В 1971 году в издательстве «Наука» вышел из печати не предполагавший какого бы то ни было продолжения небольшой по объему сборник статей «Славянский и балканский фольклор», ответственным редактором которого был И. М. Шептунов, специалист в области южнославянского хайдуцкого фольклора, возглавлявший в то время Группу по изучению фольклора народов Центральной и Юго-Восточной Европы при Институте славяноведения АН СССР. В составе авторов этого первого сборника «Славянского и балканского фольклора» были фольклористы: Б. Н. Путилов, С. Н. Азбелев, Ю. И. Смирнов, Л. Н. Виноградова, Л. Г. Бараг и др. И только в 1978 г., уже как первый выпуск будущей серии, был опубликован том под названием «Славянский и балканский фольклор: Генезис. Архаика. Традиции», ответственным редактором которого вновь был И. М. Шептунов, успевший до своей кончины (случившейся в этом же году) привлечь к участию в этом издании замечательный коллектив известных и только начинающих ученых, таких как Э. В. Померанцева В. К. Соколова, Н. И. Толстой, С. М. Толстая, А. Ф. Журавлев, Ю. И. Смирнов, В. В. Усачева, А. В. Гура, Л. Н. Виноградова.

С 1981 по 1995 гг. главным редактором и одним из ведущих авторов всех выпусков этой серии становится известный славист, основатель Московской этнолингвистической школы академик РАН Никита Ильич Толстой. За этот период было опубликовано шесть томов «Славянского и балканского фольклора», получивших широкое признание у специалистов - фольклористов, этнолингвистов и этнологов. В центре внимания сложившегося коллектива авторов (по преимуществу это были сотрудники Отдела этнолингвистики и фольклора Института славяноведения РАН, возглавляемого Н. И. Толстым: С. М. Толстая, Л. Н. Виноградова, В. В. Усачева, А. В. Гура, О. А. Терновская, Т. А. Агапкина, А. А. Плотникова, О. В. Белова, Е. С. Узенева, М. М. Валенцова) - задачи комплексного изучения духовной культуры славян и прежде всего таких ее форм, которые сохраняют общеславянские мифопоэтические традиции, по-разному проявляющиеся в языке, обрядах, верованиях и фольклоре. По инициативе Н. И. и С. М. Толстых два выпуска серии (1986, 1995) были специально посвящены проблемам этнолингвистического изучения Полесья. В них представлены результаты картографирования отдельных фрагментов традиционной культуры этого уникального региона: народной терминологии, обрядов, фольклорных мотивов, демонологических верований.

После кончины Н. И. Толстого в 1996 г. редакционную коллегию серии возглавила С. М. Толстая. Под ее редакцией вышли два тома серии: «Славянский и балканский фольклор: Народная демонология» (М., 2000) и «Славянский и балканский фольклор: Семантика и прагматика текста» (М., 2006).

За 30 лет существования серии среди ее авторов были такие известные отечественные и зарубежные слависты, как Б. Н. Путилов, В. Е. Гусев, Э. В. Померанцева, В. К. Соколова, В. Н. Топоров, В. В. Иванов, Т. В. Цивьян, А. Ф. Журавлев, С. Е. Никитина, О. А. Пашина, И. А. Дзедзелевский, М. Матичетов, Л. Раденкович, Э. Хорватова, М. Войтыла-Свежовска и др.

/ Отв. ред. И. М. Шептунов. М.: "Наука", 1971.

Введение

Южнославянский эпос и проблемы сербского средневековья (Е. Л. Наумов )

Мотивы убиения вражеского царя в былинах и в косовских песнях (С. Н. Азбелев )

Сюжетная замкнутость и второй сюжетный план в славян­ском эпосе (Б. Н. Путилов )

Сходные описания в славянских эпических песнях и их зна­чение (Ю. И. Смирнов )

Композиционный анализ польских колядных обрядовых песен (Л. Н. Виноградова )

О музыкальных параллелях в песнях Южной России и Юго-Западной Болгарии (С. Н. Кондратьева )

О значении славянского фольклора для исследования бал­канской эпической общности (Ю. И. Смирнов )

Сюжеты и мотивы белорусских волшебных сказок. (Систематический указатель) (Л. Г. Бараг )

Сходство славянских пословиц (А. М. Жигулев )

Славянский и балканский фольклор: Генезис. Архаика. Традиции / Отв. ред. И. М. Шептунов. М.: «Наука», 1978.

Введение

Л. Н. Виноградова . Заклинательные формулы в календарной поэзии славян и их обрядовые истоки

В. В. Усачева . Обряд «полазник» и его фольклорные элементы в ареале сербскохорватского языка

В. К. Соколова . Масленица (ее состав, развитие и специфика)

А. Ф. Журавлев . Охранительные обряды, связанные с падежом скота, и их географическое распространение.

Н. И. и С. М. Толстые. Заметки по славянскому язычеству. 2. Вызывание дождя в Полесье

С. М. Толстая . Материалы к описанию полесского купальского обряда

Э. В. Померанцева . Межэтническая общность поверий и быличек о полуднице

А. В. Гура . Символика зайца в славянском обрядовом и песенном фольклоре

Ф. Д. Климчук . Песенная традиция западнополесского села Симоновичи

Ю. И. Смирнов . Эпика Полесья

Славянский и балканский фольклор: Обряд. Текст / Отв. ред. Н. И. Толстой. М.: «Наука», 1981.

Ю. И. Смирнов . Направленность сравнительных исследований по фольклору

Л. Н. Виноградова . Девичьи гадания о замужестве в цикле славянской календарной обрядности (западно-восточнославянские параллели)

Н. И. и С. М. Толстые . Заметки по славянскому язычеству. 5. Защита от града в Драгачеве и других сербских зонах

А. В. Гура . Ласка (Mustela nivalis) в славянских народных представлениях

О. А. Терновская . К описанию некоторых славянских представлений, связанных с насекомыми. Одна система ритуалов изведения домашних насекомых

Л. Г. Бараг . Сюжет о змееборстве на мосту в сказках восточнославянских и других народов

Н. Л. Ручкина . Генетические связи акритского эпоса и клефтских песен

Ю. И. Смирнов . Эпика Полесья (по записям 1975 г.)

Приложение – Указатели к статье Н. И. и С. М. Толстых «Заметки по славянскому язычеству. 5»

Славянский и балканский фольклор: Этногенетическая общность и типологические параллели / Отв. ред. Н. И. Толстой . М.: "Наука", 1984.

Введение

Н. И. Толстой. Фрагмент славянского язычества: архаический ри­туал-диалог

Л. Н. Виноградова. Типы колядных рефренов и их ареальная характери­стика

Т. В. Цивьян. К мифологической интерпретации восточнороманского колядного текста «Плугушор»

О. А. Терновская. Пережины в Костромском крае. (По материалам ан­кеты «Культ и народное сельское хозяйство» 1922-1923 гг.)

А. В. Гура. Ласка (Mustela nivalis) в славянских народных представлениях. 2

Е. Н. Разумовская. Плач с «кукушкой». Традиционное необрядовое голошение русско-белорусского пограничья

Материалы и публикации

Ю. И. Смирнов. Эпика Полесья по записям 1976 г.

Ф. Д. Климчук. Песни из юго-восточного Загородья

Н. Л. Ручкина. Греческие акритские песни о герое, убивающем дра­кона

И. А. Дзендзелевский. Запреты в практике карпатских овцеводов

Славянский и балканский фольклор : Духовная культура Полесья на общеславянском фоне / Отв. ред. Н. И. Толстой. М.: «Наука», 1986.

Материалы к Полесскому этнолингвистическому атласу. Опыт картографирования

Предисловие (Н. Т., С. Т. )

Солнце играет (С. М. Толстая )

Ритуальные бесчинства молодёжи (С. М. Толстая )

Троицкая зелень (Н. И. Толстой )

Пахание реки, дороги (С. М. Толстая )

Лягушка, уж и другие животные в обрядах вызывания и остановки дождя (С. М. Толстая )

Сретенская и четверговая свеча (С. М. Толстая )

Дождь во время свадьбы (А. В. Гура )

Закликание весны (Т. А. Агапкина )

Невестка стала в поле тополем (Н. И. Толстой )

О. А. Пашина . Календарные песни весенне-летнего цикла юго-восточной Белоруссии

В. И. Харитонова . Полесская традиция причитания в Полесье на восточнославянском фоне

Статьи и исследования

В. Е. Гусев. Вождение «стрелы» («сулы») в Восточном Полесье

К проблеме этнографического контекста календарных песен

Л. Н. Виноградова. Мифологический аспект полесской «русальной» традиции

Н. И. Толстой. Из наблюдений над полесскими заговорами

Материалы и публикации

А. В. Гура. Из полесской свадебной терминологии. Свадебные чины. Словарь: Н – Свашка

С. М. Толстая. Полесский народный календарь. Материалы к этнодиалектному словарю: К – П

Ю. И. Смирнов. Эпика Полесья

Славянский и балканский фольклор: Реконструкция древней славянской духовной культуры: Источники и методы / Отв. ред. Н. И. Толстой. М.: «Наука», 1989.

Н. И. Толстой. Некоторые соображения о реконструкции славянской духовной культуры

В. Н. Топоров. Об иранском элементе в русской духовной культуре

В. В. Мартынов . Сакральный мир "Слова о полку Игореве"

В. В. Иванов. Ритуальное сожжение конского черепа и колеса в Полесье и его индоевропейские параллели

М. Матичетов. О мифических существах у словенцев и специально о Куренте

Л. Н. Виноградова. Фольклор как источник для реконструкции древней славянской духовной культуры

Л. Раденкович. Символика цвета в славянских заговорах

С. Е. Никитина. О взаимотношении устных и письменных форм в народной культуре

Э. Хорватова. Традиционные юношеские союзы и инициационные обряды у западных славян

З. Михаил. Этнолингвистические методы в изучении народной духовной культуры

Т. В. Цивьян. О лингвистических основах модели мира (на материале балканских языков и традиций)

М. Войтыла-Свежовска. Терминология аграрной обрядности как источник изучения древней славянской духовной культуры

С. М. Толстая. Терминология обрядов и верований как источник реконструкции древней духовной культуры

Т. А. Агапкина, А. Л. Топорков. Воробьиная (рябиновая) ночь в языке и поверьях восточных славян

А. А. Потебня. О происхождении названий некоторых славянских языческих божеств (Подготовка текста В. Ю. Франчук. Примечания Н. Е. Афанасьевой и В. Ю. Франчук )

О работе А. А. Потебни, посвященной происхождению и этимологии названий славянских языческих божеств (В. Ю. Франчук )

Славянский и балканский фольклор: Верования. Текст. Ритуал / Отв. ред. Н. И. Толстой . М.: «Наука», 1994.

I

Н. И. Толстой. Еще раз о теме «тучи – говяда, дождь – молоко»

Л. Н. Виноградова, С. М. Толстая. К проблеме идентификации и сравнения персонажей славянской мифологии

О. В. Санникова. Польская мифологическая лексика в структуре фольклорного текста

II

Т. А. Агапкина. Южнославянские поверья и обряды, связанные с плодовыми деревьями, в общеславянской перспективе

С. М. Толстая. Зеркало в традиционных славянских верованиях и обрядах

И. А. Седакова. Хлеб в традиционной обрядности болгар: родины и основные этапы развития ребенка

III

Н. И. Толстой. Vita herbae et vita rei в славянской народной традиции

Т. А. Агапкина, Л. Н. Виноградова. Благопожелание: ритуал и текст

Г. И. Кабакова. Структура и география легенды о мартовской старухе

В. В. Усачева. Вокативные формулы в народной медицине славян

Н. А. Ипатова. Оборотничество как свойство сказочных персонажей

Е. Е. Левкиевская. Материалы по карпатской демонологии

Корректурные дополнения к статье Н. И. Толстого «Vita herbae et vita rei в славянской народной традиции»

Славянский и балканский фольклор: Этнолингвистическое изучение Полесья / Отв. ред. Н. И. Толстой . М.: «Индрик», 1995.

Н. И. Толстой. Этнокультурное и лингвистическое изучение Полесья (1984–1994)

I. Полесский этнолингвистический атлас: исследования и материалы

Т. А. Агапкина. Очерки весенней обрядности Полесья

А. А. Плотникова. Первый выгон скота в Полесье

Л. Н. Виноградова. Региональные особенности полесских поверий о домовом

Е. Е. Левкиевская, В. В. Усачева. Полесский водяной на общеславянском фоне

Л. Н. Виноградова. Откуда дети берутся? Полесские формулы о происхождении детей

В. Л. Свительская. Опыт картографирования полесской погребальной обрядности

М. М. Валенцова. Материалы для картографирования типов полесских святочных гаданий

М. Никончук, О. Никончук, Г. Орленко. Деякi термiни матерiальной культури в говiрках правобережного Полiсся

О. А. Паршина. Календарный цикл в северо-западных селах Сумщины

II. Этнолингвистические словари. Публикации

С. М. Толстая. Полесский народный календарь. Материалы к этнодиалектному словарю: Р – Я

А. В. Гура. Из полесской свадебной терминологии. Свадебные чины. Словарь (Свеночельники – Ш)

Ф. Д. Климчук. Духовная культура полесского села Симоновичи

III. Приложения

Н. П. Антропов, А. А. Плотникова. Хроника полесских экспедиций

Список населенных пунктов Полесского этнолингвистического атласа

Сокращения названий областных центров и районов

Славянский и балканский фольклор: Народная демонология / Отв. ред. С. М. Толстая . М.: «Индрик», 2000.

Предисловие

Н. И. Толстой. «Без четырех углов изба не строится» (Заметки по славянскому язычеству. 6)

Л. Н. Виноградова. новые представления о происхождении нечистой силы: демонологизация умершего

С. М. Толстая. Славянские мифологические представления о душе

Е. Е. Левкиевская. Мифологические персонажи в славянской традиции. I. Восточнославянский домовой

Дагмар Климова (Прага). Ho spodářík в поверьях чешского народа

Т. В. Цивьян. Об одном классе персонажей низшей мифологии: «профессионалы»

Н. А. Михайлов. К одной балто-южнославянской фольклорно-ритуальной формуле: лит. laimė lėmė , лтш. laima nolem j , слвн. sojenice sodijo

Л. Р. Хафизова. Бука как персонаж детского фольклора

Т. А. Агапкина. Демоны как персонажи календарной мифологии

А. А. Плотникова. Мифология атмосферных и небесных явлений у балканских славян

В. В. Усачева. Мифологические представления славян о происхождении растений

А. В. Гура. Демонологические свойства животных в славянских мифологических представлениях

В. Я. Петрухин. «Боги и бесы» русского Средневековья: род, рожаницы и проблема русского двоеверия

О. В. Белова. Иуда Искариот: от евангельского образа к мифологическому персонажу

М. М. Валенцова. Святые-демоны Люция и Барбара в западнославянской календарной мифологии

Полесские и западнорусские материалы о домовом

: Семантика и прагматика текста / Отв. ред. С. М. Толстая . М.: «Индрик», 2006.

Предисловие

Прагматика текста

Т. А. Агапкина. Сюжетика восточнославянских заговоров в сопоставительном аспекте

О. В. Белова. Славянские библейские легенды: вербальный текст в контексте обряда

Е. Е. Левкиевская. Прагматика мифологического текста

Л. Н. Виноградова . Социорегулятивная функция суеверных рассказов о нарушителях запретов и обычаев

С. М. Толстая. Мотив посмертного хождения в верованиях и ритуале

Текст и обряд

А. В. Гура. Соотношение и взаимодействие акционального и вербального кодов свадебного обряда

В. В. Усачева. Вербальная магия в аграрных обрядах славян

А. А. Плотникова. Весенние заклинательные формулы «изгнания» гадов у южных славян (в ареальной перспективе)

Лексика и фразеология и их роль в порождении текста

М. М. Валенцова. Календарные паремии западных славян

Е. Л. Березович, К. В. Пьянкова. Пищевой код в тексте игры: каша и квас

А. В. Гура. Лунные пятна: способы конструирования мифологического текста

О. В. Чёха. Языковой и культурный образ лунного времени в полесской традиции (молодой и старый месяц)

Е. С. Узенёва. Соотношение хрононима и легенды (праздник св. Трифона в ареальной перспективе)

Несколько народных христианских легенд из Закарпатья (публикация М. Н. Толстой )

Владимир Николаевич Топоров и его тексты (С. М. Толстая )

Славянский и балаканский фольклор : Виноградье. К юбилею Людмилы Николаевны Виноградовой / Отв. ред. А. В. Гура . М.: «Индрик», 2011. – 376 с.

Одиннадцатый выпуск серии "Славянский и балканский фольклор" посвящен юбилею Людмилы Николаевны Виноградовой.
Помещенные в сборнике статьи сгруппированы в пять разделов, которые связаны с широким кругом тем, интересующих Людмилу Николаевну. Первый раздел посвящен общим вопросам этнолингвистики, семантическим категориям языка культуры, культурной семантике и функции лексики и фразеологии. Второй раздел содержит работы по славянской народной демонологии – области, наиболее близкой юбиляру. В третьем разделе публикуются статьи, анализирующие фольклорные тексты магического характера (заговоры, проклятия) и духовные стихи. В четвертом разделе рассматриваются обряды (свадебный, календарные, окказиональные) и обрядовый фольклор в контексте верований и мифологии. Наконец, в статьях пятого раздела анализируются мифологические мотивы в литературных произведениях и искусстве. Несколько публикаций посвящено народной культуре Закарпатья, с которым связаны юные годы Людмилы Николаевны – в Мукачеве она окончила среднюю школу, в Ужгороде – филологический факультет университета.
Завершает сборник список научных трудов юбиляра.

Предисловие

Язык и культура

Толстая С. М. Предметные оппозиции, их семантическая структура и символические функции

Антропов Н. П. Аксиологические мотивы этнолингвистической аттракции

Березович Е. Л., Казакова Е. Д. Ситуация "языкового испытания" в народной культуре

Кабакова Г. И. Приглашение к застолью

Гура А. В. О конфликтных ситуациях в традиционной крестьянской культуре

Морозов И. А., Фролова О. Е. Живое /неживое в культурных и языковых контекстах

Народная демонология

Раденкович Л. Опасные места в славянской народной демонологии

Колосова В. Б. Демонология в славянской этноботанике

Андрюнина М. А. "Заложные" покойники – локусы тела и локусы души

Ясинская М. В. Визуализация невидимого: способы контакта с иным миром

Мороз А. Б. "Старичок". Опыт описания мифологического персонажа

Добровольская В. Е. Икота в традиционной культуре (на материалах Владимирской области)

Плотникова А. А. Народная мифология в закарпатской Верховине

Толстая М. Н. Потинка и баяние в закарпатском селе Синевир

Валенцова М. М. Демонологические представления Оравы

Фольклор: темы, мотивы, прагматика

Никитина С. Е. Огонь, вода и (медные) трубы (на материале фольклорных религиозных песенных текстов)

Небжеговска-Бартминьска С. "Posłuchajcie, grzesznicy, o straszlisym sądzie..." Wykonawca, narrator i bohater ludowych piesni dziadowśkich

Неклюдов С. Ю. Голая невеста на дереве

Агапкина Т. А. О некоторых особенностях передачи и функционирования восточнославянской заговорной традиции

Юдин А. В. Бабушка Соломония в восточнославянских заговорах и источники ее образа

Седакова И. А. Проклятие в народных болгарских песнях: Этнолингвистика и фольклорная поэтика

Обряды и обрядовый фольклор

Пашина О. А. О критериях выделения видов и версий свадьбы-веселья (на примере смоленской свадьбы)

Курочкин А. В. Элементы греко-католического синкретизма в календарной обрядности украинцев

Белова О. В. "Тюти-тюти, Мошке, погуляемо трошки..." (современное святочное ряжение в Галиции)

Чёха О. В. Святочное ряженье в западной Македонии: ρογκατσάρια и μπουμπουτσιάρια

Бондарь Н. И. Магия луны (из окказиональной обрядности восточнославянского населения Северного Кавказа: XIX – нач. XXI в.)

Узенёва Е. С. Запреты и предписания в традиционной культуре Закарпатья (с. Колочава Межгорского р-на Закарпатской области)

Миф – фольклор – литература

Петрухин В. Я. Пожиратели материнского молока у Псевдо-Кесария: демонологический мотив или "религиозный навет"?

Топорков А. Л. Мифологический образ дерева, растущего из женского тела

Софронова Л. А. "Некто" и "нечто" в ранних повестях Гоголя

Айдачич Д. Чернокнижник пан Твардовский и договор с дьяволом в литературе XIX в.

Цивьян Т. В. Вербная тема в русской литературе XX в.: мерцающая мифология (несколько примеров)

Свирида И. И. Свое и чужое имя в искусстве

Список научных трудов Л. Н. Виноградовой

Фольклор - это устное народное творчество. Он представляет собой основную часть культуры, играет огромную роль в становлении славянской литературы и других искусств. Помимо традиционно популярных сказок, пословиц, существуют также жанры фольклора, на данный момент почти неизвестные современным людям. Это тексты семейных, календарных обрядов, любовная лирика, творчество общественного типа.

Фольклор существовал не только у восточных славян, к которым относят русских, украинцев и белорусов, но и у западных и южных, то есть у поляков, чехов, болгар, сербов, других народов. При желании можно обнаружить общие черты в устном творчестве этих народов. Много болгарских сказок сходны с русскими. Общность в фольклоре заключается не только в идентичном смысле произведений, но и в стиле изложения, сравнениях, эпитетах. Это объясняется историческими и социальными обстоятельствами.

Во-первых, все славяне имеют родственный язык. Он принадлежит к индоевропейской ветви и происходит от праславянского языка. Разделение людей на народы, изменение речи было обусловлено ростом численности, переселением славян на соседние территории. Но общность языков восточных, западных, южных славян наблюдается и в настоящее время. Например, любой поляк может понять украинца.
Во-вторых, на сходство в культуре повлияло общее географическое положение. Славяне занимались в основном земледелием и скотоводством, что получило отражение в обрядовой поэзии. Фольклор древних славян содержит по большей части упоминания о земле, Солнце. Эти образы до сих пор имеют место в мифологии болгар, сербов.

В-третьих, сходство фольклора обусловлено общей религией. Язычество олицетворяло силы природы. Люди верили в духов, охраняющих жилище, поля и урожай, водоёмы. В эпосе возникали образы русалок, кикимор, которые могли вредить или помогать человеку, в зависимости от того, соблюдал ли он законы общины или жил нечестно. Образ змея, дракона мог происходить от явлений молнии, метеоров. Величественные явления природы нашли объяснение в мифологии, в древних героических сказках.

В-четвёртых, на сходство фольклора повлияли тесные экономические, общественные, политические связи. Славяне всегда вели борьбу с врагами сообща, поэтому некоторые герои сказок являются собирательными образами всех восточных, южных, западных народов. Тесное сотрудничество способствовало также распространению от одного народа к другому приёмов, сюжетов эпоса, песен. Именно это в большей степени повлияло на родственное сходство фольклора древних славян.

Все народные произведения, известные сегодня, возникли ещё в древние времена. Люди выражали таким способом видение мира, окружающего их, объясняли природные явления, передавали потомкам опыт. Они старались передать эпос следующему поколению неизменным. Рассказчики пытались песню или сказку запомнить и пересказать другим в точности. Быт, образ жизни и труда древних славян, законы их рода столетиями формировали у людей их художественный вкус. Именно этим обусловлено постоянство произведений устного творчества, дошедших до нас через века. Благодаря неизменности и точности воспроизведения фольклора учёные могут судить о жизненном укладе, мировоззрении людей древности.

Особенность фольклора состоит в том, что несмотря на удивительную устойчивость, он постоянно изменяется. Возникают и отмирают жанры, изменяется характер творчества, создаются новые произведения.

Несмотря на общее сходство в сюжетах и образах, национальные обычаи и детали быта имеют огромное влияние на фольклор древних славян. Эпос каждого славянского народа своеобразен и уникален.

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РЕСПУБЛИКИ ТАТАРСТАН

Альметьевский государственный нефтяной институт

Кафедра гуманитарного образования и социологии

Контрольная работа

по курсу «История мировой культуры»

на тему: Языческая древнерусская пракультура.

Выполнил: студент группы 82-12

Макаров Сергей Александрович

Проверил: к.и.н., доцент

Мустафина Эльвира Марсиловна

Альметьевск 2013

Введение.

Глава 1. Религиозные представления древних славян.

Глава 2. Антропотеоксмизм древних славян.

Глава 3. Фольклор и письменность древних славян.

Заключение.

Список использованной литературы.

Введение

Слово "культура" происходит от слова "культ" - вера, обычаи и традиции предков. До христианства и другими монотеистических религий все народы были язычниками. Язычество окружено, с одной стороны, тайнами забвения и многих утрат, словно древний затерянный и потому совершенно незнакомый мир, а с другой на него наложено негласное «табу». Своеобразное табу на язычество появилось у восточных славян с введением христианства, не было отменено с пришествием на Русь безбожников в 1917. Язычество - это религия, и близко любой другой религии уже по своей этой главной сути веры в Бога. Именно поэтому язычество, одновременно сближаясь меж собой своими разными руслами, сблизилось и с другими, более поздними, пришедшими эволюционным путём (усложнялся человек, усложнились его представления о Космосе, Боге) монотеистическими религиями, слилось с ними и во многом в них растворилось. Язычество от «языки» (суть: народы, племена); эта слово объединяет в себе принцип веры разных народов. Сама же вера этих народов, даже в рамках союза племен, могла быть меж собой весьма различной.

Славяне - язычники поклонялись стихиям, верили в родство людей с различными животными, приносили жертвы божествам, населяющим все вокруг. Каждое славянское племя молилось своим богам. Единых для всего славянского мира представлений о богах никогда не существовало: поскольку славянские племена в дохристианское время не имели единого государства, они не были едины в верованиях. Поэтому славянские боги не связаны родственными отношениями, хотя некоторые из них и очень похожи друг на друга.

Религиозные представления древних славян

Как и в других древних культурах, в славяно-русском язычестве большое значение имели самые ранние формы религии - магия, фетишизм и, особенно, тотемизм.

Наиболее почитаемыми у славян тотемами среди птиц были сокол, орел и петух, а среди животных - конь, медведь. Языческие верования славян не представляли собой какой-то завершенной системы. Современные исследования позволяют вычленить несколько этапов развития язычества, которые | долгое время сосуществовали друг с другом, некоторые из этих верований дошли практически до наших дней.

Славяне поклонялись Матери-Земле, символом которой были узоры, изображающие большой квадрат, | поделенный на четыре малых квадрата с точками в центре - знак вспаханного поля. Довольно развиты были водяные культы, так как вода считалась стихией, из которой образовался мир. Вода населялась многочисленными божествами - русалками, водяными, в честь которых устраивались специальные праздники - русалии.

Символом воды в искусстве обычно служили утка и гуси. Почитались леса и рощи, которые были жилищами богов.

В начале I тыс. н. э. древнеславянские божества принимают антропоморфную форму. Главными среди них становятся боги Солнца, Неба и Огня - Сварог, Даждьбог и Хоре. Ветра - Стрибог, грозы - Перун, домашних животных и богатства - Велес (Волос), бог плодородия - Ярило.

Спутницей бога Велеса было женское божество Мокошь - покровительница женщин, богиня плодородия и домашнего очага. Славяно-русская мифология не была зафиксирована в каких-либо литературных произведениях и поэтому не известно четкое распределение ролей между божествами и их иерархия.

Были у этих богов и свои символы в искусстве. Петух, с изумительной точностью отмечающий время, признавался вещей птицей, и редкая сказка обходилась без упоминания о нем. Конь, это гордое стремительное животное, зачастую сливавшееся в представлении древнего славянина то с богом солнца, то с образом конного воина, был излюбленным мотивом древнерусского искусства. Да и на много позже его изображение продолжало появляться на коньках русских изб и теремов. Особым почитанием пользовалось солнце, и изображение огненного колеса «громовой круг», расчлененного на шесть частей, прочно вошло в изобразительное искусство. Эти изображения появлялись на наличниках изб и вышитых полотенцах вплоть до начала XX в.

Почитая и боясь домовых, овинников, леших, русалок, водяных и прочих существ, населяющих окружающий мир, славянин пытался отгородиться от них десятками заговоров и амулетами-оберегами, дошедшими до наших дней.

На позднем этапе развития древнеславянского язычества складывается и держится дольше других культ Рода и Рожаниц - творца Вселенной и богинь плодородия Лады и Лели. Это был культ предков, семьи и домашнего очага. Изображения Лады и Лели на многочисленных вышивках продолжали появляться и в XVIII-XX вв. Их культ вызывал особую неприязнь русской церкви.

В это же время складывается и трехуровневое представление о мире: нижнем, подземном (символ - ящер), среднем - земном (изображались обычно люди и звери) и верхнем - небесном, звездном. Изображение данной структуры мира можно было увидеть на идолах, сохранившихся лишь в единичных экземплярах; а также русских прялках, изготовлявшихся еще сто лет назад.

Поклонения и жертвоприношения проходили в специальном культовом святилище-капище. По представлениям восточных славян, мир и вселенная представляют собой круг вечного вращения и поэтому капище имели форму круглой площадки со всех сторон окруженной жертвенными кострами, в центре которой находилось на постаменте каменное или деревянное скульптурное изображение бога. Над площадкой возводилась крыша в виде шатра. Стены ставили из вертикальных бревен, украшенных резьбой и ярко раскрашенных. Свое название капище получило от слова «капь», которое переводится с древнеславянского языка как скульптура, идол, болван. Древние русичи уважали и боялись богов, поэтому старались добиться от них расположения магическими обрядами и жертвоприношениями, задабривая идеолов подарками, а также человеческими жертвами.

Самым известным памятником язычества стал Збручский идол (IX-X вв.) - четырехгранный каменный столб, установленный на холме над рекой Збруч. Грани столба покрыты барельефами в несколько ярусов. В верхнем изображены боги и богини с длинными волосами. Ниже идут еще три яруса, раскрывающие представления наших предков о космосе, небе, земле и подземном царстве.

Антропотеоксмизм древних славян

Непрерывная борьба и поочередная победа светлых и темных сил природы была закреплена в представлениях славян о круговороте времен года. Их исходной точкой было наступление нового года - рождение нового солнца в конце декабря. Это празднование получило у славян греко-римское название - коляда (от лат. календас - первый день нового месяца). Был также обычай ходить с маем (символом весны) - маленькой елкой, украшенной лентами, бумагой, яйцами. Божество солнца, провожаемого на зиму, называли Купала, Ярило и Кострома. Во время праздника весны соломенное чучело этих божеств или сжигали, или топили в воде.

Языческие народные праздники, вроде новогодних гаданий, разгульной масленицы, «русальной недели» сопровождались заклинательными магическими обрядами и были своего рода молениями богам об общем благополучии, богатом урожае, избавлении от грозы и града. Для новогоднего гадания об урожае использовались особые сосуды - чары. На них часто изображались 12 различных рисунков, составляющих замкнутый круг - символ 12 месяцев.

К моменту принятия христианства древнеславянская религия еще не сумела выработать строгих форм культа, и жрецы еще не выделились в особое сословие. Жертвы родовым и небесным богам приносили представители родовых союзов, а о контактах с низшими демонами земли, об избавлении людей от их вредного влияния и о получении от них разных услуг заботились волхвы - колдуны, чародеи, прорицатели.

На последнем, завершающим этапе развития язычества, особое значение приобрел культ Перуна, дружинного бога-громовержца. В 980 г. киевский князь Владимир Красное Солнышко предпринял попытку реформировать язычество, придав ему вид монотеистической религии. Стремясь поднять народные верования до уровня государственной религии, князь приказал поставить деревянные идолы шести богов: Перуна с серебряной головой и золотыми усами, Хорса, Даждьбога, Симаргла и Мокоши. Согласно древним легендам, Владимир установил жертвоприношения этим богам, что должно было придать их культу трагический, но в то же время и очень торжественный характер. Вокруг идола Перуна должно было гореть восемь негасимых костров.

Фольклор и письменность древних славян

Практически до наших дней дошли некоторые заговоры и заклинания, пословицы и поговорки, загадки, часто хранящие следы древних магических представлений, обрядовые песни, связанные с языческим земледельческим календарем, свадебные песни и похоронные плачи. С далеким языческим прошлым связано и происхождение сказок, ведь сказки являются отголосками мифов, где, например, многочисленные обязательные испытания героев - следы древних обрядов инициации. А такой знаменитый образ русских сказок, как Баба-Яга - это персонаж древнейших верований в природное женское начало, являющееся, с одной стороны - добрым помощником в земных делах сказочных героев (отсюда та помощь, которую получают сказочные персонажи от Бабы-Яги), а с другой - злой колдуньей, старающейся вредить людям.

Особое место в фольклоре занимали былины, создававшиеся всем народом. Переходя из уст в уста, они подвергались пере толкованиям, часто по-разному понимались разными людьми. Наибольшей известностью пользуются былины киевского цикла, связанные с Киевом, с князем Владимиром Красное Солнышко, тремя богатырями. Они начали складываться в X-XI вв., и в них очень хорошо отразился феномен двоеверия, сочетания старых языческих представлений с новыми христианскими формами. Образы и сюжеты былин продолжали питать русскую словесность на протяжении многих последующих веков.

К концу языческого периода уровень развития древнерусской культуры был настолько высок, что она уже не могла существовать без письменности. До сих пор считалось, что славяне не знали письменности до появления кириллицы. Однако сегодня некоторые историки и лингвисты считают, что помимо греческой, славяне имели свою оригинальную систему письма: так называемую узелковую письменность. Знаки ее не записывались, а передавались с помощью узелков, завязанных на нитях, которые заматывались в книги-клубки. Память об этом узелковом письме сохранилась в нашем языке и фольклоре. Мы до сих пор завязываем «узелки на память», говорим о «нити повествования», «хитросплетении сюжета».

В древних культурах других народов узелковая письменность была распространена достаточно широко. Узелковым письмом пользовались древние инки и ирокезы, оно также было известно в Древнем Китае. Финны, угры, карелы, издревле совместно проживавшие со славянами на северных территориях Руси, имели узелковую письменность, упоминание о которой сохранилось в карело- финском эпосе «Калевала». В древнеславянской культуре следы узелковой письменности можно найти на стенах храмов эпохи «двоеверия», когда христианские святилища украшались не только ликами святых, но и орнаментальными узорами.

Если узелковая языческая письменность у древних славян существовала, то она была очень сложна. Доступная лишь избранным - жрецам и высшей знати, она являлась священным письмом. По мере распространения христианства и угасания древней культуры славян вместе с жрецами-волхвами погибло и узелковое письмо. Очевидно, что узелковая письменность не могла соперничать с более простой и логически совершенной системой письма, основанной на кириллице.

Заключение

В эволюции культуры Древней Руси исторически первым был языческий, или дохристианский период, который берет свое начало в период образования древнерусского этноса и заканчивается в X в. крещением Киевской Руси. Однако еще до образования Киевского государства славяне имели значительную историю и заметные достижения как в материальной, так и в духовной культуре.

Центральное место в культуре этого периода занимало язычество, возникшее у славян в глубокой древности, в первобытном обществе, задолго до появления древнерусского государства.

Первоначальные религиозные представления древних славян были связаны с обожествлением сил природы, которая представлялась населенной множеством духов, что отразилось и в символике древнеславянского искусства.

Для мировоззрения древних славян был характерен антропотеокосмизм, то есть восприятие человеческого, божественного и

природного как единого нерасчлененного целого, ощущение мира как никем не созданного.

Языческие верования и традиции нашли свое выражение в прикладном искусстве и в фольклоре.

Несмотря на тысячелетние господство государственной православной церкви, языческие воззрения были народной верой и вплоть до XX в. проявлялись в обрядах, хороводных играх, песнях, сказках и народном искусстве.

Список использованной литературы

1. Белякова Г.С. «Славянская Мифология» Просвещение. 2005.

2. Дарницкий Е. В. «Древняя Русь» Истоки древности. 2006.

3. Грушевицкая Т.Г., Садохин А.П. Культурология / Т.Г. Грушевицкая, А.П.

Садохин. - М.: Юнити, 2007, с. 457-485.

4. Культурология: учебник / Под ред. Г.В. Драча. - Ростов-на-Дону:

«Феникс», 2007. - с.216 -274.

5. Рыбаков Б. А. «Язычество древних славян» Наука. 2001.

6. Фаминцын А.С. «Божества древних славян» Наука. 2005.

НАРОДНЫЕ ТРАДИЦИИ КАК ОСТАТОЧНАЯ РЕЛИГИОЗНОСТЬ

Наш интерес к исследованиям и сочинениям Юрия Миролюбова (1892-1970), которые представлены в его недавно изданной в России книге "Сакральное Руси", связан с тем, что Миролюбов, быть может, один из первых русских ученых, который заговорил о народных русских обычаях, фольклоре и языке как остаточной древнеславянской РЕЛИГИОЗНОСТИ. Миролюбов в соответствии с принятой традицией называет эту древнерусскую религиоз­ность либо "славянской мифологией", либо "язычеством", но вкладывает в эти понятия уже новый смысл. Он выступает не как мифолог-материалист, а как религиозный человек. Он ви­дит в обычаях своих предков, прежде всего подлинную веру, и обращает внимание своих чи­тателей на то, что форма верований древних славян была монотеизмом. Близость славянских языков санскриту естественным образом должна наталкивать на поиск близости мировоз­зренческих систем ведических ариев и славян древности. Существование такого родства оче­видно, но исследования идеологии славян в этом направлении по разным причинам не полу­чали развития. Сложилось даже пессимистическое представление, что от дохристианской религии славян мало что сохранилось, или даже, что эта религия вообще была крайне прими­тивной. Миролюбов, иллюстрируя свои рассуждения историческими, филологическими и ре­лигиоведческими доводами, утверждает, что религия славян была, напротив, очень продви­нутой и была "испорченным ведизмом", а ведические арии, стало быть, и были пращурами славянских народов.

Основным и оригинальным материалом, используемым Миролюбивым для своих дово­дов, является украинский фольклор, который он слышал и собирал в начале 20 века. Среди ведических источников Миролюбов использовал главным образом "Риг-веду". Полемизируя со славистами 19 и 20 веков, Миролюбов в духе ломоносовского патриотизма восторженно отстаивает древнюю русскую традицию. Естественно в распоряжении ученых в настоящее время существует значительно больший выбор источников информации. Это касается и пере­веденных на русский и другие европейские языки древнеиндийских источников, это же ка­сается и материалов по славянской мифологии.

Этот материал со славяно-ведическими параллелями лежал в действительности на са­мом видном месте, но стал вдруг виден, Миролюбову и некоторым другим ученым по сле­дующим причинам. Идеологические установки официальной дореволюционной России и атеистические установки советского государства не позволяли показать, что понятие "народные традиции" - это эвфемизм, скрывающий за собой остаточную религиозность. Но русские ученые в эмиграции и в постсоветской России смогли позволить себе посмотреть на народные традиции с иных позиций, свободных от идеологических шор. Ничто не помешало Миролюбову провести смелое, но совершенно естественное сопоставление "ведийской" и славянской мифологий, и обнаружить "почти тождество". Конечно, советская индология и советская славистика всегда оговаривали родственность славянской и ведической духовных культур, но фрагментарно, и в ракурсе невидимой, искусственно реконструируемой "НРАРЕЛИГИИ". Миролюбов незатейливо останавливается на том, что никакой реконструк­ции индоевропейской и праславянской религий делать и не надо. Буквально он говорит так: "Почему мы обращаемся именно к ведизму? Потому что это и есть древняя ПРАИНДОЕВ-РОПЕЙСКАЯ РЕЛИГИЯ. Её незачем искать, как это делают немецкие ученые путём вос­становления, она ЕСТЬ" (2, 18).

ЯЗЫЧЕСКИЙ И ПРАВОСЛАВНЫЙ ФОЛЬКЛОР ВОСТОЧНЫХ СЛАВЯН

"Старики"- пишет Миролюбов, - говоря о каких-либо планах на будущее, в эти дни до­бавляли: "Як Дид захочет!"... Ясно, что "Дид" - это Сварог, Дед Вселенной". Поразительным в воззрениях Миролюбова оказывается то, что смысл "реликтовой" идеологии вовсе не омертвел, смысл сохранился полностью, и утрачен он был лишь уже атеи­стическими сказителями "советской эпохи". "Дед и Баба" - это славянские Боже-Селяне из мест, где жил и записывал свои фольклористские наблюдения Миролюбив, пони­мали, что Дед - это Дед Вселенной, Сварог. Безусловно, что это табуированные, "конспиративные" имена. Но материал, собранный и исследованный Миролюбивым, пока­зывает, что "старики" помнили и сокровенные, "сакральные" имена и не просто помнили, но и ставили своим древним богам "страву" (жертвенные угощения). То есть, так называемое "устное народное творчество" ещё в начале настоящего века в своих архаических деревен­ских "жанрах" не просто содержало остатки древней религиозности, но даже и было древней религиозностью. Другой стороной этого открытия Миролюбова является его взгляд на "православный фольклор". Этому он посвящает целую монографию "Русский христианский фольклор. Православные легенды".

Ни для кого не секрет, что под многими православными обрядами и праздниками уче­ные обнаруживают "дохристианскую" обрядность. Обычно, ученые говорят о христианском "компромиссе" с русским язычеством. "Илья гаркуе, а Даждю дождюе" (1, 142). В этой ук­раинской поговорке сохраняется почти полностью Даждьбог, а громовержца Перуна заменяет Илья. Ученые рассматривали такое "язычество" православных обрядов как доказательство своих естественнонаучных трактовок происхождения религии. Духовенство могло смотреть на это, как на невежественный народный предрассудок. Но Миролюбов чувствует, понимает и интерпретирует естественно, оставаясь "на стороне народа". Например, он пишет: "Культ Николы Милостивца на Руси ничем другим объяснить нельзя, как тем, что он перекрыл собой другое верование, ещё более древнее, ещё более языческое. Будучи Сварогом, Колядой, Пе­руном, он в то же время, вероятно, ещё и Ладо, а может и Купала, Сивый и Коляда, он в то же время Савитри, Варуна-Сома, ибо ВЕЗЕТ Траву, Зеленую СИЛУ. Он - Хорос, ибо он же показывает два Полукола, и кроме всего, он - Индра, ибо защищает, хранит, как Вишну, и помогает, как Присный" (1, 396).

Наряду с тем, что Миролюбов обнаруживает в начале 20-го века (!) прямые и созна­тельные формы поклонения "стариков" древним "ведийским" Божествам, он не то, чтобы обнаруживает (об этом и до него было известно), но показывает, что православное простона­родье поклонялось святым, понимая их также, как своих древних славянских Богов. Таким образом, "низовое" православие было синкретичным и оставалось также в известной степе­ни "ведийским". По всей видимости, такое понимание православных святых и составляло известный "компромисс" первоначального распространения христианства на Руси. Миролю­бов представляет собой по преимуществу фольклориста, который увидел и дал принципиаль­но религиозное понимание обнаруженных им явлений. Но в своих рассуждениях по этому поводу он не стремится сохранить "научную" отстраненную объективность. Он, в общем для многих русских мыслителей качестве, философствует и богословствует, искренне подчерки­вая свою этническую мотивированность. И хотя Миролюбов не выстраивает каких-либо стройных и сколько-нибудь широких философских или богословских систем, тем не менее, он обладает достаточно целостным духовным мировоззрением, на основе которого и ведёт свой научный поиск.

Народное творчество восточных славян представляет собой огромную и специальную область исследования. В рамках общего курса можно коснуться лишь самых основных его явлений. Разнообразие форм народного творчества русских, украинцев, белорусов и высокое художественное совершенство многих его произведений таковы, что лишь немногие другие народы Советского Союза могут с ними в этом отношении поспорить.

Устное народное творчество (фольклор, народная словесность) русских, украинцев и белорусов обнаруживает сложное сочетание старых, традиционных и новых форм. Прежние фольклористы рассматривали устное народное творчество исключительно как памятник старины, полагая, что в новейшую эпоху, начиная с проникновения капитализма в деревню, оно обречено на упадок и исчезновение. Но советские фольклористы установили, что это неверно: народное творчество не иссякает и в наши дни, мало того, в советскую эпоху возрождаются и некоторые традиционные жанры фольклора, проникаясь новым содержанием, и развиваются совершенно новые. «Фольклор, - говорит один из видных советских фольклористов Ю. М. Соколов, - это отзвук прошлого, но в то же время и громкий голос настоящего» .

К числу традиционных жанров восточно-славянского фольклора принадлежат: обрядовые песни, лирические песни, народный театр, сказки, пословицы, поговорки и загадки, эпическая поэзия - былины и исторические песни, духовные стихи.

Обрядовые песни - быть может, древнейший вид народной поэзии. Они сопровождали различные обряды из цикла календарных, от рождественских до жнивных. Вместе с этими обрядами они возникли в отдаленную эпоху на почве стихийно-материалистического трудового отношения земледельца к природной среде, но окрашены были и магическими представлениями. Другие обрядовые песни были связаны с семейной обрядностью - это свадебные песни, похоронные причитания (причеты, заплачки); из последних особенно интересны северные. В настоящее время эта обрядовая поэзия, за немногими исключениями, отошла в прошлое.

Лирическая народная поэзия чрезвычайно разнообразна. В ней преобладают грустные мотивы, порожденные тяжелой долей трудового народа в прошлом. Выделяются любовные и семейно-бытовые песни, далее песни о рекрутчине и солдатчине, о крепостном праве, бурлацкие, ямщицкие, тюремные, шуточно-сатирические и иные. Помимо песен крестьянского происхождения, с XVIII в. стала зарождаться и фабричная поэзия рабочих, сохранявшая, впрочем, тесные связи с деревенской поэзией.

Народный театр был некогда довольно широко распространен. У восточных славян это по преимуществу кукольный театр,
известный в нескольких видах. У русских наиболее известен театр «Петрушки» (куклы, надеваемые и двигаемые на пальцах); главный персонаж спектаклей - Петрушка, смелый, находчивый, остроумный герой, вступающий в борьбу с купцом, полицейским, лекарем и всех одолевающий; в этом образе нашел выражение стихийный протест народа против социального гнета. У украинцев и белорусов был больше известен другой вид театра - «вертеп», где куклы двигались через прорезы в полу сцены; содержанием представлений были частью церковные сюжеты, частью бытовые сатирические сцены. Третий вид театра - «раёк» у русских: это разные картинки, которые показывались зрителям путем перематывания между двумя валиками, причем раёшник давал шуточнорифмованные пояснения.

Гораздо менее распространен был театр живых актеров. Известно всего несколько пьес этого народного театра, возникших около XVIII в.: это «Царь Максимилиан», «Лодка», «Голый барин» и др.

В старину на Руси были бродячие профессионалы-актеры - так называемые скоморохи. Но правительство и церковь преследовали их за сатирические выступления против власти имущих, и уже в XVIII в. скоморохи перевелись.

Сказочный эпос восточных славян чрезвычайно богат. Принято делить народные сказки на типы: сказки о животных, волшебные, сказки-легенды, бытовые, сказки-анекдоты, сказки-новеллы. Сказки с элементом чудесного являются вообще более древними. Но ошибочно мнение прежних исследователей, особенно сторонников мифологической школы, будто в основе всякой и прежде всего волшебной сказки лежит миф или религиозное представление. Советские фольклористы и этнографы пришли к выводу, что сказочное творчество народа с самого начала существовало самостоятельно от религиозно-мифологических представлений, хотя взаимное перекрещивание того и другого, конечно, было. Отмечается, что (П. Г. Богатырев), образы сказок у восточных славян - такие как баба-яга, кощей бессмертный, жар-птица - совершенно не встречаются в народных верованиях (т. е. народ не верит в их существование) и, наоборот, предметы народных поверий - леший, водяной, домовой и пр. - почти никогда не фигурируют в сказках. Сказки бытового содержания связаны с социальной тематикой, нередко имеют сатирическую окраску и почти не заключают в себе элементов фантастики: здесь встречаются сюжеты о попе и его работнике (поп всегда рисуется отрицательными чертами), о глупом барине и барыне, о солдате и др. В этих сказках народ запечатлел свою вражду к эксплуататорам и сочувствие к обездоленным.

Пословицы и поговорки чрезвычайно многочисленны. В них тоже выражается народная мудрость, народные представления о морали, критическое отношение к эксплуататорскому строю. Известно, как широко пользовались и пользуются народными пословицами классики литературы, как часто используют их в своих выступлениях политические деятели.

Один из наиболее специфических видов русского фольклора - героический эпос, так называемые былины. В отличие от других видов фольклора, распространение их ограничено: они сохранились почти исключительно на севере - в Карельской АССР, Архангельской, Вологодской областях, на Печоре, в некоторых местах Сибири. Но по происхождению своему былины связаны с древними центрами Руси - по преимуществу с Киевом, Новгородом, меньше с Москвой. Создавались они, по мнению большинства специалистов, между XII и XVII вв. Советские фольклористы установили, что и былины, подобно другим видам народной поэзии, не являются полузабытым обломком старины, а живут и сейчас полнокровной жизнью, изменяются, даже обогащаются новыми деталями. Впрочем, основное содержание былин - подвиги древних богатырей. Из них наиболее излюбленным является крестьянский герой Илья Муромец, рядом с ним стоят Добрыня Никитич, Алеша Попович, Вольга Святославич, Микула Селянинович и др. Это богатыри киевского цикла. Из новгородского цикла выделяются особенно Садко, Василий Буслаевич. Слово «былины» - не народное, его ввели фольклористы, из них первый И. И. Сахаров. Народ называет эти произведения чаще «старинами». Исполняются они особыми специалистами - «сказителями», талантливыми певцами, обладающими огромной памятью, ибо надо помнить подряд тысячи строк текста. Наиболее известные Сказители - семья Рябининых, семья Крюковых (умершая, в 1954 г. Марфа Крюкова - орденоносец и член Союза советских писателей). Исполняются былины нараспев, мотивы их нередко слышатся в произведениях русской классической музыки.

К былинам близки «исторические песни». Они посвящены историческим деятелям - Ивану Грозному, Степану Разину, Пугачеву и др, и ближе передают исторические события. По размерам они, как правило, короче.

У украинцев тоже есть исторические песни. Но у них получил большое значение особый жанр народной исторической поэзии - так называемые «думы». По содержанию большинство дум посвящено историческим событиям, борьбе украинского народа с татарами, турками, поляками; но есть и думы бытового содержания. Характерная особенность дум - наличие в них наряду с чисто народным творчеством также элементов книжного, интеллигентского сочинительства. Пелись думы обычно слепцами-лириками, кобзарями, бандуристами.

Духовные стихи - отживший вид народной поэзии. В средние века они отражали настроения недовольных слоев населения, примыкавших к разным «ересям»; но впоследствии этот «еретический» их дух пропал. Духовные стихи пелись разными странниками, слепцами-нищими, богомольцами, державшимися вблизи монастырей. Это был вид религиозной пропаганды, одурманивавшей сознание народа.

Но основная масса произведений традиционного восточнославянского фольклора представляет большую идейную ценность. К ним с интересом относился В. И. Ленин. Ознакомившись с записями русских фольклорных текстов, он сказал раз одному из собеседников: «Какой интересный материал… Я бегло просмотрел все эти книжки и вижу, что не хватает, очевидно, рук или желания все это обобщить, все это просмотреть под социально-политическим углом зрения. Ведь на этом материале можно было бы написать прекрасное исследование о чаяниях и ожиданиях народных. Смотрите…, в сказках Ончукова, которые я перелистал, - ведь здесь есть замечательные места. Вот на что нужно было бы обратить внимание наших историков литературы. Это подлинное народное творчество, такое нужное и важное для изучения народной психологии в наши дни»