические взгляды проявляются более сложно, менее непосредственно и прямо, нежели в философии, политической экономии, истории и в других общественных науках.

Партийность писателя в любую эпоху не обязательно связана с его организационным вхождением в ту или иную политическую партию, как это стремятся представить враждебные нам буржуазные критики за рубежом, а также доморощенные вульгаризаторы и упрощенцы. Партийность писателя обусловливается характером его политических убеждений.

Партийность, как сознательная защита социально-политических интересов определенного класса, проявляется различно, в зависимости от конкретно-исторических условий.

Так, революционные демократы осознавали себя выразителями интересов простого трудового народа, в частности и в особенности крестьянства, и называли себя представителями «партии народа». Партийность революционных демократов сообщала их художественному творчеству идейную отчетливость, которая выражалась в подчеркнутой актуальности социальной проблематики, отвечающей важнейшим потребностям тогдашнего общественного развития, в открытой связи с угнетенным народом, в резком противопоставлении интересов помещиков интересам крестьян, в горячей ненависти к угнетателям народа, в прямом призыве крестьян к возмущению, к революционному восстанию. Но партийность революционных демократов не была последовательной, строгой. Революционным демократам, а также их предшественникам присуща та или иная степень непоследовательности в социально-политических взглядах. Чернышевский был революционным демократом, но в своих представлениях о социализме и путях его построения он оставался социалистом-утопистом. Некрасов, будучи нестойким, слабым человеком, колебался между Чернышевским и либералами, и т.д.

Партийность различных классов не одинакова и по форме своего выражения. Эксплуататорские классы, защищая свои социально-политические позиции, враждебные народу, чаще всего лицемерно скрывают свою партийность и выступают поборниками беспартийности. Вот почему Ленин указывал, что «беспартийность есть идея буржуазная». Создавая же партии, эти классы прячут свои интересы за лживыми фразами о защите якобы общенациональных, общенародных и общечеловеческих нужд и потребностей.

Необходимо сказать при этом, что многие даже прогрессивные писатели в силу противоречивости своего мировоззрения совершенно искренно считали и считают себя чуждыми каких-либо классовых, политических интересов, свободными и независимыми от влияний классовой борьбы. Среди русских писателей такими были, например, А.К.Толстой, Короленко и Чехов.

Высшей формой партийности является пролетарская, коммунистическая партийность. Эта партийность осуществляется как прямая, открытая и последовательная защита социально-политических интересов рабочего класса.

Сущность партийности рабочего класса, проявляющейся в его литературе, классически раскрыта в статье Ленина «Партийная организация и партийная литература».

«Литературное дело должно стать, - утверждал Ленин в этой статье, - частью общепролетарского дела, «колесиком и винтиком» одного единого, великого социал-демократического механизма, приводимого в движение всем сознательным авангардом всего рабочего класса. Литературное дело должно стать составной частью организованной, планомерной, объединенной социал-демократической партийной работы».

Рабочий класс, защищая свои социально-политические идеи, отстаивает кровные нужды, потребности и чаяния всех трудящихся. Поэтому рабочий класс заинтересован не в сокрытии, а в самом широком разъяснении своих политических позиций. Чтобы вовлечь в освободительное движение миллионные массы трудящихся, рабочий класс всемерно стремится поднять социально-политическую сознательность всего трудового народа. В этом причина того, что «партийность есть идея социалистическая». Ленин разъяснял: «Строгую партийность всегда отстаивала и отстаивает только социал-демократия, партия сознательного пролетариата».

Буржуазные критики, стремясь опорочить литературу социалистического реализма, кричат о том, что пролетарская партийность якобы ограничивает свободу писателя и ведет к сектантству. Но это явная клевета.

Пролетарская партийность, представляя социально-политические взгляды самого передового, последовательно-революционного класса, защищающего интересы всех трудящихся, является высшим выражением объективности. Эта партийность не только не ограничивает писателей, а, наоборот, обусловливает их безграничную творческую свободу, уже не воображаемую, а истинную, реальную. Эта партийность полностью освобождает писателей от узкогрупповых социальных связей, делает их последовательными выразителями чувств, дум и стремлений всех слоев трудового народа, определяет полную ясность их целей и задач и дает им возможность подлинно научного видения и самого правдивого изображения жизни.

Коммунистическая партийность открывает писателям такие возможности объективного, широкого и глубокого взгляда на мир, которых не могли иметь писатели ни одного литературного направления, предшествующего социалистическому реализму. При равных условиях таланта и мастерства, вне которых вообще не может быть подлинно художественного творчества, именно коммунистическая партийность обеспечивает создание произведений, наиболее эстетически совершенных.

Ленин, противопоставляя литературе лицемерно-свободной, а на деле связанной с буржуазией, с эксплуататорскими классами, литературу действительно свободную, органически связанную с рабочим классом, с трудящимися, писал: «Это будет свободная литература, потому что не корысть и не карьера, а идея социализма и сочувствие трудящимся будут вербовать новые и новые силы в ее ряды. Это будет свободная литература, потому что она будет служить не пресыщенной героине, не скучающим и страдающим от ожирения «верхним десяти тысячам», а миллионам и десяткам миллионов трудящихся, которые составляют цвет страны, ее силу, ее будущность. Это будет свободная литература, оплодотворяющая последнее слово революционной мысли человечества опытом и живой работой социалистического пролетариата, создающая постоянное взаимодействие между опытом прошлого (научный социализм, завершивший развитие социализма от его примитивных, утопических форм) и опытом настоящего (настоящая борьба товарищей рабочих)».

Мечта Ленина о партийной, социалистической, истинно свободной литературе, последовательно связанной с народом, воплотилась и воплощается лучшими писателями социалистического реализма.

Эти писатели, партийные и беспартийные, горды своей связью с народом и его Коммунистической партией. В служении народу и его партии они черпают силы и вдохновение.

«Мы живем, - писал М.Горький в статье «О социалистическом реализме», - в счастливой стране, где есть кого любить и уважать. У нас любовь к человеку должна возникнуть - и возникает - из чувства удивления пред его творческой энергией, из взаимного уважения людей к их безграничной трудовой коллективной силе, создающей социалистические формы жизни, из любви к партии, которая является вождем трудового народа всей страны и учителем пролетариев всех стран».

Подчеркивая свою открытую связь с рабочим классом, Маяковский восклицал:

Я счастлив, что я этой силы частица, что общие даже слезы из глаз. Сильнее и чище нельзя причаститься великому чувству по имени - класс!

Произведения Н.Островского возникли из страстного желания «быть чем-нибудь полезным своей партии, своему классу». Характеризуя идейную направленность романа «Рожденные бурей», он говорил: «Лейтмотив моей новой книги - это преданность Родине. Я хочу, чтобы при чтении моей книги читателя охватывало прекраснейшее из чувств - чувство преданности нашей великой партии».

Творчество Горького, Маяковского, Шолохова, Фадеева, Н.Островского, Федина, Твардовского, Исаковского и многих других представителей социалистического реализма органически слилось с общенародным движением, руководимым Коммунистической партией. Литература социалистического реализма сознательно подчинила себя интересам советской государственной политики и стала частью общенародного дела борьбы за коммунизм.

Коммунистическая партийность пронизывает все лучшие произведения советской литературы. Так, например, коммунистическая партийность в романе М.Шолохова «Поднятая целина» проявляется в открытой защите интересов народа, рабочего класса и крестьянства, в последовательном утверждении преимуществ коллективного хозяйства перед индивидуальным, в показе руководящей роли Коммунистической партии в процессе социалистической перестройки деревни, в верном понимании и изображении социальных сил и типических характеров послеоктябрьской деревни, в разоблачении враждебных Советской власти буржуазно-кулацких сил.

Коммунистическая партийность литературы социалистического реализма выражается и в том, что на каждом этапе развития социалистического общества литература выступает с темами, проблемами и идеями, действенно помогающими борьбе советского народа, Коммунистической партии в осуществлении конкретно-исторических задач, определяемых данным периодом. Например, в годы Великой Отечественной войны литература социалистического реализма выступила с темами и идеями, направленными на защиту Родины, против фашизма. В послевоенную пору советская литература активно включилась в героическую борьбу советского народа за восстановление народного хозяйства, разрушенного фашистами, за дальнейшее социалистическое строительство, за постепенный переход от социализма к коммунизму, за мир во всем мире.

Советские писатели, партийные и беспартийные, проявляя свою коммунистическую партийность, создали замечательные произведения, исполненные подлинной правдивости, высокой идейности и художественности. И чем выше идейно-политический уровень советских писателей, чем сознательнее они проявляют коммунистическую партийность, тем, при наличии, разумеется, таланта и мастерства, они с большей правдивостью, полнотой, глубиной и остротой воспроизводят типические характеры и явления как современной, так и прошлой жизни. Убедительным свидетельством тому служат такие произведения, как «Дело Артамоновых» М.Горького, «Чапаев» Д.Фурманова, «Железный поток» А.Серафимовича, «Цемент» Ф.Гладкова, «Любовь Яровая» К.Тренева, «Поднятая целина» и «Тихий Дон» М.Шолохова, «Как закалялась сталь» Н.Островского, «Хождение по мукам» А.Толстого, «Первые радости» К.Федина, «Молодая гвардия» А.Фадеева, очерки В.Овечкина.

Коммунистическая партийность - ведущий принцип социалистического реализма, определяющий ее успехи. Вот почему всякие выступления против этого принципа, прямые или завуалированные, появляющиеся в зарубежной печати, направлены, по сути дела, против метода, теории и практики социалистического реализма.

Есть писатели, которые защищают социально-политические интересы своего класса открыто и прямо. Наиболее яркий пример тому - представители социалистического реализма.

Есть писатели, которые отстаивают социально-политические интересы своего класса, прикрываясь лицемерными фразами о беспартийности. Так действуют реакционные буржуазные писатели.

Но есть писатели, творчество которых нередко вступает в противоречие с их социально-политическими взглядами.

Некоторые критики и литературоведы воспринимают мировоззрение писателя слишком упрощенно. Мировоззрение писателя представляет собой сложное единство политических, философских, экономических, исторических и иных взглядов. Мировоззрение является не только сложным, но и нередко весьма противоречивым. В нем имеются и слабые и сильные стороны. И эти противоречия, слабые и сильные стороны мировоззрения писателя, неизбежно проявляются в его творчестве.

Мировоззрение писателя находится все время под большим или меньшим непосредственным влиянием общественных условий, жизненных связей и фактов, с которыми сталкивается писатель. В то время как слабые стороны его мировоззрения ограничивают творчество художника, сильные стороны воздействуют благотворно и положительно, способствуют правдивому воспроизведению действительности. Реальная действительность, объективная логика ее фактов нередко вносит в творчество писателя тенденции, противоречащие его социально-политическим взглядам. В истории литературы многочисленны примеры, когда объективный смысл произведений в той или иной мере не совпадает с субъективными намерениями их авторов. Маркс в письме к М.М.Ковалевскому указывает: «...необходимо для писателя различать то, что какой-либо автор в действительности дает, и то, что дает только в собственном представлении. Это справедливо даже для философских систем: так, две совершенно различные вещи - то, что Спиноза считал краеугольным камнем в своей системе, и то, что в действительности составляет этот краеугольный камень». Такого рода примером является Бальзак, социально-политические воззрения и практика художественного творчества которого находятся в явном противоречии. По своим социально-политическим воззрениям Бальзак был защитником реакционного дворянства, но при всем этом «его сатира никогда не была более острой, его ирония более горькой, чем тогда, когда он заставлял действовать именно тех людей, которым он больше всего симпатизировал, - аристократов и аристократок. Единственные люди, о которых он всегда говорит с нескрываемым восхищением, это его самые ярые политические противники, республиканцы...».

Мысли о том, что железная логика жизни, объективные факты властно вмешиваются в творческий процесс, поправляют и изменяют первоначальные авторские намерения, многократно высказывали и сами создатели художественных произведений.

Так, М.Горький, в противовес вульгарным социологам, утверждал, что «широта наблюдений, богатство житейского опыта нередко вооружают художника силою, которая преодолевает его личное отношение к фактам, его субъективизм».

Л.Толстой в беседе с Н.Русановым сказал: «Вообще герои и героини мои делают иногда такие штуки, каких я не желал бы: они делают то, что должны делать в действительной жизни и как бывает в действительной жизни, а не то, что мне хочется».

Наличие писателей с противоречивым мировоззрением, писателей, творчество которых находится в большем или меньшем противоречии с их социально-политическими взглядами, служит убедительным свидетельством ошибочности утверждения, что проблема типичности есть всегда проблема политическая и типическое есть основная сфера проявления партийности.

В самом деле, разве положение о типичности как проблеме «всегда политической» может быть руководящим в изучении творчества таких сложных, противоречивых по своему мировоззрению писателей как Тургенев, Гончаров, Достоевский, А.К.Толстой, Я.Полонский, Лесков, Л.Н.Толстой? К чему может привести это положение при уяснении творчества писателей, подобных Майкову, Фету, Тютчеву?

Упрощая, обедняя и искажая их творческий облик, мы принуждены будем характеризовать Тургенева лишь как дворянского либерала, Гончарова - лишь как буржуазного либерала, Фета - лишь как дворянского реакционера, Достоевского пореформенного времени - как выразителя мелкобуржуазной реакционности и т.д. Но их творчество явно не укладывается в только что упомянутые вульгарно-социологические схемы.

Художественный образ – это специфика искусства, которая создается за счет типизации и индивидуализации.

Типизация – познание действительности и ее анализ, в результате чего осуществляется отбор и обобщение жизненного материала, его систематизация, выявление значимого, обнаружение сущностных тенденций мироздания и народно-национальных форм жизни.

Индивидуализация- воплощение человеческих характеров и их неповторимого своеобразия, личностное видение художником общественного и частного бытия, противоречий и конфликтов времени, конкретно-чувственное освоение мира нерукотворного и мира предметного средствами худ. слова.

Персонаж – это все фигуры в произведении, однако исключая лирику.

Тип(отпечаток, форма, образец)- это высшее проявление характера, а характер(отпечаток, отличительная черта)-это универсальное присутствие человека в сложных произведениях. Из типа может вырастать характер, а из характера тип – нет.

Герой - персона сложная, многоплановая.Это выразитель сюжетного действия, которое вскрывает содержание произведений литературы, кино, театра. Автора, непосредственно присутствующего в качестве героя, называют лирическим героем (эпос, лирика). Литературный герой противостоит литературному персонажу, который выполняет роль контраста герою, и является участником фабулы

Прототип- конкретная историческая или современная автору личность, послужившая ему отправным моментом для создания образа. Прототип подменял проблему отношения искусства и действительным анализом личных симпатий и антипатий писателя. Значение исследования прототип зависит от характера самого прототипа.

Вопрос 4. Единство художественного целого. Структура художественного произведения.

Художественная литература – это множество литературных произведений, каждое из которых представляет собой самостоятельное целое. Литературное произведение, существующее как завершенный текст, это результат творчества писателя. Обычно произведение имеет заглавие, часто в лирических произведениях его функцию выполняет первая строка. Многовековая традиция внешнего оформления текста подчеркивает особую значимость заглавия произведения. После заглавия обнаруживается многообразные связи данного произведения с другими. Это типологические свойства, на основании которых произведение относятся к определенному литературному роду, жанру, эстетической категории, риторической организации речи, стиль. Произведение понимается как некое единство. Творческая воля, замысел автора, продуманная композиция организуют некое целое. Единство художественного произведения заключается в том, что

    произведение существует как текст, имеющий определенные границы, рамки, т.е. конец и начало.

    Так же у худ. произведения есть и другая рамка, ведь оно функционирует как эстетический объект, как «единица» художественной литературы. Чтение текста порождает в сознании читателя образы, представления предметов в их целостности, что является важнейшим условием эстетического восприятия и к чему стремится писатель, работая над произведением.

Итак, произведение как бы заключено в двойную рамку: как условный мир, творимый автором, отделенный от первичной реальности, и как текст, отграниченный от других текстов.

Другой подход к единству произведения – аксиологический: насколько удалось достигнуть желаемого результата.

Глубокое обоснование единства литературного произведения как критерия его эстетического совершенства дано в «Эстетике» Гегеля. Он считает, что в искусстве нет случайных, не связанных с целым деталей, суть художественного творчества и состоит в создании формы, соответствующей содержанию.

Художественное единство, согласованность целого и частей в произведении относятся к вековым правилам эстетики, это одна из констант в движении эстетической мысли, сохраняющая свое значение и для современной литературы. В современном литературоведении утверждается взгляд на историю литературы как на смену типов худ. сознания: мифоэпического, традиционалистического, индивидуально-авторского. В соответствии с вышеназванной типологией художественного сознания собственно художественная литература может быть традиционалистической, где господствует поэтика стиля и жанра или индивидуально-авторской, где есть поэтика автора. Формирование нового – индивидуально-авторского – типа художественного сознания субъективно осознавалось как освобождение от разного рода правил и запретов. Меняется так же и понимание единства произведения. Следование жанрово-стилистической традиции, соблюдение жанрового канона перестает быть мерой ценности произведения. Ответственность за художественное начало перекладывается только на автора. У писателей с индивидуально-авторским типом художественного сознания единство произведение обеспечивается прежде всего авторским замыслом творческой концепции произведения, здесь и истоки самобытного стиля, т.е. единства, гармонического соответствия друг другу всех сторон и приемов изображения.

Творческая концепция произведения, уясняемая на основании художественного текста, и нехудожественных высказываний автора, материалов творческой истории, контекста его творчества и мировоззрения в целом, помогает выявить центростремительные тенденции в художественном мире произведения, разнообразие формы «присутствия» автора в тексте.

Говоря о единстве художественного целого, т.е. о единстве художественного произведения нужно обратить внимание на структурную модель художественного произведения.

В центре - Художественное содержание, где определяется метод, тема, идея, пафос, жанр, образ. Художественное содержание облекается в форму - композиция, худ. речь, стиль, форма, жанр.

Именно в период господства индивидуально-авторского типа художественного сознания наиболее полно реализуется такое свойство литературы,как ее диалогичность. И каждая новая интерпретация произведения есть одновременно новое осмысление его художественного единства. Так во множестве прочтений и трактовок – адекватных или полемических по отношению к авторской концепции, глубоких или поверхностных, исполненных познавательного пафоса или откровенно публицистических реализуется богатый потенциал восприятия классических творений.



Последние материалы сайта