Что же происходило в жизни Тургенева в то время, когда один за другим создавались очерки и рассказы «Записок охотника»? Чем он жил за границей три с половиной года? «Только у ваших ног могу я дышать» - в этой строке из письма Тургенева к Полине Виардо, гениальной певице, с которой его свела судьба 1 ноября 1843 года в Петербурге во время гастролей Итальянской оперы и оставила подле нее навсегда, заключен ответ на поставленные вопросы. В 1847 году Тургенев уезжал из России еще и потому, что уже не мыслил себя без этой женщины («Где ты будешь, там я буду»), В этой восхитительной и необъяснимой зависимости он и прожил всю свою жизнь.

Будучи в Европе, Тургенев узнал о смерти В. Белинского. Здесь же сблизился с А. Герценом. Оба тяжело пережили события июньских дней во Франции 1848 года, когда было разгромлено революционное рабочее движение.

По возвращении домой у Тургенева происходит окончательный разрыв с матерью. Вскоре Варвара Петровна умрет, так ни в чем и не уступив сыновьям, но и не обвиняя их.

А в 1852 году в Москве умер Гоголь, о котором Тургенев напишет посмертную статью. В столице ее не напечатают из-за запрета цензуры. И тогда она появится в московской газете, в результате чего Тургенева арестуют. Однако истинные причины ареста, конечно, были иные, среди них дружба с Бакуниным, Герценом, увиденные писателем события 1848 года, антикрепостнические «Записки охотника».

Освободив Тургенева через месяц из-под ареста, власти сошлют его в Спасское без права покидать пределы Орловской губернии. Здесь он напишет «Муму» и «Постоялый двор». Здесь же окончательно проявится литературная «физиономия» Тургенева-прозаика, Тургенева-романиста.

С «Рудина», задуманного в период вынужденного пребывания в Спасском и там же в 1855 году завершенного, начинается история тургеневского романа.

Атмосфера тургеневского романа . «Рудина» сразу восприняли как роман общественный, социальный, хотя Тургенев сохранил в нем традиционное семейно-бытовое начало. И все же определяющим в романе явилось, по словам писателя, отражение «состояния современного общества».

Для Тургенева было в высшей степени характерно обострение внимания к «текущему моменту». По этой причине его романы стали называть художественной летописью современной общественной жизни.

В тургеневские романы вошла атмосфера «критического», «переходного» времени, как его определял сам автор,- времени идейных разногласий, споров о народе, о судьбе дворянства, его исторической роли в жизни русского общества, о развитии страны. Это было время неопределенных перспектив и зыбких надежд.

Тургенев же относился к тому типу художников, которые мыслят обнадеживающе, объясняют, как можно жить, предсказывают развитие светлых общественных типов и движение к высокочеловеческим отношениям. Не случайно в тургеневском романе появляется герой цели, устремленный к утверждению высшего смысла земного человеческого бытия.

Герои тургеневского романа . Время в романе. Центром романов Тургенева становится личность, принадлежащая к числу русских людей культурного слоя - образованным, просвещенным дворянам. Поэтому тургеневский роман еще называют персональным. И поскольку он являлся художественным «портретом эпохи», то герой романа, как часть этого портрета, также воплощал наиболее характерные особенности своего времени и своего сословия. Таким героем является Дмитрий Рудин, которого можно расценить как тип «лишних людей».

В творчестве писателя проблема «лишнего человека» займет достаточно большое место («Дневник лишнего человека», «Переписка», «Затишье», «Два приятеля», «Гамлет Щигровско-го уезда»). Как бы жестко ни писал Тургенев о характере «лишнего человека», главный пафос романа заключался в прославлении неугасимого рудинского энтузиазма и упорства в достижении цели, неизменной верности самому себе. В этом отношении тургеневский «герой цели» не только является конкретным историческим типом, но и воплощает вечные литературные типы. Разве в Рудине, вечном страннике, несущем через всю свою жизнь, как свечу, веру в идеал, не угадывается Дон Кихот? Разве в Рудине, мучимом мыслью о собственной несостоятельности («...неужели я ни на что не был годен...»), о вынужденном бездействии («Слова, все слова! дел не было!»), переживающем трагедию отчуждения и одиночества, не просматривается Гамлет - первый в мировой литературе рефлектирующий 1 герой?

Наличие в тургеневском типе героя двух содержательных уровней - конкретно-исторического и вневременного - обусловливает соответственно присутствие в его романах двух временных измерений - исторического и вечного, бытийного.

В поле исторического времени находятся непосредственные события и герои романа в их прошлом и настоящем. Время, связанное с всеобщими нормами и величинами человеческой жизни (добро, истина, смерть, природа, любовь, искусство, красота...), выводит содержание на бытийный уровень и позволяет судить о тургеневском романе как о нравственно-философском.

1 Рефлексия - склонность анализировать свои переживания.

В ноябре 2018 года исполнится 200 лет со дня рождения Ивана Сергеевича Тургенева (1818-1883). На президентском уровне с 2015 года объявлена кампания по подготовке к всероссийскому празднованию двухсотлетия великого русского писателя-классика; соответствующей правительственной программой предусмотрено выделение солидных денежных средств. Предполагается, что одним из центров юбилейных мероприятий станет Орёл - родина Тургенева.

Об этом публикуемая ниже беседа с постоянным автором РНЛ, известным писателем-литературоведом, доктором филологических наук Аллой Анатольевной Новиковой-Строгановой. Её перу принадлежит книга «Христианский мир И.С. Тургенева» (Рязань: Зёрна-Слово, 2015. - Допущено к распространению Издательским советом Русской Православной Церкви). За эту книгу Алла Анатольевна была удостоена Золотого диплома VI Международного славянского литературного форума «Золотой витязь» (Ставрополь, 2015). За цикл работ о творчестве Ф.М. Достоевского ей был вручён «Бронзовый витязь» - награда VI I Международного славянского литературного форума «Золотой витязь» (Ставрополь, 2016).

Мы победим

Ваши работы публикуются также во многих печатных и интернет-изданиях.

Да, во множестве городов России, не претендующих, как Орёл, на звание «литературных столиц», выпускается специализированная литературная периодика. Например, «Московский литератор», «Великороссъ: Литературно-исторический журнал», «Литература в школе», «Православная беседа» - духовно-просветительский журнал, «Homo Legens <Человек читающий>», (Москва), «Нева», «Родная Ладога», «Вечный зов» (Санкт-Петербург), «Дон: Российский ордена Дружбы народов литературно-художественный ежемесячный журнал» (Ростов-на-Дону), «Православное слово: Издание Православного Просветительского Братства при Храме Святых Равноапостольных Кирилла и Мефодия» (Кострома), «Новый енисейский литератор» (Красноярск), «ЛиTERRA NOVA» (Саранск), «Врата Небесные» (Минск), «Брега Тавриды» (Крым), «Север» (Карелия), «Берег России» (Владивосток) и многие другие издания (всего около пятисот), с которыми я сотрудничаю. География очень обширная - это вся Россия: от Калининграда на западе до Южно-Сахалинска на Дальнем Востоке, от Салехарда на севере до Сочи на юге, Севастополя в Крыму, а также ближнее и дальнее зарубежье. Интерес к великой русской литературе и творчеству моих прославленных земляков - орловских писателей-классиков, к христианской составляющей их наследия - повсюду неизменно высок. В нашей стране и за её пределами людям для умственного и духовного роста необходим честный и чистый голос выдающихся русских художников слова.

Но, как ни парадоксально, в литературном Орле, кроме газеты «Красная строка» с её острой общественно-политической направленностью, практически не осталось ни одного периодического издания, где можно было бы публиковать статьи и материалы о духовно-нравственном содержании отечественной словесности. Своеобразное печатное пространство свободы - рубрика «О земном и небесном» в «Красной строке». Она даёт возможность напоминать читателю о триединстве идеалов Добра, Красоты и Правды. Эти подлинные ценности вечны и неизменны, несмотря на то, что в России уже не один десяток лет с попустительства и дозволения «правящего режима» их безбожно нивелируют, лукаво искажают, попирают, подменяют суррогатами, фальшивками, поклонением золотому тельцу и другим идолам. Лукавство и ложь продажных, коррумпированных, бездарных чиновников возводятся в ранг негласных, обязательных правил поведения с народом. Целая армия политически ангажированных продажных СМИ совместно с телеканалами зомбоящика и ширпотребным бульварным чтивом во всех регионах беспрерывно оглупляют, одурманивают, духовно опустошают людей.

О подобной беде говорил ещё в начале XX века Святой Иоанн Кронштадтский: «Во многих светских журналах и газетах, число которых умножилось до крайности, дышит дух земной, нередко богопротивный, между тем как христианин есть гражданин не только земли, но и неба». Как же усугубилась эта ситуация в настоящее время!

Былой атеизм коммунистов ныне сменился сатанизмом олигархического капитализма, который разделяет людей на страты под прикрытием легенды о демократии. Политика «прозрачности» на деле оборачивается «тайной беззакония». На страждущую Россию накинута плотная завеса, под которой задыхаешься...

Остаётся уповать только на Бога. Как говорил раннехристианский духовный писатель Тертуллиан, «душа человеческая - по природе христианка». И она выстоит, победит, несмотря на явный разгул бесовщины. По убеждению Ф.М. Достоевского - великого русского писателя-христианина, пророка, - «Истина, Добро, Правда всегда побеждают и торжествуют над пороком и злом, мы победим».

«Золотой витязь»

Ваши работы были отмечены наградами на фестивале «Золотой витязь». Поделитесь своими впечатлениями.

Это Международный славянский форум искусств: литература, музыка, живопись, кинематография, театр. Президент форума - народный артист России Николай Бурляев. Почётный председатель международного жюри Литературного форума - писатель Владимир Крупин, сопредседатель правления Союза писателей России.

По сложившейся традиции «Золотой витязь» проводится в Ставрополе. В Литературном форуме принимали участие писатели из России, Белоруссии, Украины, Молдавии, Грузии, Эстонии, Казахстана, Болгарии, Сербии. Я рада, что в обширном списке стран и городов значится и Орёл - родина целого созвездия русских писателей-классиков. В 2015 году моей книге «Христианский мир И. С. Тургенева» был присуждён Золотой диплом в номинации «Литература по истории славянских народов и славянскому литературоведению». Всего на творческий конкурс-2015, посвящённый Году литературы в России, 70-летию Великой Победы и 1000-летию преставления Святого равноапостольного князя Владимира, было представлено в разных жанрах более 100 произведений, отвечающих девизу форума «За нравственные идеалы, за возвышение души человека».

Литературный форум «Золотого витязя» для принимающего его Ставропольского края является настоящим праздником. В разных городах Ставрополья проходят концерты, творческие вечера, встречи с писателями и актёрами, мастер-классы, кинопоказы в рамках программы «Классики русской литературы на экране». Со зрителями встречались Николай Бурляев, Александр Михайлов, Сергей Шакуров, Лариса Голубкина, Людмила Чурсина, другие известные артисты. Царит атмосфера торжества славянского творчества, воодушевлённого пророческими словами преподобного Сергия Радонежского «Любовью и единением спасёмся».

«Душу свою клади, <...> а не побрехеньками забавляй»

Подумалось и вот о чём. Отчего Литературный форум не может принимать Орёл - город Тургенева, Лескова, Фета, Бунина, Андреева? Казалось бы, Орловщина - в отношении к литературе - призвана быть лидером и примером для других регионов страны. Но, как видно, от пафосных прожектов об Орле как о «литературной столице России» и высокопарных слов, мертворождённых местными напыщенно-себялюбивыми чиновниками, до реального дела - «дистанция огромного размера».

Тургеневу в Орле ни раньше, ни теперь не посвящалось духовно наполненных существенных событий значительного масштаба. Писателю и в его эпоху тяжело было выносить гримасы суетливого и суетного времени - «банковского периода». До такой степени, что в год своего 60-летия Тургенев объявил о намерении оставить литературную деятельность.

Другой замечательный орловец - Николай Семёнович Лесков (1831-1895) - одну из статей цикла «Чудеса и знамения. Наблюдения, опыты и заметки» (1878) посвятил Тургеневу именно в тот переломный период, когда автор «Отцов и детей» принял решение «положить перо». В юбилейный для Тургенева год Лесков размышлял об этом «высокопочтенном лице, о его положении, о его обидах и о его грустных намерениях "положить перо и более за него не браться"».

С лесковской точки зрения, заявленное Тургеневым намерение столь значимо, что произнесённый им «обет молчания» никак «нельзя пройти молчанием». Роль писателя в жизни и развитии России так велика, что деятельность сильных мира сего не идёт ни в какое сравнение: «его решимость "положить перо" - это не то что решимость какого-нибудь министра выйти в отставку».

О напускной значительности «высоких» чиновных персон, важных с виду, а по сути никчёмных, непригодных к живому делу, к самоотверженному служению Отечеству, писали многие русские классики. Замечательный русский баснописец И.А. Крылов утверждал в своей басне «Осёл» :

В природе и в чинах высокость хороша,

Но что в ней прибыли, когда низка душа .

«Кто втёрся в чин лисой, тот в чине будет волком», - замечал поэт В.А. Жуковский. Лесков именовал чиновников-марионеток «чёртовы куклы». Вспоминаются, к примеру, и такие строки «Колыбельной песни» Н.А. Некрасова: «Будешь ты чиновник с виду / И подлец душой» ...

Тургенев развил эту тему в романе «Новь» : «У нас на Руси важные штатские хрипят, важные военные гнусят в нос; и только самые высокие сановники и хрипят и гнусят в одно и то же время».

Лесков подхватил и продолжил столь выразительную характеристику «крупносановных» людей, по долгу службы призванных заботиться о благе страны, а на деле составляющих «несчастье России»: в тургеневском «последнем романе: это или денежные глупцы, или проходимцы, которые, добившись генеральства на военной службе, "хрипят", а по штатской - "гундосят". Это люди, с которыми никому ни до чего нельзя договориться, ибо они не хотят и не умеют говорить, а хотят или "хрипеть", или "гундосить". В этом скука и несчастье России». Поистине универсальный портрет «крапивного семени» - неистребимой чиновной бюрократии. Писатель обнажает её низменные зоологические черты: «надо начать по-человечески думать и по-человечески говорить, а не хрюкать на два давно всем надоевшие и раздражающие тона».

Местные орловские власти за пределами региона неизменно представляют Орёл как «литературную столицу», «литературный центр» России. Именно такой была экспозиция Орловской области на Олимпиаде в Сочи, сопровождавшаяся высказываниями Тургенева о родине. Факел параолимпийского огня в Орле зажигали от символического писательского пера. На международном инвестиционном форуме даже соорудили беседку-ротонду с именами земляков - русских классиков мировой литературы.

В самом деле, великое наследие писателей-орловцев - единственное, чем по-настоящему может гордиться Орловская область, чем она прославлена доброй славой во всём мире. Только это никак не связано с деятельностью властей предержащих, это вовсе не их достижение и заслуга.

В романе «На ножах» (1870) Лесков разоблачил один из распространённых способов многовековой массовой мимикрии противников Христа, подобных экс-нигилисту «деятелю на все руки» еврею Тихону Кишенскому. Таким, как он, «нужен столбовой дворянин», в том числе и для того, чтобы под прикрытием русских, особенно - знатных, фамилий пробираться на руководящие должности, занимать ключевые посты в государственных, коммерческих, религиозных, общественных учреждениях России с целью кабалить, разлагать и уничтожать коренное население страны, глумясь над его христианскими идеалами и православной верой; маскируясь русскими именованиями и вывесками; снаружи рядясь в овечьи шкуры, будучи изнутри волками; фарисейски прикрываясь благими целями доброделания, безбожно обогащаться, получать свои барыши, выгоды, прибыли и сверхприбыли, служить не Богу, а мамоне.

В этой связи наиболее актуально звучат слова Лескова, который устами своего героя-правдолюбца Василия Богословского в повести «Овцебык» обращался к тем «благодетелям» народа, у кого слово расходится с делом: «А вижу я, что подло все занимаются этим делом. Всё на язычничестве выезжают, а на дело - никого. Нет, ты дело делай, а не бреши. <...> эх, язычники! фарисеи проклятые! <...> Таким разве поверят! <...> Душу свою клади, да так, чтоб видели, какая у тебя душа, а не побрехеньками забавляй».

Орёл литературный

Как в Орле сохраняется память о Тургеневе?

В преддверии 200-летнего юбилея Тургенева рождаются размышления неюбилейные.

Впору произнести, перефразируя Михаила Булгакова: «Тьма, налетевшая с Мёртвого моря, поглотила ненавидимый иноверцами город. Пропал старинный русский город, как будто не существовал на свете. Всё пожрала тьма, напугавшая всё живое в городе и его окрестностях».

Великий писатель-орловец, благодаря которому провинциальный Орёл прославился доброй славой во всём цивилизованном мире, сейчас мало кому помнится на его родине. Знаменательные события, связанные с именем классика, никак не могут пробиться на широкий общественный простор сквозь узилище кафедральных междусобойчиков, заточение кулуарных музейных посиделок да запылённых библиотечных выставок.

Создаётся впечатление, что Тургенев и его творчество никому не нужны, не интересны. Лишь изредка проводятся заорганизованные «мероприятия», подобные бутафорскому «тургеневскому празднику», больше похожему на часть многолетней непрекращающейся пиар-кампании депутата-чиновника М.В. Вдовина, которому в этом содействуют некоторые ретивые «деятельницы от культуры».

Издревле на Руси известна пословица: «Мели, Емеля, - твоя неделя», - а в литературе писателем-орловцем Лесковым уже был художественно воссоздан реально существовавший персонаж - Иван Яковлевич из дома для душевнобольных и «скорбных на голову», к которому недалёкие люди за советом бегали.

По отзыву М.Е. Салтыкова-Щедрина, в тургеневской прозе заключено «начало любви и света, в каждой строке бьющее живым ключом». После чтения произведений Тургенева «легко дышится, легко верится, тепло чувствуется», «ощуща-ешь явственно, как нравственный уровень в тебе поднимается, что мысленно благословляешь и любишь автора». Но где тут большинству наших соотечественников выбрать время для гармоничной прозы, чтобы поднимать свой нравственный уровень, - иные заботы одолели: всё жёстче сжимаются тиски «торговой кабалы», засасывает в смрадное болото «тина мелочей», заплывает телом душа.

Люблю и помню старый Орёл - тихий, зелёный, уютный. Тот самый, что, по известным словам Лескова, «вспоил на своих мелких водах столько русских литераторов, сколько не поставил их на пользу Родины никакой другой русский город».

Нынешний город совсем не похож на Орёл моего детства и юности, а тем более на тот «город О.», что описан Тургеневым в романе «Дворянское гнездо» (1858): «Весенний, светлый день клонился к вечеру; небольшие розовые тучки стояли высоко в ясном небе и, казалось, не плыли мимо, а уходили в самую глубь лазури. Перед раскрытым окном красивого дома, в одной из крайних улиц губернского города О... <...> сидели две женщины. <...> При доме находился большой сад; одной стороной он выходил прямо в поле, за город».

Сегодняшний Орёл безвозвратно утратил своё былое очарование. Город зверски изуродован капиталистической застройкой на каждой выгодной пяди земли. Варварски снесены многие старинные здания - памятники архитектуры. На их месте высятся монстры: торговые центры, гостиничные и развлекательные комплексы, фитнес-клубы, питейно-увеселительные заведения и проч. На окраинах расчищают места под уплотнённую застройку, вырубают рощицы - наши «зелёные лёгкие», которые хоть как-то спасали от смрада, смога и выхлопов нескончаемых автомобильных пробок. В центральном городском парке - и без того убогом - губят деревья. Старые липы, клёны, каштаны гибнут под бензопилой, а на их месте появляются очередные уродливые чудища - безобразные забегаловки «фаст-фуд» вкупе с биотуалетами. Прогуляться и просто подышать чистым воздухом горожанам уже негде.

Не уберёгся от изуверского нашествия «торговой кабалы» и Тургеневский бережок, названный так ещё в XIX веке, - знаменательное место на высоком берегу Оки, где установлен памятник Тургеневу. На эту достопримечательность указал в своё время землякам-орловцам Лесков: «Отсюда, - писал Николай Семёнович, - знаменитое дитя впервые окидывало своими глазами небо и землю, и, может быть, здесь же было бы хорошо поместить памятный знак с обозначением, что в Орле увидел свет Тургенев, пробудивший в своих соотечественниках чувства человеколюбия и прославивший свою родину доброю славою во всём образованном мире».

Теперь фоном для памятника всемирно известному великому русскому писателю служит режущая глаз надпись «COCA-COLA» на ярко-красной тряпке, что мотается над торговой точкой, обосновавшейся здесь же - на Тургеневском бережке. Перекинулась торгашеская зараза на родине писателя и на его произведения. Их названия служат в Орле вывесками накинутых на горожан торгово-доходных сетей, что оплели город, словно гигантская паутина: «Тургеневский», «Бежин луг», «Малиновая вода»...

Невольно задашься вопросом: почему к торговому центру прилеплено название «Тургеневский»? Ведь Тургенев-то торгашом не был. Он не может сейчас за себя постоять, вот и склоняется его светлое имя направо и налево - для прикрытия продажности, завлечения покупателей, особенно приезжих посетителей родины великого русского писателя.

Не лучше ли назвать торговый центр именем какого-нибудь известного в городе современного деятеля-торговца или в честь именитых купцов, живших в Орле: например, «Серебренниковский». Можно просто «Серебряный». В этом случае название будет напоминать о вечном предателе Христа Иуде, продавшем Господа на муку крестную за тридцать сребреников.

Но в Орле всё наоборот. Всё, как любил повторять Лесков, «шиворот навыворот»: областное управление культуры располагается в бывшем доме торговца, купца Серебренникова, а торговые точки орудуют под славными именованиями, похищенными из сферы русской духовной культуры. Прав был Лесков, утверждая, что у нас, в России, что ни шаг, то сюрприз, и притом самый скверный.

Также и Лескова наряду с Тургеневым приспосабливают под продажные нужды: распоясались до того, что лукаво умудрились опошлить дивное именование его замечательной повести - выстроили гостиницу с рестораном «Очарованный странник».

На моей памяти было и ещё нечто жуткое. В 1990-е годы, о которых теперь повсеместно принято упоминать не иначе как «лихие девяностые», в Орле продавали вино кроваво-красного цвета с этикеткой «Леди Макбет Мценского уезда»...

А в настоящее время бронзовые фигурки орловских писателей, запрятанные между уродливыми громадами сооружений торгово-развлекательного комплекса «ГРИНН», служат своеобразной приманкой для привлечения покупателей и клиентов.

Совсем недавно на месте «домика Лизы Калитиной» местные чинуши предложили выстроить питейно-увеселительное заведение... Назовёте-то вы его как, «господа хорошие»? «Грибоедов»? Или, может быть, сразу без церемоний - «Тургенев»? А ваши холуи весом поменьше станут подавать в нём «порционных судачков а натюрель» и будут предлагать «закусить водку грибочком»? И ходить на шабаш туда станет «элита» и «богема» - безбожники и черти в человеческих шкурах, подобные приснопамятным председателю МАССОЛИТа Берлиозу и бездарному поэту Бездомному из сумасшедшего дома. Таких самовлюблённых горе-литераторов, которые проскакали мимо христианнейшей в мире великой русской литературы, в Орле хватает.

В областном центре расплодилось огромное количество пивнушек, рюмочных и прочих злачных мест. Существуют, например, питейные заведения, которые находятся в двух шагах от храмов. После обильного застолья и выпивонов можно зайти помолиться, устроить обряд изгнания беса, как в рассказе Лескова «Чертогон».

Опомнитесь, пока не поздно, несчастные! Может быть, Господь сжалится, ибо Он долготерпелив и многомилостив, ждёт искреннего покаяния грешников.

Голос людей, неравнодушных к облику и судьбе города, отданного на растерзание, на распродажу, - не более чем «глас вопиющего в пустыне» . Законами дикого капиталистического рынка граждане России ввергнуты в звериную борьбу за существование. Многие находятся за чертой бедности, большинство людей поглощены элементарными проблемами выживания: как оплатить постоянно нарастающие цифры налоговых уведомлений и квитанций ЖКХ, на чём сэкономить до зарплаты, до нищенской пенсии... До литературы ли тут?

И всё же, как говорил Лесков, прибегая к евангельской образности, «литература у нас есть соль», и нельзя допустить, чтобы она «рассолилась», иначе «чем сделаешь её солёною» (Мф. 5:13)?

Художественной правды нет без правды Божьей

Были ли у вас православные наставники в литературе?

В годы учёбы на факультете русского языка и литературы Орловского пединститута (ныне - Орловский государственный университет имени И.С. Тургенева) русскую классическую литературу нам преподавали доктор наук, профессор Г.Б. Курляндская, которая считалась ведущим тургеневедом Советского Союза, и другие учёные - выходцы той же научной школы.

Творчество Тургенева анализировали, казалось бы, досконально. На лекциях преподаватели рассуждали о методе и стиле, о способах и приёмах художественного выражения авторского сознания, о традициях и новаторстве, о поэтике и об этике, о жанровой организации и об эстетической ситуации - всего не перечесть. На семинарах учили отличать в структуре текста автора-повествователя от собственно автора, лирического героя - от героя ролевой лирики, внутренний монолог - от внутреннего говорения и т.д.

Но все эти формалистические анализы и разборы скрывали от нас сущностное. Никто и никогда не сказал в те годы, что самое главное в русской литературе в целом и в частности в тургеневском творчестве - ценнейшей составляющей отечественной классики - это Христос, христианская вера, одухотворённая русским православным подвижничеством. Художественной правды не может быть без правды Божьей. Вся русская классика создавалась в лоне православного бытия.

Впоследствии в процессе работы над кандидатской и докторской диссертациями мне посчастливилось познакомиться с трудами христианских филологов и философов. По мере сил своих развиваю заложенные ими традиции православного литературоведения.

ОГУ имени И.С. Тургенева

Не так давно Орловскому государственному университету присвоено имя Тургенева. Какие изменения произошли в этой связи?

Этот достопримечательный факт, казалось бы, должен был всколыхнуть общественную литературно-просветительскую работу университета, особенно филологического факультета, кафедры русской литературы.

Имя Тургенева для университета - не просто дар, но и задание: показать образец понимания и преподавания тургеневского творчества всему образованному миру, стать лучшим в мире центром научного тургеневедения, популяризации творчества писателей-классиков и в Орле, и в России, и за рубежом.Тургенев жизнь свою положил, в том числе на переводы произведений русской литературы, чтобы познакомить с ней Европу; основал во Франции первую русскую библиотеку. Личность и творчество писателя светят на весь мир.

Однако на этой ниве особого духовного подъёма в ОГУ не наблюдается. Присвоение учебному заведению имени великого писателя-земляка остаётся простой, хотя и помпезной, формальностью. Подновился интерьер в просторном ректорском кабинете: на руководительском столе поставили скульптурный бюст Тургенева да водрузили на стене большой портрет писателя...

А филологический факультет (под теперешней вывеской - институт), без которого немыслим никакой классический вуз, «угасает». Учёных-тургеневедов - горячих пропагандистов творчества писателя - после смерти доцента В.А. Громова и профессора Г.Б. Курляндской на факультете не осталось. Студентов мало, потому что специальность стала считаться непрестижной - слишком неприбыльная, бездобычливая. Малочисленность студентов влечёт нехватку учебной нагрузки преподавателям. Многие перебиваются частными уроками, репетиторством, натаскиванием школьников к сдаче ОГЭ и ЕГЭ (жуткие какие-то аббревиатуры, до сих пор режут слух).

Преподавателям словесности требуется не просто занимать места - здесь нужно особое служение, горение духовное. Когда «душа требует, совесть обязует, тогда и сила большая будет», - так учил Святитель Феофан Затворник, ещё один великий наш земляк - духовный писатель.

Не находится занятий на филологическом факультете и высококвалифицированным специалистам. Будучи доктором филологических наук, я услышала от ректора университета О.В. Пилипенко: «Для вас у нас места нет».

В таких условиях каждодневная работа, чем я занимаюсь в течение последних двух десятилетий: создание книг, статей, выступления на конференциях, просветительская деятельность - расцениваются не как труд, требующий напряжённой работы ума, души, больших затрат времени и физических сил, а как некий вид «хобби» на энтузиазме и без оплаты.

Зато развиваются в университете имени Тургенева такие направления образования, как торговое дело, реклама, товароведение, гостиничное дело, сервис и туризм. Кому уж тут вспоминать о Тургеневе? Есть вывеска - и довольно...

В нашем городе имеются и другие места, связанные с именем писателя: улица, театр, музей. Памятник - на берегу Оки. Бюст - в заповедном уголке Орла «Дворянское гнездо», которое уже потеснено элитной застройкой местных нуворишей. Но живого духа Тургенева и его благодатного творчества не ощущается. Писатель для большей части орловцев не более чем бронзовая фигура на постаменте или истёртая полузабытая страница недочитанного и недопонятого школьного учебника.

«Торговая кабала»

В своё время Лесков создал статью «Торговая кабала». В этом заглавии - универсальное название сегодняшних социально-экономических отношений, официально и открыто поименованных рыночными. Торгашество и продажность стали «нормой», устойчивым атрибутом, основной приметой нашего «банковского» (по лесковскому слову) периода. Метастазы этого торжища гипертрофированно разрослись и поразили насквозь государство и право, политику и экономику, науку, культуру и искусство, образование и здравоохранение - все без исключения сферы жизни, в том числе духовно-нравственную.

Пресловутый всепроникающий «рынок» гротескно персонифицировался, превратился в некий идол, адское чудовище. Оно заглатывает и пожирает людей, перемалывает в своей ненасытной утробе всё здоровое и живое, а затем извергает вон и снова питается отработанными продуктами своей жизнедеятельности в этом нескончаемом смрадном круговороте.

Торговые центры, рынки, магазины, развлекательные и питейные заведения с их непременным «мочемордием» (выразительный словообраз, употреблённый Лесковым) - множатся безостановочно. Быть «хозяином»: магазина ли, ресторана, а лучше - нескольких, или хотя бы захудалой лавчонки, но только чтобы наживаться и помыкать другими, - «идеал» жизни, современная идея-фикс. Человек, наделённый Господом высшим даром свободной духовности, рассматривается в торгово-рыночных отношениях как «кабальный холоп хозяина, лакей и помыкушка».

Между тем отношение к «торгашам» в русском народе исконно было негативным. Остатки такого народного отрицания духа торгашества редко, но пока ещё можно отыскать в русской деревне, в самой глубинке, где доживают свой век немногие старики. В одной такой деревушке, запрятанной вдалеке от дорог среди лесных заповедников, в настоящем «медвежьем углу» Вера Прохоровна Козичева - простая русская крестьянка, вдова лесника, в юности в годы Великой Отечественной - связная партизанского отряда - категорически не захотела взять с меня денег за молоко. В ответ на мои резоны, что я уже покупала домашнее молоко у продавщицы деревенского магазина, бабушка Вера решительно ответила: «Я не торгашка! Ты меня с ней не равняй!».

Разбогатевшие в «сфере плутней и обмана» купцы-«пупцы» - «прибыльщики и компанейщики» (как именовал их Лесков) - на «ярмарке тщеславия» становятся «самыми мелочными и ненасытными честолюбцами», лезут во власть и в знать: «купец постоянно в знать лезет, он "мошной вперёд прёт"».

Это «образец», к которому учат стремиться с младых лет и в нынешней школе, откуда сейчас изгоняется отечественная литература - столько ненависти у власть предержащих к честному одухотворённому слову русских писателей. Возвышая голос в защиту детей от торгашеской заразы, Лесков в своей статье отмечал «ничем не оправдываемое жестокосердие иных хозяев в отношении к мальчикам и крайнее пренебрежение к их нуждам и цели, с которою они отданы в лавку родителями или вообще лицами, распоряжающимися младенческими годами детей, торчащих перед лавками и магазинами с целию закликания покупателей». Сегодня мы сплошь и рядом также встречаем их - зачастую продрогших и озябших - «торчащих перед лавками и магазинами с целию закликания покупателей», раздающих рекламные листовки и проспекты, шныряющих по подъездам, электричкам, организациям - в надежде продать какой-нибудь мелочной товар.

С тревогой и возмущением писал Лесков об антихристианских отношениях деспотического подавления со стороны одних и рабской закабалённости других. Тяжёлая экономическая и личная зависимость угнетённого человека, его подневольное положение оборачиваются рабством духовным, неизбежно ведут к невежеству, духовной и умственной неразвитости, развращённости, цинизму, деградации личности. В результате «крепостного развращения», отмечал писатель в другой статье - «Русские общественные заметки» (1870), люди становятся жертвами «непроглядной умственной и нравственной темноты, где они бродят ощупью, с остатками добра, без всякой твёрдой заправы, без характера, без умения и даже без желания бороться с собой и с обстоятельствами».

«Торговая кабала» была написана чуть ли не накануне отмены крепостного права - Манифеста 19 февраля 1861 года. В современное антихристианское законодательство РФ, построенное на древнеримских кабальных формулах, впору вводить эту якобы «хорошо забытую» новую отрасль права - крепостное право - наряду с гражданским, семейным, административным и прочим «правом». «Сохранившийся остаток кабального холопства древнекабальных времён» в модернизированном виде давно и прочно внедрён в нашу жизнь. Сограждане и сами не заметили, как стали крепостными холопами, влачащими «жизнь взаймы»: не можешь заплатить долги - не смей двинуться с места. Многие уже очутились и многие ещё окажутся в бессрочной долговой яме, были и будут запутаны в тенета сетевой торговли и маркетинга, ловушки кредитов, ипотек, ЖКХ, ТСЖ, НДС, СНИЛС, ИНН, УЭК и прочего - число им легион и имя им тьма... «Ипотека на полвека» - один из таких популярных «банковских продуктов» кабального свойства - выдаётся с лукавым видом неимоверного благодеяния. Ограбляемый «должник», вынуждаемый ради крыши над головой покорно влезать в искусно расставленную долгосрочную западню, порой и сам не заметит, как эта «крыша» обернётся для него гробовой крышкой.

Лесков в своей «прощальной» повести «Заячий ремиз» видит «цивилизацию» в сатанинском коловращении «игры с болванами», социальными ролями, масками: «Для чего все очами бочут, а устами гогочут, и меняются, як луна, и беспокоятся, як сатана?» Всеобщее лицемерие, бесовское лицедейство, замкнутый порочный круг обмана отразился в Перегудовой «грамматике», которая только внешне кажется бредом сумасшедшего: «я хожу по ковру, и я хожу, пока вру, и ты ходишь, покаврёшь, и он ходит, пока врёт, и мы ходим, пока врём, и они ходят, пока врут ...Пожалей всех, Господи, пожалей ! »

Новейший пик торговой кабалы, её ужасающая кульминация апокалипсического свойства: «венец творения», созданный по образу и подобию Божию, должен стать маркированным товаром, уподобиться бездушному предмету с его непременным штрих-кодом или бессловесному заклеймённому скоту - принять чип, клеймо, метку, штрих-код в виде сатанинского начертания числа 666 на лоб или руку: «И он сделает то, что всем, малым и великим, богатым и нищим, свободным и рабам, положено будет начертание на правую руку их или на чело их» (Откр. 13: 16). Иначе - властное устрашение буквально по Апокалипсису: «никому нельзя будет ни покупать, ни продавать, кроме того, кто имеет это начертание, или имя зверя, или число имени его» (Откр. 13: 16-17). А без этого, уверяют нас сегодня, якобы остановится нормальная жизнь. Несогласные продать душу сатане окажутся «вне антихристианского, электронно-крепостного закона»; станут исторгнутыми из всеобщего торгового оборота гонимыми изгоями. Господь же - напротив - торговцев изгонял из храма, уподоблял их разбойникам: «И вошед в храм, начал выгонять продающих и покупающих, говоря им: написано: "дом Мой есть дом молитвы"; а вы сделали его вертепом разбойников» (Лк. 19: 45-46).

«Безбожные школы в России»

Многие ли сейчас в России помнят, знают и - в особенности - понимают тургеневское творчество? «Муму» - в младшей школе, «Бежин луг» - в среднем звене, «Отцы и дети» - в старших классах. Вот и весь набор поверхностных представлений. До сих пор в школах учат в основном «понемногу, чему-нибудь и как-нибудь» .

На протяжении последних постперестроечных десятилетий планомерно проводится изуверская политика разрушения и уничтожения полноценного образования. Голоса по-настоящему обеспокоенных этой проблемой людей остаются всё тем же «гласом вопиющего в пустыне». Общество вправе знать, на каком основании принимаются те или иные образовательные стандарты, которые фактически влияют на формирование и мировоззрение целых поколений. Однако учебные программы разрабатывают и насаждают какие-то таинственные чиновники, которые обществу неподконтрольны и неподотчётны

Безбожно урезаются «сверху» и без того скудные часы школьной программы, отведённые на изучение русского языка и литературы. Варварское притеснение русской словесности в школе привело к катастрофической тотальной безграмотности во всех областях деятельности, вплоть до высших властно-чиновничьих сфер. Это примета нашего времени, неоспоримый факт. Чудовищно то, что в России повальной неграмотности уже мало кто удивляется и почти никто её не стыдится.

Литературу поспешно «проходят» (в буквальном смысле: проходят мимо литературы) как занудную обязаловку. Русская классика (и в том числе тургеневское творчество) в школе ещё не прочитана, её глубинный духовный смысл не доводится учителями до ума и сердца учеников, потому что зачастую не доходит и до самих недоученных или бездуховных горе-педагогов. Русскую литературу преподают примитивно, поверхностно, обзорно, не требуя обязательного прочтения произведений великих русских писателей, ограничиваясь приблизительными, азбучными пересказами. Так навсегда отбивается охота возвращаться к сокровищнице отечественной словесности в дальнейшем, перечитывать и постигать её на новых уровнях «разумения о смысле жизни».

В то же время среди всех остальных учебных предметов единственно литература не столько школьный предмет, сколько формирование человеческой личности через воспитание души. Русская классика, подобно Новому Завету, всегда нова и актуальна, даёт возможность соединять времена.

Однако страх чиновников от образования перед честным словом русских писателей столь силён и так сильна ненависть к отечественной литературе и её «божественным глаголам», призванным «жечь сердца людей», что до настоящего времени христиански одухотворённая отечественная словесность заведомо искажается, преподносится с атеистических позиций в подавляющем большинстве учебных заведений России. Так что они вполне подходят под определение, данное в одноимённой статье Лескова о школах, где не преподавался Закон Божий, «Безбожные школы в России» .

Безбожники формируют и безостановочным конвейером выпускают из школ безбожников, здесь - корень зла, отсюда проистекают многие беды.

В области общественных наук марксизм-ленинизм был отменён. Однако начиная с советских времён и до сего дня глобальная мировоззренческая тема о происхождении жизни и человека насильственно внедряется в несформировавшееся сознание и неокрепшие души учащихся в виде преподавания безбожной теории Дарвина в качестве единственно верной и научно аргументированной, хотя по сути это даже не теория, а недоказанная гипотеза.

Дарвинизм проповедует естественный отбор, борьбу за выживание, эволюцию видов. Применительно к общественным отношениям, к ведению делового оборота данные установки приводят к чрезвычайно негативным последствиям. Так, естественный отбор предполагает безжалостно-жестокое отношение к слабым, вплоть до их уничтожения. Удивительно ли, что псевдотеория и практика «зверочеловечества» формирует из людей существ, живущих по звериным законам: «Выживает сильнейший», «Глотай других, пока тебя не проглотили» и т.п., - что неизбежно ведёт к девальвации морально-нравственных ценностей, попранию высшего, Божеского начала в человеке, к гибели души как таковой, в итоге - к разрушению человеческого общества, которое на этом пути может дойти до людоедства, самоуничтожения?

Святой праведный Иоанн Кронштадтский утверждал, что «без Христа суетно всё образование». Кому и для чего выгодно вылепливать в «безбожных школах» духовно неразвитых самолюбивых безбожников, подменяя ложными идеалами и кумирами «вековечный, от века идеал, к которому стремится и по закону природы должен стремиться человек» - Иисуса Христа?

Тургенев в свете христианского идеала

О Тургеневе не принято говорить как о христианском писателе. По большей части его представляют как «атеиста», «либерала», «западника», «русского европейца».

К сожалению, это не только атеистические либо иноверческие трактовки, лукаво насаждаемые, как плевелы среди пшеницы, на протяжении долгих десятилетий.

Ещё Лесков писал о том, как «многократно, грубо и недостойно оскорбляем наш благородный писатель» - «представитель и выразитель умственного и нравственного роста России». Продажные либералы действовали «грубо, нахально и безразборчиво»; консерваторы «язвили его злоехидно». Тех и других Лесков уподоблял, используя сравнение Виктора Гюго, хищным волкам, «которые со злости хватались зубами за свой собственный хвост». По лесковскому замечанию, «осмеять можно всё, как всё можно до известной степени опошлить. С лёгкой руки Цельзия было много мастеров, которые делали такие опыты даже над самым учением христианским, но оно от этого не утратило своего значения».

Некоторые начётники также готовы исключить Тургенева из ряда писателей-христиан, руководствуясь своими мерками: «Сколько раз в год ходил в церковь? Принимал ли участие в обрядах? Часто ли исповедовался, причащался?»

Однако с такими вопросами к душе человеческой вправе лишь Бог подходить. Хорошо бы здесь припомнить наставление апостольское: «Не судите никак прежде времени, пока не приидет Господь» (1 Кор. 4:5).

Только в самые последние годы жизни профессор Курляндская (а прожила она без малого сто лет) не смогла не признать, что Тургенев в своём творчестве делал «определённые шаги на пути к христианству». Однако даже в такой робкой формулировке этот тезис не прижился. До сих пор и в профессиональном литературоведении, и в обыденном сознании укоренилось превратное представление о Тургеневе как об атеисте. В качестве аргументов беспардонно пошли в ход и некоторые тургеневские высказывания, иезуитски выдернутые из контекста, и образ жизни - по большей части вдали от родины, «на краю чужого гнезда», и даже обстоятельства смерти писателя.

При этом никто из сторонников такой безблагодатной позиции не явил в собственной жизни высоких образцов ни святости, ни аскетизма, ни праведничества, ни выдающегося таланта. Добротолюбие учит: «Кто возбраняет устам своим пересуждать, тот хранит сердце своё от страстей, тот ежечасно зрит Бога» . По всей видимости, «обвинители», «пересуждающие» жизнь и творчество писателя, далеко отстоят от христианства и евангельских заповедей неосуждения: «Не судите, да не судимы будете; Ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить» (Мф. 7:1-2).

Всем ли удастся в своё время сподобиться «христианской кончины живота нашего, безболезненной, непостыдной, мирной, и доброго ответа на Страшном суде Христовом» , о чём молится Церковь? Что будет с каждым из нас по выходе из «кожаной ризы», надетой на земле? Не может не замереть душа перед этими вопросами. Но ответ только «на Страшном суде узнаем», - как любил повторять христианский писатель Сергей Нилус.

В Боге, возвестившем: «Аз есмь Истина, и Путь, и Жизнь» (Ин. 14:6), - единственно истинный подход к любому явлению жизни. «Кто учит иному, - говорит апостол Павел, - и не следует словам Господа нашего Иисуса Христа и учению о благочестии, тот горд, ничего не знает, но заражён страстью к состязаниям и словопрениям, от которых происходят зависть, распри, злоречия, лукавые подозрения, пустые споры между людьми повреждённого ума, чуждыми истины» (1 Тим. 6:3-5).

Господь каждому даёт свои таланты и свой крест - по плечам и по силам. Так что взваливать все кресты непосильной ношей на одного человека невозможно. У каждого свой крест. Как писал наш современник, зверски убиенный поэт Николай Мельников в поэме «Русский крест» :

Крест взвали себе на плечи,

Он тяжёл, но ты иди,

Чем бы ни был путь отмечен,

Что б ни ждало впереди!

В чём же крест мой? Кто же знает?

На душе - один лишь страх!

Всё Господь определяет,

Всякий знак - в Его руках.

Тургеневу хватило его собственного креста, чтобы прославить своё Отечество доброю славой во всём мире. В год кончины Тургенева его друг, поэт Я.П. Полонский говорил: «И один рассказ его "Живые мощи", если б он даже ничего иного не написал, подсказывает мне, что так понимать русскую честную верующую душу и так всё это выразить мог только великий писатель».

По воспоминаниям французского писателя Анри Труайя, Тургенев обнаруживал, что «неспособен написать роман, повесть, главными действующими лицами которых не были бы русские люди. Для этого нужно было поменять душу, если не тело». «Мне для работы, - скажет он Эдмону де Гонкуру, - нужна зима, стужа, какая бывает у нас в России, мороз, захватывающий дыхание, когда деревья покрыты кристаллами инея... Однако ещё лучше мне работается осенью в дни полного безветрия, когда земля упруга, а в воздухе как бы разлит запах вина...» Эдмон де Гонкур заключал: «Не закончив фразы, Тургенев только прижимал к груди руки, и жест этот красноречиво выражал то духовное упоение и наслаждение работой, какие он испытывал в затерянном уголке старой России».

Космополитом Тургенев никогда не был и родиной своей не торговал.Где бы писатель ни жил: в столицах или за границей, - неизменно душой он стремился в своё родовое имение Спасское-Лутовиново Мценского уезда Орловской губернии. Здесь всегда перед его взором был древний фамильный образ Спаса Нерукотворного.

Нельзя без волнения читать строки письма Тургенева к Ж.А. Полонской от 10 августа 1882 года - за год до смерти: «Продажа Спасского была бы для меня равносильною с окончательным решением никогда не возвращаться в Россию, а я, несмотря на болезнь, питаю надежду провести всё будущее лето в Спасском, а в Россию вернуться в течение зимы. Продать Спасское значит для меня - лечь в гроб, а я ещё желаю пожить, как ни мало красна жизнь для меня в настоящее время».

В своём художественном творчестве Тургенев изображал жизнь в свете христианского идеала. Но все грубые наслоения хрестоматийного глянца, вульгарно-идеологических трактовок (в том числе режиссёрско-постановочных) и домыслов зачастую не позволяют современному читателю пробиться к истинному смыслу писательского наследия, посвятить ему углублённое осознанное прочтение. Вникнуть в произведения Тургенева заново, осмыслить его творчество с христианских позиций - задача важная и благотворная. Об этом моя книга.

«Далеко Ротшильду до этого мужика»

Писатель показал, что именно духовное, идеальное содержание - основа человеческой личности; ратовал за восстановление в человеке образа и подобия Божия. Из этого во многом соткано таинство поэтики Тургенева, его дивных художественных образов.

Среди них - «истинно преподобная» праведница и страдалица Лукерья («Живые мощи» ). Плоть героини умерщвлена, но дух её возрастает. «Посему мы не унываем, - учит апостол Павел, - но если внешний наш человек и тлеет, то внутренний со дня на день обновляется» (2 Кор. 4:16). «Тело Лукерьи почернело, а душа - просветлела и приобрела особенную чуткость в восприятии мира и правды высшего, сверхмирного бытия», - справедливо отмечал выдающийся богослов XX века архиепископ Иоанн Сан-Францисский (Шаховской). Этой тургеневской героине, почти бестелесной, открываются высшие сферы духа, не выразимые в земном слове. И не только ей, но прежде всего - писателю, создавшему её образ. Так же, как и «тишайший» образ истинной православной христианки Лизы Калитиной - кроткой и самоотверженной, нежной и мужественной - главной героини романа «Дворянское гнездо» .

Весь этот роман овеян молитвенным пафосом. Источник особой молитвы проистекает не только из частного несчастья главных героев - Лизы и Лаврецкого, но из общих многовековых страданий земли русской, русского народа-страстотерпца. Неслучайно писатель-христианин орловец Б.К. Зайцев объединил тургеневских героинь - молитвенницу Лизу и страдалицу Лукерью - с реальной крестьянской девушкой-мученицей, одинаково расценивая их всех в общерусском православном смысле как «заступниц» перед Богом за Русь, за русский народ: «Лукерья такая же заступница за Россию и всех нас, как смиренная Агашенька - раба и мученица Варвары Петровны <матери Тургенева>, как Лиза».

Стихотворение в прозе «Два богача» показывает неизмеримое духовное превосходство русского человека из народа, замученного и ограбленного угнетателями всех мастей, над богатейшим в мире банкиром-евреем.

Ротшильд имеет возможность без труда и ущерба для своих капиталов отщипывать куски на благотворительность от сверхприбылей, нажитых грабительскими ростовщическими махинациями. Русский мужик, ничего не имея, душу свою полагает за ближнего, буквально следуя заповеди Христа «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за други своя» (Ин. 15:13). Какой огромный смысл в крохотном по объёму тургеневском тексте:

«Когда при мне превозносят богача Ротшильда, который из громадных своих доходов уделяет целые тысячи на воспитание детей, на лечение больных, на призрение старых - я хвалю и умиляюсь.

Но, и хваля и умиляясь, не могу я не вспомнить об одном убогом крестьянском семействе, принявшем сироту-племянницу в свой разорённый домишко.

Возьмём мы Катьку, - говорила баба, - последние наши гроши на неё пойдут, - не на что будет соли добыть, похлёбку посолить...

А мы её... и не солёную, - ответил мужик, её муж.

Далеко Ротшильду до этого мужика!»

Каждая проникновенная строка Тургенева, обладавшего способностью соединить прозу с поэзией, «реальное» с «идеальным», овеяна одухотворённым лиризмом и сердечным теплом, несомненно, идущим от «Бога живого» (2 Кор. 6:16), «В Котором сокрыты все сокровища премудрости и ведения» (Кол. 2:3), «Ибо всё из Него, Им и к Нему» (Рим. 11:36).

Нет пророка в своём Отечестве

Ваша книга о Тургеневе издана в Рязани. Почему не в Орле?

Кого-то может удивить, что книга орловского автора о великом писателе-орловце издана в Рязани. В моём родном городе - на родине Тургенева - в преддверии его 200-летия, да к тому же и в Год литературы (2015), орловские издательства этим проектом, не сулящим больших доходов, не заинтересовались. Власти предержащие, к кому я обращалась: тогдашний губернатор и председатель правительства В.В. Потомский, а также высокопоставленные чиновники: первый заместитель губернатора А.Ю. Бударин, председатель областного Совета народных депутатов Л.С. Музалевский и его первый заместитель М.В. Вдовин, бывший начальник областного управления культуры А.Ю. Егорова, - по заведённому бюрократическому обычаю ограничились пустыми отписками с отказом, даже не ознакомившись с рукописью, не вникнув в суть темы. В последнем официальном ответе на моё предложение об издании книги о Тургеневе управление культуры отфутболило меня (простите за просторечие, но точнее в этой ситуации не скажешь) в управление физической культуры и спорта. Каюсь, туда я уже обращаться не стала.

И до сей поры книга в Орловской области так и не издана. Нет её на книжных полках библиотек ни в школах, ни в вузах, где творчество Тургенева по-прежнему преподносят с атеистических позиций. На поклон к чиновникам, прикрывающим свою бездуховность официальными должностями, больше идти не хочется. Говорилось уже неоднократно. «Имеющий уши да слышит». Да ведь только им это всё равно...

В то время как в Ставрополе в октябре 2016 года президент Международного славянского форума «Золотой Витязь» Николай Бурляев вручал мне награду - именную статуэтку «Витязя»; когда многие российские СМИ отозвались об этом событии информацией «Орёл поддерживает славу третьей литературной столицы...», чиновники Орловского областного совета сокращали мою скромную должность консультанта-лингвиста. И, вернувшись из Ставрополя в Орёл с радостью и высокой международной наградой, я только и получила от М.Ю. Берникова, тогдашнего руководителя аппарата облсовета, в недалёком прошлом - приснопамятного экс-футболиста-сити-менеджера Орла - предупреждение об увольнении, буквально силой всунутое мне в руки в мрачном коридоре «серого дома».

Областной совет остался без высококвалифицированного эксперта-лингвиста, несмотря на то, что в должной мере, как того требует федеральный закон о госслужбе, русского языка как государственного языка Российской Федерации чиновники не знают, подчас демонстрируя вопиющую безграмотность устной и письменной речи.

Так в новое время и в новых обстоятельствах подтвердились слова Лескова, который в своей статье о Тургеневе в год его 60-летнего юбилея с болью признавал горькую библейскую истину о судьбе пророка в своём Отечестве: «В России писатель с мировым именем должен разделить долю пророка, которому нет чести в Отечестве своём». Когда во всём мире читали и переводили произведения Тургенева, на его родине в Орле губернские чиновники проявляли пренебрежение к всемирно известному автору, вынуждали его подолгу ожидать очереди в приёмных, бахвалились друг перед другом, что сделали ему «асаже». Орловский губернатор однажды принял Тургенева, но чрезвычайно холодно, сурово, даже не предложил присесть и отказал писателю в его просьбе. По этому поводу Лесков замечал: «мягкосердечный Тургенев» у себя дома, на родине, получает «шиш и презрение глупцов, презрения достойных».

В городе Рязани, в православном издательстве «Зёрна-Слово» встретились единомышленники, истинные, почитатели и ценители тургеневского творчества. Здесь в 2015 году вышла в свет моя книга. Выражаю искреннюю признательность всем сотрудникам издательства, кто работал над её созданием и особенно художественному редактору книги и моему супругу Евгению Викторовичу Строганову. Книга издана с любовью, с большим художественным вкусом, замечательно подобраны иллюстрации, портрет Тургенева на обложке выполнен так, будто облик писателя продолжает светить своим духовным светом сквозь века.

Дерзаю верить, что эта книга послужит во благо читателю, поможет и далее осмысливать с позиций православной веры тургеневское творчество, исполненное любви и света, который «и во тьме светит, и тьма не объяла его» (Ин. 1:5).

Романное творчество И.С.Тургенева знаменует собой новый этап в развитии русского реалистического романа XIX века. Естественно, что поэтика тургеневских произведений этого жанра всегда привлекала к себе внимание исследователей. Однако до последнего времени в тургеневедении нет ни одной работы, которая бы была бы специально посвящена этому вопросу и анализировала бы все шесть романов писателя. Исключение, пожалуй, составляет монография А.Г.Цейтлина «Мастерство Тургенева-романиста», в которой объектом исследования были все романы великого художника слова. Но указанная работа была написана сорок лет назад. Поэтому не случайно П.Г.Пустовойт в одной из последних статей пишет, что в поле зрения исследователей должны попасть не только первые четыре романа, но и два последние («Дым» и «Новь»).

В последние годы к вопросам поэтики тургеневского творчества обращается целый ряд ученых: Г.Б.Курляндская, П.Г.Пустовойт, С.Е.Шаталов, В.М.Маркович. Однако в работах этих исследователей поэтика романного творчества писателя или не выделяется в специальный вопрос, или рассматривается на материале только отдельных романов. И все-таки общие тенденции в оценке художественного своеобразия романов Тургенева выделить можно.

Тургеневские романы не велики по объему. Как правило, писатель для повествования выбирает острую драматическую коллизию, изображает своих героев в важнейшие моменты из жизненного пути. Это во многом и определяет структуру всех произведений этого жанра.

Ряд вопросов структуры романов (в большей части первых четырех: «Рудин», «Дворянское гнездо», «Накануне», «Отцы и дети») в свое время исследовал А.И.Батюто. В последние годы к этой проблеме обратились Г.Б.Курляндская и В.М.Маркович.

Г.Б.Курляндская рассматривает романы Тургенева в соотнесенности с повестями, выявляя разные структурные принципы создания характеров и форм психологического анализа.

В.М.Маркович в своей книге «И.С.Тургенев и русский реалистический роман XIX века (30-50-е годы)», обращаясь к четырем первым романам писателя, исследует в них роль мировоззренческого спора, взаимоотношения повествователя и героя, взаимодействие сюжетных линий, особенности и значение лирико-философских отступлений и «трагического». Привлекательно в этой работе то, что автор рассматривает романы Тургенева в единстве в них «локальной конкретности» и «вечных вопросов».

В книге П.Г.Пустовойта «И.С.Тургенев -- художник слова» романам И.С.Тургенева уделяется серьезное внимание: им просвещена II глава мо нографии. Однако вопросы художественного своеобразия романов не стали предметом исследования ученого, хотя название книги как будто нацеливало именно на такой аспект анализа.

В другой монографической работе «Художественный мир И.С.Тургенева» ее автор, С.Е.Шаталов, не выделяет из всей системы художественного творчества писателя именно романы. Однако ряд интересных и тонких обобщений дает серьезный материал для анализа художественного своеобразия. Исследователь рассматривает художественный мир И.С.Тургенева в двух аспектах: и в его идейно-эстетической целостности, и в плане изобразительных средств. При этом следует особо выделить VI главу, в которой автор на широком историко-литературном фоне прослеживает развитие психологического мастерства писателя, в том числе и в романах. Нельзя не согласиться с мыслью ученого о том, что психологический метод Тургенева в романах эволюционировал. «Эволюция психологического метода Тургенева после “Отцов и детей” протекала быстрее и резче всего сказалась при работе над романом “Дым”», -- пишет С.Е.Шаталов.

Отметим еще одну работу, последнюю книгу А.И.Батюто, в которой он, анализируя творчество Тургенева в соотнесенности с критико-эстетической мыслью его времени, вычленяет, на наш взгляд, одну очень важную особенности романного творчества писателя. Эта особенность, названная им «законом Антигоны», связана с пониманием трагического. Поскольку трагическое -- это удел едва ли не каждого развитого человека и у каждого из них есть своя правда, а потому романный конфликт у Тургенева строится на «столкновении противоположных идей в состоянии их вечной равнозначности». Есть в этом исследовании и ряд других глубоких и важных замечаний о романном мастерстве великого писателя.

Но вместе с тем, на сегодняшний день в нашем тургеневедении нет обобщающей работы, в которой бы была выявлена специфика тургеневского романа на материале всех произведений писателя этого жанра. Такой «сквозной» подход к романам писателя, на наш взгляд, необходим. Он во многом диктуется отличительными свойствами жанра тургеневского произведения, которые, прежде всего, выявляются в своеобразной взаимосвязи всех романов. Как мы видели, эта взаимосвязь обнаруживается при анализе идейного содержания романов. Не менее сильной она оказывается и в плане поэтики. Убедимся в этом, обратившись к отдельным ее сторонам.

Иван Сергеевич Тургенев считал себя писателем «переходной эпохи». Он вступил на литературную стезю, когда уже не было Пушкина и Лермонтова, стал знаменитым, когда замолчал Гоголь, Достоевский был на каторге, а Лев Толстой был еще начинающим писателем и Тургенев его опекал.

Его молодость пришлась на 40-е годы XIX века — время, когда сформировалось целое поколение русской интеллигенции, к которому причислял себя Тургенев. Литература не прошла мимо этого поколения и вслед за образами Онегина и Печорина запечатлела еще один тип русской жизни — «человека 40-х годов». Тургенев видел в себе и окружающих черты этого типа, и хорошие, и плохие, и отдал ему должное своими повестями и романами.

Эти годы были временем не действий, а идейных споров. Именно тогда оформились два течения русской общественной мысли — славянофильство и западничество. Спор между ними шел о том, каким путем должна развиваться Россия. То есть и те и другие полагали, что современное состояние страны и народа безобразно. Но как выйти из этого состояния?

Славянофилы полагали, что все беды России начались с Петра I, который насильно поворотил Россию на западный путь развития. При этом он изуродовал то, что составляло силу русской нации: духовный авторитет православной церкви, общинный характер труда и жизни, крестьянский тип мышления.

Западники же считали, что реформы Петра I были вызваны общим кризисным состоянием Древней Руси, ее отсталостью и все нынешние беды идут от того, что дело Петра не было доведено до конца. Они утверждали, что не надо выдумывать какого-то «особого» русского пути, когда есть уже готовая, проторенная Западной Европой дорога прогресса и цивилизации, с ее уважением к свободе и правам личности.

Несмотря на теоретические разногласия, западники и славянофилы сходились в критике существующего порядка вещей, а история России шла помимо их споров. Сам Тургенев прекрасно сознавал ограниченность любой «системы взглядов». Но он старался увидеть правду каждой стороны: и западников, и славянофилов, и нового, радикально настроенного поколения. Себя Тургенев считал западником. Однако именно западник Тургенев открыл для русской литературы народную Россию, а для Европы — саму русскую литературу.

Мир, «вымышленный» Тургеневым

В конце жизни писатель создал цикл произведений, которые назвал «Стихотворения в прозе». Это небольшие зарисовки лирического, философского, бытового характера. В них, как в капле воды, отражается вселенная писателя. В них отчетливо проявились мотивы, стиль и авторская концепция мира, т. е. представление писателя о том, что такое человек и каково его место и предназначение в обществе и на земле, что такое правда, добро и красота в искусстве и жизни.

«Только... любовью держится и движется жизнь»

Тургенев не мог не знать строк Некрасова: «То сердце не научится любить, которое устало ненавидеть». Эта позиция Тургеневу была чужда всегда, хотя он мог уважать людей, которые видели в ненависти непременную спутницу любви. Среди них было немало его личных друзей, как тот же Некрасов, людей, которые для него олицетворяли честность и искренность молодости в борьбе с отжившими порядками. Но «проповедовать любовь враждебным словом отрицанья» было для него невозможно. Его идеалом было пушкинское отношение к жизни, в которой любовь — высшее проявление трагической красоты мира.

«Дворянские гнезда»

Излюбленное место действия в тургеневских произведениях — «дворянские гнезда» с царящей в них атмосферой возвышенных переживаний. В то же время «дворянское гнездо» — модель русского общества, здесь решается судьба человека и судьба России. Дворянское поместье — это тот узел, в котором связаны жизнь крестьянства и образованного сословия, старина и новизна, здесь сталкиваются взгляды «отцов» и «детей». Наконец, жизнь поместья тесно связана с жизнью природы и подчиняется ее ритму: весна — время надежд, лето — испытаний, осень — обретений и потерь, и зима олицетворяет смерть. Этому ритму подчиняются и романы Тургенева. Весной начинается и зимой заканчивается действие романа «Отцы и дети».

«Гнездо» — одно из ключевых слов в художественном мире Тургенева. Говоря о «дворянских гнездах», мы использовали название одного из романов Тургенева. «Гнездо» — это дом. Бездомье — несчастье. Сам Тургенев испытал это на себе, с горечью говоря, что жил «на краешке чужого гнезда», то есть вынужден был провести жизнь рядом с семьей певицы и актрисы Полины Виардо, любовь к которой была его счастьем и драмой. «Гнездо» у Тургенева — символ семьи, где не прерывается связь поколений. Герой «Отцов и детей», узнав о предстоящей женитьбе своего друга, советует изучать галок, ведь галка — «самая почтенная, семейная птица»... «Родительское гнездо» — место рождения и упокоения, оно замыкает в себе жизненный цикл, как это случилось с Базаровым.

«Любовь... сильнее смерти и страха смерти»

В отличие от Толстого и Достоевского, у Тургенева отсутствует мотив воскресения. Смерть у Тургенева абсолютна, это отмена земного существования, это безвозвратное растворение души в природе. Поэтому ситуация смерти тургеневского героя в каком-то смысле трагичнее, чем у великих писателей-современников. Гоголь мечтал возродить к духовной жизни Чичикова и Плюшкина. Духовную смерть и воскресение переживает Родион Раскольников. Смерть становится выходом в другой мир для героев Толстого. У Тургенева физическая смерть — навсегда. И только память любви удерживает безвозвратно ушедший образ человека. Подтверждение тому — финал романа «Отцы и дети».

КАЛИНИНГРАДСКИЙ ГОСУДАРСТВЕВННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ Романы И.С.Тургенева. Современные проблемы изучения Учебное пособие Калининград 1999 3 Романы И.С.Тургенева. Современные проблемы изучения: Учебное пособие. Калинингр. ун-т. - Калининград, 1999. - с. Составитель: Л.Н.Иссова, к.ф.н. доцент Печатается по решению редакционно-издательского Совета Калининградского государственного университета ©Калининградский государственный университет, 1999 4 Введение И.С. Тургеневу принадлежит выдающееся место в развитии русской литературы XIX века. В свое время еще Н.А. Добролюбов писал о том, что в современной ему реалистической литературе есть «школа» беллетристов, «которую, пожалуй, по главному ее представителю мы можем назвать “тур- геневскою”»1. И как одна из главных фигур литературы этого времени Тур- генев «попробовал» себя буквально почти во всех основных жанрах, став творцом и совсем новых. Однако романы занимают особое место в его творчестве. Именно в них писатель наиболее полно представил живую картину сложной, напря- женной общественной и духовной жизни России. Каждый тургеневский роман, появившийся в печати, сразу же оказы- вался в центре внимания критики. Интерес к ним не иссякает и в наши дни. В последние десятилетия немало сделано в изучении романов Турге- нева. Этому во многом способствовало издание полного собрания сочине- ний писателя в 28-ми томах, осуществленного в 1960-1968 годах, и вслед за ним 30-титомного собрания сочинений. Опубликованы новые материалы о романах, напечатаны варианты текстов, проведены исследования различ- ных проблем, так или иначе связанных с жанром тургеневского романа. В этот период вышли 2-х томная «История русского романа»2, моно- графии С.М.Петрова, П.Г.Пустовойта, Г.А.Бялого, Г.Б.Курлянд-ской, С.Е. Шаталова и других литературоведов. Из специальных работ следует, пожа- луй, выделить фундаментальные исследования А.И.Батю-то3, серьезную книгу Г.Б.Курляндской «Художественный метод Тургенева-романиста»4, небольшую, но весьма интересную работу В.М.Марковича «Человек в ро- манах Тургенева»5 и ряд статей. Однако разыскания продолжаются. В конце 80-х годов в Англии был обнаружен черновой автограф романа «Отцы и дети», о судьбе которого мы в течение 130 лет ничего не знали. Публикуются новые тургеневские доку- менты в Германии, США, Канаде, Новой Зеландии. Помимо регулярно выходящих в Курске межвузовских тургеневских сборников и ряде материалов, публикующихся в журнале «Русская литера- тура» (например, серия статей А.И.Батюто), в последнее десятилетие поя- вилось ряд работ о Тургеневе, так или иначе соприкасающихся с его ро- манным творчеством. При этом для исследований последнего десятилетия характерно стремление по-новому взглянуть на творчество писателя, пред- ставить его в соотнесенности с современностью. Не случайно один из по- 5 следних сборников, посвященных творчеству писателя так и назван: «И.С.Тургенев в современном мире».6 Выход подобного издания закономе- рен. Дело в том, что Тургенев не был только летописцем своего времени, как однажды он сам заметил в предисловии к своим романам. Он был уди- вительно чутким художником, умеющим писать не только об актуальных и вечных проблемах человеческого бытия, но и обладал способностью загля- нуть в будущее, стать в известной степени первооткрывателем. В связи с этой мыслью хотелось бы отметить публикацию в серии «Жизнь замеча- тельных людей» книги Ю.В. Лебедева7. Жанровая специфика подобных из- даний может определяться как беллетризованная биография. Однако книга известного ученого-тургеневеда далеко выходит за рамки указанного жан- ра. С полным основанием можно говорить о том, что названный труд - это значительное монографическое исследование, выполненное на современ- ном научном уровне, несущее в известной степени и новое прочтение ро- манов Тургенева. Основательные монографии о писателе - не столь уж частое явле- ние. Вот почему особенно необходимо отметить книгу известного ученого- тургеневеда, А.И.Батюто8. Название монографии («Твор-чество И.С.Тургенева и критико-эстетическая мысль его времени») напрямую не указывает на романное творчество писателя, однако, как и в других его ра- ботах, оно в центре внимания исследователя, но уже под иным углом зре- ния. Рассматривая специфику эстетических позиций Белинского, Черны- шевского, Добролюбова, Анненкова и соотнося их с литературно- эстетическими взглядами Тургенева, А.И.Батюто создает новую неодно- значную концепцию художественного метода писателя. При этом книга со- держит много различных и весьма интересных наблюдений в художествен- ной специфике романного творчества И.С.Тургенева. В указанных выше работах рассматриваются различные вопросы ро- манного творчества (об этом мы ниже будем говорить подробнее) Тургене- ва. Однако дискуссионность ряда проблем или их малоразработанность за- ставляют исследователей обращаться к ним снова и снова. Приведенная в примечаниях к главам литература может считаться ре- комендательным списком. Примечания: 1. Добролюбов Н.А. Собр. соч.: В 9 томах. Т.2. М.-Л., 1962. С. 243, 256. 2. История русского романа. Т.1. М.-Л.: АН СССР, 1962. 6 3. Батотю А.И. Тургенев-романист. Л.: Наука, 1972. 4. Курляндская Г.Б. Художественный метод Тургенева-романиста. Тула, 1972. 5. Маркович В.М. Человек в романах Тургенева. Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1975. 6. И.С. Тургенев в современном мире. М.: Наука, 1987. 7. Лебедев Ю. Тургенев. М.: Молодая гвардия, 1990. 8. Батюто А.И. Творчество И.С. Тургенева и критико-эстетическая мысль его времени. Л.: Наука, 1990. I ГЛАВА Проблема жанра тургеневского романа. Общественно- политический смысл романов И.С.Тургенева § 1. Романы И.С.Тургенева как цикл После «Записок охотника» Тургенев стремится отойти, как он сам говорит, от «старой манеры», стремится найти новые художественные формы, т.е. обратиться к более широким эпическим полотнам. При этом следует иметь в виду, что к середине 50-х годов в русской литературе был уже определенный опыт в области романного жанра, к анализу которого обратился еще Белинский, назвавший роман эпопеей своего времени. Тур- генев, опираясь на опыт своих предшественников, ищет свой путь в облас- ти романа. И ему это удается. Не случайно наша литературоведческая нау- ка выделяет в истории русского романа тургеневский тип этого жанра1, а американский писатель Генри Джеймс называет Тургенева «романистом романистов», отмечая, что «его художественное влияние исключительно ценно и установленно нерушимо»2. Однако общие высокие оценки жанра тургеневского романа не снимают ряда частных проблем, связанных с ним. Среди таких актуальных проблем, в первую очередь, необходимо назвать следующие: проблема соотношения романа и повести в творчестве И.С.Тургенева; типологическая сущность и жанровая разновидность тургеневского романа; его поэтика и другие во- просы. 7 Как же решаются эти проблемы сегодня в нашем тургеневедении? Наиболее интересной работой, обращенной к проблеме жанра, является книга А.И.Батюто «Тургенев-романист», в которой автор посвящает ука- занному вопросу отдельную главу3, на наш взгляд, в основных своих выво- дах бесспорную. Исследователь справедливо полагает, что давно необхо- димо отказаться от двойной терминологии относительно тургеневских про- изведений, ибо они, без всякого сомнения, относятся не к повести, а к ро- ману. Это во-первых. А во-вторых, тургеневский роман следует определять как роман идеологический. В связи с этим возникает еще одна проблема: о циклизации тургенев- ских романов. Вопрос об этой жанровой закономерности прозы И.С.Тургенева вообще в различных аспектах возникал в литературоведе- нии. Однако романы И.С.Тургенева в подобном плане не рассматривались, хотя отдельные мысли на этот счет в исследованиях о творчестве писателя мы все-таки находим. Нам же представляется правомерной подобная по- становка проблемы. Как отмечает Л.И.Матюшенко, «тенденция к синтезу в изображении различных слоев и сфер русской жизни» «усиливается в реалистической литературе» в 50-60-е годы как одно из важных проявлений ее эстетическо- го содержания»4. Испытывает на себе эту тенденцию и Тургенев, обратив- шийся в начале 50-х годов к жанру романа. Первым опытом писателя в этом жанре была начатая им работа над «Двумя поколениями». Одновременно Тургенев пишет статью о романе Ев- гении Тур «Племянница», в которой наиболее полно выразились представ- ления писателя об этом жанре. Естественно, что работа над первым рома- ном должна была идти в соответствии с этими представлениями. В статье Тургенев говорит, что в Россия приемлемы романы «сандов- ского» и «диккенсовского» типа, хотя «мы слышим пока в жизни русской отдельные звуки, на которые поэзия отвечает такими же быстрыми отголо- сками»5. А в письмах 1852 года он сообщает, что стихии романа «давно бродят» в нем (П., II, 71), что пора отказаться от прежней манеры письма, и сомне- вается: «Способен ли я к чему-нибудь большему, спокойному! Дадутся ли мне простые, ясные линии…» (П., II, 77). Чуть позже в письме к К.С. Акса- кову писатель уже сообщает: «…написал первые три главы большого (кур- сив наш. - Л.И.) романа» (П., II, 99). В марте 1853 года часть замысла ро- мана «Два поколения» была реализована. Тургенев в письме к 8 И.Ф.Миницкому несколько скептически отзывается о «Записках охотника», потому что «уже пошел вперед» и надеется, что сделает «что-нибудь посо- лиднее» (П., II, 135). И это «посолиднее» - роман, который должен был, по словам писателя, состоять из трех частей. Таким образом, мы видим, что сложившееся представление о романе, как о большом произведении с широким эпическим повествованием, Тур- генев предполагал воплотить в «Двух поколениях». Но, как известно, этот замысел не был до конца реализован. А между тем, романы, созданные ху- дожником, отличаются небольшим объемом, концентрированной формой повествования. В научной литературе отмечается противоречивость теоретических представлений Тургенева о жанре романа и его художественной практики. Так, С.А.Малахов пишет: «Если проследить по эпистолярному наслед- ству И.С.Тургенева его сообщения о работе над своими романами, нетруд- но обнаружить противоречие между традиционным представлением писа- теля о романе как многотомной эпопее и концентрированной формой его собственных романов, вызывающей у автора постоянные сомнения: не по- вести ли они на самом деле?»6 Подобную мысль встречаем у Г.В.Никитевич: «…одна теория романа была рождена в недрах теоретических размышлений о жанре, другая - в недрах его творчества»7. А так ли уж противоречивы в этом плане теоретические суждения писа- теля и его литературная практика? Нам представляется, что два равнозначных для писателя стремления: с одной стороны, к широкой эпичности, и с другой стороны, к необходимо- сти воспроизвести именно современную ему жгучую действительность, часто еще не устоявшуюся, вступают в определенное диалектическое един- ство, которое выражается в том, что Тургенев создает небольшой по объе- му, но очень мобильный роман (это не раз отмечалось в тургеневедении), и в то же время объединяет их в цикл, последовательно, от романа к роману рисуя единую эпическую картину русской жизни 1840-1870-х годов. В нашей правоте нас убеждает и тот факт, что объективные процессы развития литературы в этот период как нельзя больше отвечали субъектив- ным стремлениям писателя. По словам Н.И.Пруцкова, вторая половина XIX века отличалась «не- обыкновенной динамичностью исторического потока», поэтому «возникала необходимость в новом типе романа о современности, в лихорадочном тре- 9 пете которой еще почти не улавливались "нормальный закон и руководя- щая нить”»8. Вместе с тем, исследователь отмечает и другую тенденцию литератур- ного процесса рассматриваемой нами эпохи. Он указывает на прием цикли- зации, который захватывает не только малые эпические жанры, но и боль- шие, т. е. роман. При этом Н.И.Пруцков справедливо утверждает, что «дан- ная тенденция - не формальный прием, а такой структурный принцип, ко- торый позволяет обозревать панораму жизни»9. В литературе о Тургеневе уже установилось мнение, что «первые четы- ре романа писателя типологически однородны, а два последние занимают особое место»10. Наша точка зрения сводится к следующему. Все тургеневские романы образуют между собой циклическое единство, в котором, однако, следует выделить три группы: I. «Рудин» и «Дворянское гнездо»; II. «Накануне» и «Отцы и дети»; III. «Дым» и «Новь». В теоретической литературе, когда речь заходит о цикле, то, как прави- ло, говорят о жанровом, тематическом или идейном единстве ряда произве- дений, сознательно объединенных автором. Обратимся к собственно писательской характеристике романного твор- чества. Полнее всего она выразилась в предисловии к изданию его романов в 1880 году. В этом году все романы Тургенева впервые печатались вместе. «В момент работы над “предисловием” Тургенев сознавал, что как рома- нист он уже завершил свое творчество» (С., XII, 579). Статья начинается с указания на то, что романы в этом издании поме- щены «в последовательном порядке». В черновом автографе статьи перво- начально было «в хронологическом порядке». И хотя здесь они были дей- ствительно размещены в хронологическом порядке, тем не менее Тургенев снимает эти слова, заменяя их другими: «в последовательном порядке», очевидно, имея в виду не только хронологическую последовательность, но и иную. Что же имел в виду Тургенев? Сам писатель указывает на единство и связь своих романов, на «посто- янство» и «прямолинейность направления» своего романного творчества. «Автор “Рудина”, написанного в 1855 году, и автор “Нови”, написанной в 1876, является одним и тем же человеком. В течение всего этого времени я стремился, насколько хватало сил и умения, добросовестно и беспристра- стно изобразить и воплотить в надлежащие типы и то, что Шекспир назы- вает: the body and pressure of time, и ту быстро изменявшуюся физиономию 10 русских людей культурного слоя, который преимущественно служил пред- метом моих наблюдений” (С., XII, 303). Эти слова Тургенева подтверждают мысль о том, что художник, остро ощущая движение исторического процесса и фиксируя его отдельные эта- пы в своих романах, в то же время сознательно стремится к целостному ох- вату действительности. Образ времени, его давление и русский человек в соотнесенности с этим временем - вот задача, решение которой было важно для Тургенева в его работе от романа к роману. В двух первых романах писатель обращается к проблеме «лишнего» че- ловека. В «Рудине» он исследует такую разновидность этого типа, которая представляла собой мыслящую дворянскую интеллигенцию 40-х годов, ко- гда и слово было «делом». При этом художник воссоздает характерную для того времени духовную атмосферу. Во втором романе Тургенева продол- жает волновать судьба дворянской интеллигенции, которая в лице Лаврец- кого сознает бесцельность и никчемность своего существования. Осознав бесцельность и никчемность дворянского интеллигента, ху- дожник понимает, что это уже, хотя и недалекое, но все же прошлое Рос- сии, а потому пытается определить нового героя времени. И таким новым героем романов писателя становится вначале болгарин Инсаров, увлекаю- щий на путь борьбы за свободу и справедливость русскую девушку Елену Стахову, а потом разночинец Базаров. И если первые два романа Тургенева воссоздали обстановку 30-40-х го- дов, с их горячими спорами о человеке, о влиянии на него крепостнической действительности, то в двух последующих он уже рассказывает о новых людях, о людях 60-х годов, т.е. о тех, кто живет сейчас в настоящем, рядом. И не случайно его четвертый по счету роман назван «Отцы и дети». Дело в том, что ожесточенейшая идеологическая борьба между либералами и де- мократами, развернувшаяся в 60-е годы, была самым важным моментом в общественной жизни этого времени. Но в романах второй группы, кроме одного из актуальных вопросов о двух поколениях, конечно, нашли свое выражение и другие важнейшие проблемы общественно-политической об- становки в России. «Через все романы Тургенева в разных вариациях проходит тема Рос- сии»11, - пишет Л.И.Матюшенко. Однако по-настоящему громко она на- чинает звучать в двух последних романах писателя, которые мы относим к третьей группе. «Каким путем пойдет в своем развитии послереформенная Россия?» - вот что волнует теперь великого русского писателя. 11 В письмах к Герцену конца 1867 года (от 30. XI/13. XII/, 13/25. XII) Тур- генев делится своими мыслями на этот счет. Хотелось бы отметить и то, что в последнем романе «Новь», кстати, са- мом большом по объему, по мнению критиков, «хоровое начало»12 преоб- ладает. В этом же плане может быть интересна и основная мысль статьи Н.Ф.Будановой. Исследователь считает, что Тургенев, знакомый с журна- лом «Вперед!» - органом революционного народничества, был солидарен с некоторыми идеями этого издания, а именно: «с неприятием политики русского самодержавия и необходимости протеста против него»13. В связи с этим и родился символический образ «Безымянной Руси», который возни- кает в конце романа. Размышляя «о судьбах своей Родины» в этих двух последних романах, в «Дыме» Тургенев впадает в «отчаяние при виде того, что делается дома», но уже в «Нови» он видит ростки будущего и потому верит, что его народ - народ «великий». Таким образом, можно говорить о том, что в цикле тургеневских рома- нов явно выделяется три группы: в первой («Рудин» и «Дворянское гнездо» (решается проблема «лишнего» человека, что для литературы второй поло- вины 50-х годов было хотя еще и очень близким, но все же уже прошлым); вторая («Накануне» и «Отцы и дети») - была обращена к настоящему Рос- сии - «новым людям», и наконец, в третьей («Дым» и «Новь») - это уже раздумья о путях развития России, а потому, хотя еще и не ясные, но уже какие-то устремления в будущее. Но во всех шести романах одна тенденция - представить, по словам самого Тургенева, «the body and pressure of time». Все это дает нам основание говорить, что писатель в «Предисловии к рома- нам» объединяет их сознательно. В подтверждение этого положения приве- дем еще аргумент. Л.Долотова замечает, что «…с началом романного творчества у Турге- нева складывается система точной соотнесенности действия с определен- ным историческим временем»14. Вопрос о датировке событий в тургенев- ских романах не раз привлекал внимание исследователей. Но собственно начало событий всех романов, кроме «Рудина», датировано самим Тургене- вым. Однако для нас важно другое: в какой соотнесенности между собой находятся с точки зрения хронологии изображенные в романах историче- ские отрезки. С этой целью обозначим по тексту начала и концы событий. Исходя из текста романа «Рудин» и комментариев к нему М.О.Габель и Н.В.Измайлова, мы ограничиваем время действия так: начало - 1843-1845 12