Сказки, устное эпическое повествование, в котором доминирует эстетическая функция, равно как и установка на вымысел, а также преследуется развлекательно-поучительная цель. В С. обских угров отсутствуют начальные комические формулы, характерные для сказочного эпоса др. народов. С. начинаются с обозначения исходной ситуации формулами: «В каком-то княжестве жили три брата...», «Жил муж с женой...» и т.п., а завершаются констатацией наступившего благополучия: «Теперь они живут, и теперь они здравствуют». Хороший рассказчик всегда выводит слушателей из сказочного мира в реальный, при этом фиксирует финал формулами типа: «На том сказка кончилась», «Сказка вся», а иногда даёт конечную шутливую присказку, хотя бы в сжатом виде: «Я там была, пиво пила, дали мне ледяную лошадь, а она и растаяла». Наличие подобных присказок характерно для мансийских сказок, испытавших большое влияние русского фольклора. Если нет финальных формул, сказочник обычными разговорными фразами говорит о наступлении хорошей жизни героев или о собственной причастности к изложенному: «Я сам уже бывал у них». В С. появляются определённые повествовательные закономерности. В частности, выдержан закон хронологической несовместимости: не может быть рассказа о параллельно совершающихся событиях. Сказочные персонажи действуют согласно сказанному: отправляясь мстить за отца, герой говорит: «Кончится моё мясо, пусть мои кости ищут месть, кончатся мои кости, пусть мой костный мозг ищет месть». Герой выполнит обещанное во что бы то ни стало. Часто принцип «сказано-сделано» проявляется как «подумано-сделано». Поскольку в фольклоре ханты и манси мысль предстаёт как нечто материальное, мгновенно передающееся от человека к человеку и даже от человека к животному, то и сказочному герою, попавшему в затруднительному положение, достаточно подумать о чудесном помощнике, как тот моментально оказывается рядом с готовностью помочь. Важное место занимает принцип перемены одежды: герой, надевший чужую одежду, воспринимается всеми как тот, чью одежду надел, вместе с одеждой он как бы приобретает чужие свойства и способности. В С. обских угров сильна импровизационность, особенно она ощутима на персонажном и сюжетно-композиционных уровнях. В меньшей мере это относится к поэтико-стилистическому оформлению. Имеет место поэтическая симметрия, связанная, как правило, с числами 3,4,5,7. Что касается тропов, то они часто однотипны с индоевропейскими. Сказочники наполняют повествование, с одной стороны, наглядными натуралистическими подробностями, а с другой - вводят юмористические реплики, прозвища врагов. В богатырских С. в основном разрабатываются 3 темы: кровной мести, поисков невесты и борьбы с иноплеменниками. Иногда антагонистом выступает демоническое существо. Детские С. играют важную воспитательную роль. Они создают юмористический мир, в котором нет различий между поступками людей, животных, зверей, птиц. Народная мудрость проявляется в том, что ребёнок начинает познавать окружающую реальность через её юмор, у него изначально формируется радостное, светлое, оптимистическое восприятие жизни. С. исполнялись как в семейном кругу, так и на ночёвках в пути, на охоте, рыбной ловле. В кругу детей сказочник иногда загадывал загадки: сколько загадок ребёнок отгадает, столько услышит сказок. В первой половине XX в. ещё существовало ритуализированное исполнение С. Считалось, что сказочники наделены также даром исцелять своим рассказом недуги.

Лит.: Чернецов В. Н. Вогульские сказки. Сборник фольклора народа манси (вогулов). - Л., 1935; Баландин А. Н. Язык мансийской сказки. - Л., 1939; Сказки народов Сибирского Севера. Вып. 2. - Томск, 1976.

3 марта 2015 года в научной библиотеке БУ ХМАО-Югры «Обско-угорский институт прикладных исследований и разработок» состоялась презентация детской книги «Сказки обских угров», составленной и переведенной на русский язык с родных языков С.С. Динисламовой и Г.Л. Нахрачевой. Иллюстрации к книге выполнены художницей Соколовой Ириной Валентиновной, членом Союза художников ЮНЕСКО.

В презентации книги сказок приняли участие воспитанники детского этнокультурно-образовательного центра «Лылынг Союм», студенты АУ «Ханты-Мансийский технолого-педагогический колледж», сотрудники БУ ХМАО – Югры «Обско-угорский институт прикладных исследований и разработок», Департамента образования и молодежной политики ХМАО – Югры, представители средств массовой информации. Ведущими М. Волдиной и О. Динисламовой был разработан сценарий, из которого главная аудитория мероприятия – дети и студенты – узнали много нового и интересного о символике образов животных и растений в обско-угорских сказках, культуре и фольклоре народов Севера, представлениях о нравственности и воспитании обских угров. Ребята принимали активное участие в викторинах, отвечали на загадки, слушали сказки в исполнении мансийской сказительницы Людмилы Панченко, узнали, как создавалась книга сказок от составителей. В завершение встречи юным гостям и студентам было предложено творческое задание – почувствовать себя художником-иллюстратором детской книжки! Для этого им был вручен настоящий набор художника, и каждый смог попробовать свои силы в деле художественного оформления иллюстраций к книге. Кроме того, в качестве подарков участники получили сладкие подарки и книгу «Сказки обских угров».

Книга «Сказки обских угров» направлена на развитие детского чтения, на знакомство со словесной культурой народов ханты и манси. Понимая, что в ХМАО-Югре востребованным является казымский диалект, в том числе и в образовательных учреждениях, в книге сказок представлены тексты хантыйского сказителя Н. Нахрачева, переведенные с шурышкарского диалекта на казымский.

В книгу вошли 23 сказки (12 мансийских и 11 хантыйских сказок), отражающие развитие детского фольклора ханты и манси. Использование трёх языков в книге (мансийский, хантыйский, русский) значительно расширяет читательскую аудиторию, а как показывают последние исследования, в округе остро не хватает литературы для детей на языках титульных этносов региона.

Редакторская работа и научные консультации специалиста в области литературы и чтения д.филол.н. Е.В. Косинцевой помогли правильно подобрать тексты, направленные на развитие ребенка с учетом этнокультурных особенностей и способствующие формированию читательских компетенций.

Талантливые авторские иллюстрации художника призваны помочь юному читателю установить диалог с книгой, привлечь его в мир сказки, а также, в целом, привить ему интерес к чтению, так как такое яркое издание, адресованное непосредственно детям, – это один из методов развития детского чтения, одно из средств воспитания ребенка и развития его коммуникативных и творческих способностей.

Важность издания книги заключается в том, что её можно и нужно использовать при обучении мансийскому, хантыйскому языкам и фольклору, как в дошкольных образовательных учреждениях, так и в школах. Издание является не только ощутимым вкладом в дело сохранения и развития языка и культуры народа манси и ханты, поддержки и популяризации культуры титульных этносов региона и брэндинга территории, но и важной вехой в деле сохранения мирового культурного наследия в интересах всего человечества.

Выражаем искреннюю признательность и благодарность Департаменту культуры Ханты-Мансийского автономного округа – Югры за возможность реализации проекта, предназначенного, в первую очередь, для детей. Ведь

«Сказки обских угров» – это еще одна возможность укрепить семейные узы, сделать ребенка счастливым, подарить ему часы общения с умным и верным другом, который будет помогать формированию гармонично развитой личности!

ПРЕДАНИЕ ОБ ОХОТНИКЕ И ОЛЕНЕ С ЗОЛОТЫМИ РОГАМИ
Пошёл раз охотник на охоту и увидел оленя с золотыми рогами. Взял он стрелу, натянул тетиву и только хотел выстрелить, как олень попросил его человечьим голосом не стрелять, а послушать, как поет тетива лука.
Она рассказывает людям о подвигах славных богатырей, поет голосами птиц и зверей и заставляет танцоров плясать до упаду, она приносит в каждый чум, в каждую юрту свет и радость.
Подумал охотник. Отвел лук от оленя с золотыми рогами. И выстрелил в воздух. Запела тетива пуще прежнего, да на разные лады.
Больше охотник с луком на охоту не ходил. Он брал его в руки лишь тогда, когда собиралась его родня и гости, когда все пели, танцевали и веселились.
Берегите природу родного края!
КОНЕЦ
КОНЕЦ
Мурзак Е.Ф.
Подготовил учитель начальных классовМБОУ СОШ п. Алябьевский
Источники и используемая литература
http://images.yandex.ru -орнамент http://mifolog.ru/books/item/f00/s00/z0000038/st001.shtml - мифы, предания, сказки хантов.http://finnougoria.ru/logos/child_lit/1379/ - информационный центр «Финоугория» (сказки)http://fulr.karelia.ru/cgi-bin/flib/viewsozdat.cgi?id=101 - cоздатели национальных финно-угорских литератур и фольклораhttp://portal-hmao.ru/zhiteli/2009/03/11/zhiteli_11047.html - жители автономного округа | Конькова А. М.http://folkportal.3dn.ru/forum/35-653-1 - национальные музыкальные инструментыhttp://folk.phil.vsu.ru/publ/sborniki/afanasiev_sb9.pdf - народная культура сегодня и проблемы её изучения http://www.openclass.ru/node/198728-j- о загадках народов севераhttp://www.etnic.ru/ – игра «музыкант в чуме»http://www.etnic.ru/music- музыка народов севера1.Богордавева Н.Г., Демус Л.Г., Нечаева Л.Н., Орлова Т.К., ПимановаЛ.А./Учебное пособие «Мы дети природы»: Хрестоматия покраеведению для 1 - 2 классов.1997. 2. Слинкина Г.И./ Сказки земли Югорской.Екатеринбург:Издательскийдом Пакрусь», 226., 12 ил.

По теме: методические разработки, презентации и конспекты

Жизнь народов Ханты и манси

Жизнь народов Ханты и манси

Спортивные состязания, целью которых является: знакомство с обычаями обских угров, развитие физических способностей: ловкости, быстроты, меткости; развитие кругозора; привитие интереса к национа...

проект для дошкольников средней группы: "Праздники народов ханты и манси связанные с жизнью животных"

Каждый народ заявляет о себе через свою культуру. Традиционная культура народов Севера (ханты, манси, ненцы) складывалась на протяжении веков. Она была приспособлена к природным условиям их обит...

ГРИНЕВИЧ А.А.

О ПАРАЛЛЕЛЯХ В РУССКИХ И МАНСИЙСКИХ СКАЗКАХ

Институт филологии СО РАН, Новосибирск

e-mail: annazor@

Издано: Гуманитарные науки в Сибири. 2008, 4. С. 106-110

В статье рассматривается неродственный фольклорный материал: мансийская и русская волшебные сказки. Это сравнение поднимает вопрос о женских возрастных инициациях у обских угров. Ключевые слова: обряд «перехода», волшебная сказка. The author describes unrelated folklore material: mansy and russian fairy tales. Such comparison deals with the question about an age initiations of Ob ugric folks. Фольклор сибирских народов характеризуется большой степенью сходства в сюжетике, мотивике, структуре фольклорных текстов. Типологическое сходство фольклора родственных, например, тюркских и монгольских народов, общепризнанно. Цель настоящей статьи – рассмотреть неродственный материал и в рамках жанра русской и мансийской волшебной сказки выявить сходные элементы. Основой для сравнения послужили образ Бабы Яги и женские мифологические персонажи мансийской сказки. В качестве источника мы использовали текст «Порнэ и Мосьнэ» . Структура и образы сказки «Порнэ и Мосьнэ», как будет показано ниже, близки русской волшебной сказке, в которой «закодирован» обряд инициации мужчин . Мансийская сказка также может являться символическим описанием обряда «перехода» в новый социальный статус. Так же, как мужчина, должен был обладать определенными навыками к охоте, сражениям, быть готовым к женитьбе, женщина должна была быть подготовленной к замужеству и ведению хозяйства. Возможно, женщины манси, достигнув определенного возраста, проходили некоторый обряд перехода, чтобы считаться готовыми к браку. Если обряд инициации мужчин состоял из препятствий и был моментом принятия человека в новый круг и передачи ему тайных знаний, то в отношении женских персонажей мансийской сказки можно увидеть своеобразную проверку их на готовность к вступлению в брак. У обских угров существует множество обрядов, связанных с взрослением девочки. Так, в годовалом возрасте ей обрезают волосы. В двенадцать лет (в момент полового созревания) каждая девочка изготовляла варган. Как пишет музыковед Г.Е. Солдатова, «… владение искусством игры на варгане и техникой его изготовления отражало этапы взросления мансийской девушки и маркировало ее социальный статус» . Подобные ритуальные действия совершались у обских угров в различные периоды жизни женщины. Предполагаемый обряд перехода касается непосредственной подготовки женщины к замужеству. Мансийская сказка «Порнэ и Мосьнэ» несет в себе черты волшебной сказки: героини, готовые к замужеству; пожилая женщина Яныг Эква, обладающая знаниями, проверяющая девушек на готовность вступить в брак; лес – магическое место, где она живет; волшебный зверь, переправляющий героинь в другой мир; река – естественная граница между двумя мирами; испытания, которым подвергаются героини. Если представить мансийскую сказку в схеме, разработанной В.Я. Проппом для русского материала, станет видно, что все основные сюжетообразующие компоненты волшебной сказки в ней есть. Мосьнэ и Порнэ живут вместе – i (исходная ситуация) . Одни в деревне – a 1 (скрытое обозначение недостачи, в данном случае недостача мужа, друга) . Мосьнэ отправляется за реку – (герой покидает дом, отправка) . Выплыл ее черный зверь, села на его спину, за реку отправилась – R 2 . Заходит в дом, там сидит Яныг Эква, которая начинает испытывать героиню:

Просит починить шубу – D 1 (Даритель испытывает героя) , Мосьнэ аккуратно работает – Г 1 (герой проходит испытание ); Угощает Мосьнэ своей едой – D 2 (ослабленная форма испытания, даритель приветствует, угощает героиню) , Мосьнэ принимает пищу – Г 2 (герой отвечает на приветствие D 1 (Даритель испытывает героя) , Мосьнэ подчиняется – Г 1 (герой проходит испытание) . Открыто об этом не говорится, по-видимому, испытание проходит успешно, поскольку нет указаний на обратное; Просит подтвердить, что она некрасива, – D 2 (Даритель выспрашивает героя; ослабленная форма испытания) , Мосьнэ не соглашается: «Зачем так говоришь, милая бабушка, маленькие нос-глаза милой женщины смолоду у тебя» – Г 2 (герой вежливо отвечает) .

Яныг Эква указывает, где лежит ящик, в котром находится то, за чем пришла Мосьнэ, – Z 2 (средство не дается непосредственно, указывается место, где его можно взять) . Мосьнэ вновь переправляется через реку – R 2 (пространственное перемещение между двумя царствами, путеводительство; герой переправляется по воде) . Возвращается домой – ↓ (возвращение) . Открывает привезенный ящик, «один мужичонка там посиживает» – Л 4 (добыча искомого, которая является непосредственным результатом предыдущих действий) . Мосьнэ начинает жить с привезенным мужчиной – С* (свадьба) ; сама свадьба как отдельный элемент пропущена, говорится лишь, что они стали жить вместе. Порнэ узнает, что Мосьнэ живет с мужчиной. Она отправляется в лес к Яныг Экве. Дальше сюжет полностью дублируется: , R 2 . Отличие в том, что Порнэ не проходит тех испытаний, которые прошла Мосьнэ:

Починить шубу – D 1 , Порнэ работает неаккуратно, шьет большими стежками – Г 1 (герой не проходит испытание ); Угощает Порнэ своей едой – D 2 , Порнэ ругает угощение: «Бабушка, почему в котел серу из ушей опустила?» – Г 2 (герой отвечает невежливо ); Просит поискать у нее в голове – D 1 , Порнэ подчиняется – Г 1 (герой проходит испытание) . По-видимому, это единственное испытание, которое проходит Порнэ (указаний на обратное нет); Просит подтвердить, что она некрасива, – D 2 , Порнэ соглашается со всем, что говорит бабушка – Г 2 (герой отвечает невежливо) .

Яныг Эква указывает, где взять ящик с подарком, – Z 2 . Порнэ переправляется через реку – R 2 . Возвращается домой – ↓. В ящике, который Порнэ привозит домой, вместо мужчины оказывается змея (Л 4 ), которая съедает девушку, – Г 9 (герой не побежадет враждебное существо) . Сказка заканчивается указанием, что Мосьнэ с мужем и дальше живут и благоденствуют. Итак, схема сказки «Порнэ и Мосьнэ» выглядит следующим образом: i a 1

I R 2 {D 1 =Г 1 D 2 =Г 2 D 1 =Г 1 D 2 =Г 2 } Z 2 R 2 ↓ Л 4 С*

II R 2 {D 1 =Г 1 D 2 =Г 2 D 1 =Г 1 D 2 =Г 2 } Z 2 R 2 ↓ Л 4 Г 9

Анализ волшебной сказки манси «Порнэ и Мосьнэ» показывает, что в представлении обских угров, как и у других народов, лес – это некоторое магическое место, другой мир, куда уходят люди, чтобы получить новые знания, умения, новый опыт. Об этом писал В.Я. Пропп, что «… лес окружает иное царство, что дорога в иной мир ведет сквозь лес» . Лес в сознании традиционных народов населялся магическими существами. Он воспринимался также и как мир мертвых. Так, Баба Яга, один из персонажей русской волшебной сказки, согласно реконструкции В.Я. Проппа, является стражем на границе двух миров – мира живых и мира мертвых. Она описывается как мертвец: у нее костяная нога, а нос «в потолок врос» (Аф. 137). «Яга напоминает собой труп, труп в тесном гробу или в специальной клетушке, где хоронят или оставляют умирать. Она – мертвец» . Это описание удивительно напоминает образ Яныг Эквы. Она некрасива и даже страшна: у нее не нос, а «… носище, как нос берестяной маски», не руки, а «… ручищи – как лопаты, которыми в очаге разгребают». Но лес у манси не воспринимается как мир мертвых. Загробный мир у обских угров связывается с Севером. Души умерших попадают туда, отправляясь вниз по течению реки Обь. Обские угры – охотники, поэтому лес в их культуре не может оцениваться негативно. Но, тем не менее, и это видно в анализируемой сказке, лес – это «иное» место, которое хоть и не враждебно, но отделено от основного места обитания людей (в данном случае естественной границей между двумя мирами – рекой). То, что лицо Яныг Эквы сравнивается с берестяной маской, также может служить знаком, что и лес, и Яныг Эква являются чужими по отношению к людям, они существа иной природы. Берестяная маска, которая упоминается при сравнении, обычно надевается во время медвежьего праздника на священных играх – тулыглап. Люди, прикрытые масками, становились «чужаками» и могли высмеивать недостатки присутствующих участников праздника. Таким образом, Порнэ и Мосьнэ действительно попадают в некоторое «иное» место, которое, тем не менее, им не враждебно. Если искать параллели для образа Яныг Эквы среди персонажей мансийского фольклора, то следует упомянуть два женских образа – это Кирт-Нёлп-Эква и Тан-Варп-Эква. Обе являются жительницами леса. Согласно поверьям манси, Тан-Варп-Эква (букв. «Женщина, делающая (скручивающая) сухожилия») обычно приходит ночью к женщине, когда та, засидевшись за работой, продолжает крутить сухожильные нити. В культуре манси существует запрет на работу ночью. Поэтому Тан-Варп-Эква предлагает соревнование, по условиям которого, если она выиграет, съедает побежденную, если проиграет, подарит женщине серебряный сосуд . Другой женский персонаж Кирт-Нёлп-Эква (букв. «Женщина с коростой на носу») также живет в лесу. К ней поочередно попадают три брата, отправившиеся на поиски жен. Кирт-Нёлп-Эква всех превращает в камни . Сходство Яныг Эквы с этими двумя женскими персонажами подчеркивает принадлежность первой к лесному миру мифических существ. Девушки Мосьнэ и Порнэ приходят к Яныг Экве в надежде получить мужа. Пожилая женщина подвергает их испытаниям. Главная проверка для девушек – это, конечно, способность к выполнению определенной работы. Подразумевается, что они должны быть трудолюбивыми и уметь работать, поэтому бабушка просит каждую починить ей шубу. Примечательно восклицание слушателя по поводу просьбы Яныг Эквы: «Кто все время рвет ее шубу!?». Надо отметить, что во время исполнения сказок слушатели активно участвуют в процессе сказывания и поэтому ремарки слушателей являются органичным элементом сказок. Это восклицание говорит о том, что это не просто просьба, а постоянное задание-проверка для приходящих в дом Яныг Эквы. В другой сказке, также названной по имени героинь, Мосьнэ и Порнэ, в связи с женитьбой молодых людей в качестве положительной характеристики будущей жены наряду с красотой отмечается ее умение работать: «Сыну-Усын-Отыр Ойки досталась красивая девушка, умелая девушка, Сыну-Тонтон-Ойки досталась Порнэ» . Трудолюбивая, способная девушка оценивается выше, нежели ленивая. Другие испытания должны выявить воспитанность и терпимость девушек. Вторая проверка, которую они проходят, неприятна: надо отведать супа, который Яныг Эква варит, в качестве ингредиентов используя корку из своего носа и ушную серу. Мосьнэ делает вид, что не замечает, какой суп варит бабушка (и это правильное поведение), Порнэ же заостряет на этом внимание, упрекая пожилую женщину: «Бабушка, почему в котел серу из ушей опустила?». В.Я. Пропп, анализируя русскую сказку, отмечал важность того, отведает ли герой предлагаемую Ягой пищу. Тем, что герой разделит с ней трапезу, он показывает, что он «свой»: «… приобщившись к еде, назначенной для мертвецов, пришелец окончательно приобщается к миру умерших. Мертвый не только не чувствует отвращения к этой еде, он должен приобщиться к ней, так как подобно тому, как пища живых дает живым физическую силу и бодрость, пища мертвых придает им специфическую волшебную, магическую силу, нужную мертвецам» . Еда, предлагаемая Яныг Эквой, не похожа на обычную пищу человека. Не выказав отвращения к угощению, Мосьнэ показывает сопричастность миру, в котором оказалась, Порнэ, напротив, свою чужеродность. На третьем этапе проверки бабушка просит «поискать у нее в голове» и одновременно расспрашивает девушек. Она провоцирует их на грубость, прося подтвердить ее страшный облик. Мосьнэ проявляет воспитанность и такт, отрицая все, что говорит Яныг Эква. Так она проходит следующее испытание (проверку на уважение к старшим). Порнэ же идет на поводу у пожилой женщины, тем самым проваливая задание. Мосьнэ как будто знает, как вести себя с этой пожилой женщиной, у Порнэ же эти знания отсутствуют. Как верно заметил В.Я. Пропп, «… герой всегда сам знает, как себя держать и что делать в избушке. Внешне такое знание ничем не мотивировано, оно мотивировано <…> внутренне» . Таким образом, Мосьнэ проходит испытания, показав свои умения и доказав воспитанность, получает в дар мужа («мужчинку»), Порнэ же в дар достается змея, которая ее съедает. Яныг Эква близка образу Бабы Яги-дарительницы. Она одаривает героинь тем, чего они действительно заслуживают. Дом, где живет Яныг Эква, можно сравнить с «домом холостых», описанным у В.Я. Проппа . С одной стороны, это место, куда уходит девушка, чтобы пройти испытания и получить некое вознаграждение, с другой стороны это может быть дом, куда удалялась женщина манси в период родов или менструации, так называемый мань кол (букв. «маленький дом») . Жизнь женщины в традиционнном обществе окружена многочисленными табу. Считаясь «нечистым» существом, в разных обществах женщина изолируется от близких (или накладываются ограничения на общение) в особые периоды своей жизни, такие как роды и послеродовой период, регулы. Изоляция женщины от общества могла быть как полной, так и частичной . У манси мань кол выполнял именно эту функцию – он служил местом, где уединялась женщина в перечисленных случаях. «Женщина находится в зоне жилого, «очеловеченного», пространства лишь в то время, когда она в определенном отношении как бы равна мужчине, т.е. не рожает и не является «нечистой». Как только женщина становится «нечистой», ее место – вне общего дома, в мань кол , на краю обжитого пространства» . Посещение мань кол связано с определенными табу и обрядовыми действиями, которые хорошо описаны в книге С.А. Поповой . Все, что происходит с девушкой в маленьком домике, призвано внушить молодой женщине социальные нормы, относящиеся к женскому половому стереотипу поведения. Вполне возможно, что рассматриваемая сказка «Порнэ и Мосьнэ» описывает именно этот момент в жизни женщины – ее отправку в мань кол , встречу с пожилой женщиной, которая проверяет ее, и учит поведению в семье, роли жены. «Во время проживания девушки в маленьком доме ей также предписано слушаться старших женщин, которые живут вместе с ней, обучают ее песням, мифам, рассказывают, как она должна вести себя, когда выйдет замуж» . Еще один элемент является общим: это помощник, который в русской сказке может выступать в образе какого-либо животного: орла, коня, волка. В анализируемой сказке помощник выполняет функцию проводника: чтобы переплыть реку, разделяющую два мира, мир людей и лесной мир духов, девушки призывают черного и рыжего зверя, произнося, как заклинание: «Черный мой зверь, рыжий мой зверь, выплывайте!». Видимо, самостоятельно преодолеть эту границу героини не могут. Это также указывает на волшебный характер препятствия. И опять Мосьнэ обладает необходимыми знаниями – она выбирает черного зверя, который без помех переносит ее на другой берег, Порнэ переправляется на рыжем звере, который «то вниз опускается, то вверх поднимается – так вот вниз-вверх носится» – знак, что не все будет благополучно. В этой сказке зверь выполняет лишь одну функцию – переправляет героинь на противополжный берег, в другой мир. Момент переправы в другой мир является осевым для волшебной сказки. Это ее композиционный центр – герой отправляется в другой мир с какой-то целью – это завязка, в финале он выполняет свою миссию. Говоря о переправе в образе животного или при его помощи, В.Я. Пропп связывает это с тем, что эти животные были либо промысловыми, либо ездовыми. Нам представляется интересным связать образы этих животных-переправщиков с шаманскими верованиями. Шаманы Сибири при камлании используют различные магические предметы: бубен, колотушку, колокольчики и т.п. Эти предметы камлающего – символическое изображение «коня», которого тот использует в качестве магического проводника, чтобы попасть в другие миры. Каждый предмет одежды шамана – это символическое отображение его духов-помощников, изображения которых прикреплялись на костюм. «… части ритуального облачения являлись прежде всего для шамана орудием. В них «помещались», «вселялись» антропоморфные и зооморфные духи, при участии которых велась борьба со сверхъестественными существами» . Чтобы бубен мог выполнять свою сакральную функцию, проводят обряд «оживления». В целом бубну придается разное значение у сибирских народов. В одних случаях он считался щитом, в других конем или лодкой, иногда его использовали в качестве волшебного лука, колотушка осмысливалась как плеть, весло или стрела. Итак, чтобы попасть в другой мир, нужен проводник, который может доставить туда человека. Без такого «волшебного коня» шаман не мог попасть в другие миры. Эту же функцию – доставить пришельцев в другой мир – выполняют в сказке «Порнэ и Мосьнэ» черный и рыжий звери. Важно отметить, что они еще и предупреждают переправляющихся на другой берег девушек, предвещая хороший или плохой исход мероприятия. Если сравнивать характер испытаний, которые проходят мужчины при посвящении, и тех, которые описаны в нашем материале, то очевидными станут существенные различия. В мужском обряде они более жестки. В сказке, которую мы анализируем, ничего не говорится о суровых испытаниях, которые ожидают девушек. Главная цель действий Яныг Эквы – выяснить, готова ли женщина к вступлению в брак, обладает ли она нужными навыками, умеет ли работать. Надо заметить, что героини подвергаются нравственным испытаниям, а юноши физическим. Возможно, это связано с тем, что женщина воспитывает детей, поэтому она должна обладать нравственной зрелостью. О характере женских инициаций у манси пишет С.А. Попова: «Женские возрастные инициации тесно связаны с подготовкой к вступлению в брак и, в отличие от инициации мальчиков, не включают в себя ни суровых испытаний выдержки и силы воли, ни специально организованного обучения. Инициации девушек – это обряды, которые знаменуют наступление половой зрелости, вводящие девушку в мир взрослых женщин и возлагающие на нее социальную роль взрослой женщины» . Другое различие касается самих персонажей. Если герой-мужчина всегда один, то героинь-женщин обычно две. (ср. сказку с похожим сюжетом «Ленивица и рукоделица», «Морозко» и т.п.). В этих сказках содержится поучительный момент. На сравнении двух героинь показывается, как должна вести себя молодая женщина. Персонажи Порнэ и Мосьнэ представляют две фратрии пор и мось. В мансийских сказках, как правило, Мосьнэ представляет положительный персонаж, Порнэ же – отрицательный. В сказках с персонажем-мужчиной нравоучение отсутствует. Здесь акцент ставится скорее на самом процессе преодоления препятствий и достижении результата. Проверки на наличие тех или иных нравственных качеств у героя не происходит. Сходство сказки «Порнэ и Мосьнэ» с русской волшебной сказкой дает основания для предположения о том, что у манси мог существовать особый обряд «перехода» для женщин, который, однако, имел иной характер, чем мужская инициация. Поиски реликтов этого обряда в фольклорном материале представляют большой интерес. Литература:

Алексеев Н.А. Шаманизм тюркоязычных народов Сибири (опыт ареального, сравнительного исследования). Новосибирск: Наука, 1984. Мифология манси. Новосибирск: Издательство института археологии и этнографии СО РАН, 2001. Мифы, сказки, предания манси (вогулов) / Сост. Е.И. Ромбандеева. – Новосибирск: Наука, 2005. (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока, Т. 26) Попова С.А. Обряды перехода в традиционной культуре манси. Томск: Изд-во Том. ун-та, 2003. Пропп В.Я . Морфология <волшебной> сказки. Исторические корни волшебной сказки. (Собрание трудов В.Я. Проппа.). М.: Изд-во «Лабиринт», 1998. Солдатова Г.Е. Фоноинструментарий манси: состав, функционирование, жанровая специфика // Музыка и танец в культуре обско-угорских народов / Под ред. Н.В. Лукиной, Томск: Изд-во Том. ун-та, 2001. Фрэзер Дж. Дж. Золотая ветвь: Исследование магии и религии / Дж. Дж. Фрэзер; [пер. с англ. М.К. Рыклина]. М.: Эксмо, 2006.

Народ Ханты

Ханты - народ доброжелательный, улыбчивый, приветливый и молчаливый. Если спрашивать - отвечают, но коротко. Национальная одежда хантов - малица. Ребенок в такой шубке может три дня в снегу пролежать и не замерзнуть. С сайта http://www.globalstrategy.ru/MSS/29_08_2009.html

Ханты, ханти, хандэ, кантэк (самоназвание — «человек»), Устаревшее название – остяки, впервые встречающееся в русских документах 14 века, происходит из тюркских языков и обозначает инородческое языческое население.
Ханты – один из древних народов Западной Сибири, широко расселившийся по Обско-Иртышскому бассейну от линии Демьянка-Васюган на юге до Обской губы на севере.

Согласно мифам, некоторые божества хантов происходят с верховьев Оби, а предания рассказывают о походах их предков до Карского моря.
Традиционные занятия хантов — речное рыболовство (особенно на Оби, Иртыше, в низовьях их притоков), таёжная охота (в основном пушной зверь, а также лось, медведь) и оленеводство.
Говорят на хантыйском языке угорской подгруппы финно-угорской группы уральской семьи. Письменность создана в 1930-х гг. — первоначально на основе латинской, с 1937 — на основе русской графики. 38,5% хантов считают родным русский язык. У части северных хантов распространены также ненецкий и коми языки.
Этногенез народа начался с конца первого тысячелетия до нашей эры на основе смешения аборигенов и пришлых угорских племен (усть-полуйская культура). Ханты родственны манси, их общее название — обские угры. По роду деятельности ханты — рыбаки, охотники, оленеводы.

Одежда у северных хантов близка к ненецкой: распашная женская шуба из оленьего меха, пальто-халат из сукна, мужская глухая малица и совик, или гусь с капюшоном. У восточных хантов вся одежда распашная, меховая или халатообразная суконная. Обувь — меховая, замшевая или кожаная (сапоги разной длины и покроя, зимние — с меховыми чулками). В меховой одежде сочетаются белый и тёмный цвета, отделка цветным сукном (красным, зелёным). Суконная одежда расшита орнаментом, бисером, металлическими бляшками, аппликацией. Женщины носят украшения из бисера, кольца, серьги. Косы раньше украшали накосниками с ложными косами. Мужчины также носили косы. Была известна татуировка.

Хантыйский фольклор

Можно выделить ряд основных жанровых форм: старинные священные сказания (йис моньсь) о происхождении земли, потопе, деяниях духов, путешествиях героя (Ими-хиты) в разные миры, спуске медведя с неба, превращении героев в духов и т.п.; героические военные песни и сказки (тарнынг арых, тарнынг моньсь) о богатырях и их сражениях; сказки (моньсь), старинные рассказы (йис потыр, йис ясынг) о встречах людей с духами; рассказы (потыр, ясынг) о недавних событиях, происшедших с конкретными лицами. Для всех жанров хансийского фольклора характерна установка на достоверность. Целый ряд сказаний и преданий исполняется в песенной форме, некоторые культовые песни, в частности песни медвежьего праздника, имеют выраженную сюжетную организацию и оказываются тесно связанными с повествовательными жанрами. Не всегда можно отделить мифологическое сказание от богатырской эпики, сказку от мифа (сюжеты об Ими-хиты, о Мось и Пор встречаются в сказках и мифах): один и тот же сюжет может быть исполнен в песенной или прозаической формах. Смысловая наполненность сюжета часто зависит от места и времени исполнения. Хансийский фольклор органически связан с системой верований и с насущными потребностями, входит в повседневную жизнь, выступая как важный социализирующий фактор. Сочетает глубокую архаичность с изысканностью поэтического стиля (ритмика, метафоричность, обилие параллелизмов, аллитерация, различные виды повторов и т.п.)

Несмотря на обращение в 17-18 вв. в православие, ханты сохранили традиционные верования (в духов, трехчастное строение Вселенной, в множественность душ; почитание животных) и обряды. Одним из самых ярких проявлений культа медведя является медвежий праздник, сопровождающийся исполнением особых сказок, мифов, медвежьих песен, танцев, интермедий с участниками в масках. Богат фольклор хантов: сказки, мифы, героические сказания, ритуальные и лирические песни.
Исследователи очень высоко оценивают мифологию и народное творчество обских угров – наравне с Калевалой и поэзией Гомера. Совершенство хантыйского традиционного мировоззрения очевидно – оно закончено и дает объяснение как сиюминутному привычному действию, так и всем последующим. Мало того – всем последующим действиям для всех последующих поколений. Требуется лишь единственное условие – процесс практического освоения мира и его теоретическое осмысление не должны быть нарушены.

Хантыйские сказки

Рассказывание сказок (маньть) у хантов происходило обычно вечером и нередко затягивалось до утра. Обычай запрещал рассказывать сказки днем, от этого могли выпасть волосы, потеряться память и т.д. Среди хантов были известные сказочники, однако сказки знали и умели рассказывать многие. Было принято, что на промысле охотник, съевший голову глухаря, сваренного в общем котле, обязан был рассказать сказку.

У васюганско-ваховских хантов существовала категория ворожеев (маньтье-ку), которые определяли и излечивали болезни в процессе рассказывания сказок. Ворожея приводили в жилище больного поздно вечером или ночью. Посредине жилища разводили небольшой костер. Маньтьё-ку садился на пол спиной к огню. По другую сторону, также спиной к огню, усаживали больного. Больной не должен был произносить ни слова. Маньтье-ку начинал рассказывать сказки, в которых упоминалось о травмах, ожогах, вреде курения, злых духах, поселившихся в душе больного, и т.д. По реакции больного, выражавшейся во временном облегчении, ворожей угадывал причину заболевания и давал ряд практических советов по излечиванию. Подробнее здесь http://www.ruthenia.ru/folklore/novik/01.Predislovie.htm

Источник: Дети зверя Мааны. Сказки народов Сибири о животных./ Составитель Эрта Геннадьевна Падерина; художник Х. Аврутис. — Новосибирск: Новосибирское книжное издательство, 1988.— 144 с.

МЫШКА НА ПРОМЫСЛЕ

Села мышка на кусок сосновой коры, сучком сухим от берега оттолкнулась и поплыла по большой весенней воде на промы­сел — осетров добывать.

Сосновая кора — лодочка моя!
Шух, шух, шух.
Сухая веточка — весло моё!
Плюх, плюх, плюх...

Деревня на берегу. Ребятишки у воды играют. Увидели мыш­ку, закричали:

Эй! Мышка, причаливай к нам! Позавтракаем вместе!

А что у вас на завтрак? — мышка спрашивает.

Щука!

Щука? Нет, я щучье мясо не ем,— ответила мышка.

Быстро вода бежит, быстро мышка вниз по течению плывёт, плывёт она и напевает:

Лодочка моя из сосновой коры!
Шух, шух, шух.
Вёселко моё из сухого сучка!
Плюх, плюх, плюх...

Ещё одна деревня встретилась. Снова ребятишки кричат с берега:

Эй! Мышка, причаливай к нам! Пообедаем вместе!

А что у вас на обед? — мышка спрашивает.

Утка!

Утка? Нет, я утиное мясо не ем,— ответила мышка.

Быстро вода бежит, быстро мышка вниз по течению плывёт, плывёт она и напевает:

Лодочка моя — кора сосновая!
Шух, шух, шух.
Вёселко моё — сухая веточка!
Плюх, плюх, плюх...

А тут темнеть стало. Страшно, холодно, голодно мышке. Уви­дела она деревню, быстро к берегу подгребла, к людям побежала.

— Нет ли у вас чего поужинать? Хоть щучий плавник, хоть утиная косточка!

Накормили люди мышку, спать уложили.

А ночью сильный ветер поднялся, лодочку унёс, вёселко вниз по течению уплыло...

Так и осталась мышка жить в той деревне, забыла осетров промышлять, только песенку свою старую насвистывает:

Сосновая кора — лодочка моя!
Шух, шух, шух!
Сухая веточка — вёселко моё!
Плюх, плюх, плюх!..

ЖИР КУЛИКА

(Запись и обработка П. Егорова. Художник Х. Аврутис)

Жили-были старик со старухой. Да такие жадные, такие лени­вые, что и представить трудно!

Пошёл старик сеть проверять. Вытащил рыбу, домой не понёс, сам на берегу сжарил и съел.

Где же рыба? — спрашивает старуха.

Рыбу какая-то птица склевала. Серая такая, ноги тонкие, а клюв длинный-длинный,— отвечает старик.

Это же кулик был! Надо было убить его!

Тебе надо, ты и убивай!

На другой день опять старик рыбу до дому не донёс, на уго­льях сжарил и съел, а сам всё на кулика свалил. И на третий — тоже. Но так старуха скоро ему и верить перестанет, надо ей кули­ка представить, злодея показать.

Взял старик лук и стрелы и в кустах спрятался. Прилетел кулик, старик его застрелил и домой принёс.

Вот кто нашу рыбку таскал,— говорит.

Такой маленький? — удивилась старуха.

А ты знаешь, сколько у него родни? Тучи!

Ладно, давай его сварим.

Старуха ощипала куличка, в котёл бросила, варить стала. Ва­рится кулик, кипит котёл, сверху всё жиром покрылось. Старуха снимает жир, снимает, все ложки-плошки наполнила, все мешки-туески налила, а жир всё плывёт и плывёт. Скоро на пол полился. Старик со старухой на нары залезли, а куличий жир всё льётся и льётся. Старик со старухой от страха на стены полезли, сорвались, упали и захлебнулись в жире. С той поры и говорят про жадных: «Этот в куличьем жире захлебнётся!»

МАЧЕНКАТ
(Запись и обработка В. Пухначёва. Художник Х. Аврутис)

Давно это было. Жили брат с сестрой. Отца-матери не помни­ли, одни в тайге выросли.

Сестра дома пищу готовила, а брат зверя промышлял. Подо­шла охотничья пора — брат в тайгу собрался.

Брат сестре наказывал:

— Маченкат, если гости будут, ты хорошо встречай. Бурундучок придёт — накорми, сорока прилетит — тоже накорми.

Брат ушёл. Сестра из меха шубу шить начала.

Работала, работала — ни сорока не прилетела, ни бурундучок не пришёл — медведица пожаловала! В дом вошла — поклонилась. Маченкат испугалась, к печке подскочила, золы схватила — зверю в глаза бросила.

Медведица лапой прикрылась, заревела, по дорожке, по какой брат ушёл, побежала.

Время пришло — снег таять начал. Сестра брата ждёт. Сегодня ждёт и завтра ждёт. На край высохшего болота вышла. Видит: вихорь-снег вдали поднимается, будто брат идёт навстречу. Дума­ет: «Сердится, видно, на меня брат!» Смотрит, а вихорь пропал, брата не видно. Пождала, пождала, повернула лыжи назад, при­шла домой. Вечер прошёл, ночь прошла, а брата и утром нет.

Живёт Маченкат дальше. Снег совсем сходить начал. Снова она лыжи надевает, отправляется брата встречать. На болото вы­шла, опять то же видит: брат навстречу идёт, снег-вихорь вверх поднимается. Маченкат подумала: «Пусть сердится брат — пойду встречать!» Доходит до того места, где вихорь поднимался, а бра­та здесь нет, как не бывало. Лыжня, где он шёл, заровнялась, а по ней медведь прошёл. Сестра по медвежьему следу пошла. Дошла до края тайги — стоит нарта брата, а его нет нигде. Брат, видно, домой шёл, медведь его встретил. Сестра подумала: где искать брата?

Вечером себе котомку сделала. Всю ночь не спала. Утром, только светло стало, на улицу вышла. Лыжу взяла, бросила к верховью реки. Лыжа катиться не стала, перевернулась.

«Туда дороги мне нет»,— подумала сестра. Лыжу на низ бро­сила, к устью. Туда лыжа покатилась. Вот куда идти надо.

Маченкат на лыжи, выдренным мехом подбитые, встала, по тому пути, куда лыжа покатилась, пошла.

Долго ли, коротко ли шла — вечерняя пора подходит, дрова заготовлять время настало. Переночевать надо. Маченкат пней гнилых натаскала. Для растопки пень берёзовый сломить надо. Сломила пень — из-под него лягушка выскочила.

Какая беда! — лягушка закричала.— Ты мою избу сломала. Хочешь меня заморозить?

Девушка ей говорит:

Сломала — поправлю, я ведь не знала, что тут твой дом...

Давай вместе ночевать,— говорит лягушка,— сестрами будем. Я сейчас костёр разведу, котелок вскипячу, ужин сделаю.

Занялась лягушка делом: гнилушки сыплет в котёл. Девушка говорит ей:

Не будем гнилушки есть. Мясо сварим. У меня запас есть.

Согласилась лягушка:

Т-тДавай мясо есть.

Сварили ужин, поели. Легли спать. Утром лягушка говорит:

— Давай поменяемся на время одеждой и лыжами.
Девушка лягушкины лыжи-голицы надела, шубу дырявую надела, а лягушка её лыжи, мехом подбитые, и шубу взяла.

Пошла девушка в гору, а лыжи назад катятся. Никогда она не ходила на лыжах-голицах — падает. Насилу догнала лягушку. Лягушка радуется:

— Ой-ёй-ёй! Какие лыжи у тебя! Под гору сами катятся, в гору сами идут!

Маченкат говорит:

— Ох, какие худые у тебя лыжи! На гору не могла вылезти на них. За снег хваталась — все руки поцарапала.

— Ты, девушка, для подружки ничего не жалеешь. За это я, срок придёт, отплачу тебе.