Истоки славянской мифологии

Славянская мифология, совокупность мифологических представлений древних славян (праславян) времени их единства (до конца 1-го тысячелетия н. э.)

По мере расселения славян с праславянской территории (между Вислой и Днепром, прежде всего из области Карпат) по Центральной и Восточной Европе от Эльбы (Лабы) до Днепра и от Южных берегов Балтийского моря до севера Балканского полуострова происходило разделение славянской мифологии и обособление местных вариантов, долго сохранявших основные характеристики общеславянской мифологии.

Собственно славянские мифологические тексты не сохранились: религиозно-мифологическая целостность язычества была разрушена в период христианизации славян. Возможна лишь реконструкция основных элементов славянской мифологии на базе вторичных письменных, фольклорных и вещественных источников. Главный источник сведений по раннеславянской мифологии - средневековые хроники, анналы, написанные посторонними наблюдателями на немецком или латинском языках и славянскими авторами (мифология польских и чешских племен), поучения против язычества ("Слова") и летописи. Ценные сведения содержатся в сочинениях византийских писателей (начиная с Прокопия, 6 в.) и географических описаниях средневековых арабских и европейских авторов. Обширный материал по славянской мифологии дают позднейшие фольклорные и этнографические собрания, а так же языковые данные (отдельные мотивы, мифологические персонажи и предметы). Все эти данные относятся в основном к эпохам, следовавшим за праславянской, и содержат лишь отдельные фрагменты общеславянской мифологии. Хронологически совпадают с праславянским периодом данные археологии по ритуалам, святилищам (храмы балтийских славян в Арконе, Перыне под Новгородом и др.), отдельные изображения (Збручский идол и д.р.).

Особого рода источник для реконструкции славянских мифов - сравнительно-историческое сопоставление с другими индоевропейскими мифологическими системами, в первую очередь с мифологией балтийских племен, отличающихся особой архаичностью. Это сопоставление позволяет выявить индоевропейские истоки славянской мифологии и целого ряда ее персонажей с их именами и атрибутами, в том числе основного мифа славянской мифологии о поединке бога грозы с его демоническим противником. Индоевропейские параллели позволяют отделить архаические элементы от позднейших инноваций, влияний иранской, германской и других евразийских мифологий, позднее - христианства, заметно изменивших славянскую мифологию.

Уровни славянской мифологии

По функциям мифологических персонажей, по характеру их связей с коллективом, по степени индивидуализированного воплощения, по особенностям их временных характеристик и по степени их актуальности для человека внутри славянской мифологии можно выделить несколько уровней.

Высший уровень характеризуется наиболее обобщенным типом функций богов (ритуально-юридическая, военная, хозяйственно-природная), их связью с официальным культом (вплоть до раннегосударственных пантеонов). К высшему уровню славянской мифологии относились два праславянских божества, чьи имена достоверно реконструируются как Perunъ (Перун) и Velesъ (Велес), а так же увязываемый с ними женский персонаж, праславянское имя которого остается неясным. Эти божества воплощают военную и хозяйственно-природную функции. Они связаны между собой как участники грозового мифа: бог грозы Перун, обитающий на небе, на вершине гор, преследует своего змеевидного врага, живущего внизу, на земле. Причина распри - похищение Велесом скота, людей, а в некоторых вариантах - жены громовержца. Преследуемый Велес прячется последовательно под деревом, камнем, обращается в человека, коня, корову. Во время поединка с Велесом Перун расщепляет дерево, раскалывает камень, мечет стрелы. Победа завершается дождем, приносящим плодородие. Не исключено, что некоторые из этих мотивов повторяются в связи с другими божествами, выступающими в других, более поздних пантеонах и под другими именами (например, Свантовит). Знания о полном составе праславянских богов высшего уровня весьма ограниченны, хотя есть основания полагать, что они составляли уже пантеон. Кроме названных богов в него могли входить те божества, чьи имена известны хотя бы в двух разных славянских традициях. Таковы древнерусский Сварог (применительно к огню - Сварожич, т.е. сын Сварога), Zuarasiz у балтийских славян. Другой пример - древнерусский Даждьбог и южнославянский Дабог. Несколько сложнее дело с названиями типа древнерусских Ярила и Яровит у балтийских славян, так в основе этих имен - старые эпитеты соответствующих божеств. Подобные эпитообразные наименования, по-видимому, соотносились также с богами праславянского пантеона (например, Мать сыра земля и другие женские божества).

К более низкому уровню могли относиться божества, связанные с хозяйственными циклами и сезонными обрядами, а также боги, воплощавшие целостность замкнутых небольших коллективов: Род, Чур у восточных славян и т.п. Возможно, что к этому уровню относилось и большинство женских божеств, обнаруживающих близкие связи с коллективом, иногда менее уподобленных человеку, чем боги высшего уровня.

Элементы следующего уровня характеризуются наибольшей абстрагированностью функций, что позволяет иногда рассматривать их как персонификацию членов основных противопоставлений; например, Доля, Лихо, Правда, Кривда, Смерть, или соответствующих специализированных функций, например Суд.

С обозначением доли, удачи, счастья, вероятно, было связано и общеславянское Бог: можно сравнить богатый (имеющий бога, долю) - убогий (не имеющий бога, долю), в украинском языке - небог, небога - несчастный, нищий. Слово "Бог" входило в имена различных божеств - Даждьбог, Чернобог и другие. Славянские данные и свидетельства других наиболее архаичных индоевропейских мифологий позволяют видеть в этих наименованиях отражение древнего слоя мифологических представлений праславян. Многие из этих персонажей выступают в сказочных повествованиях в соответствии со временем бытования сказки и даже конкретными жизненными ситуациями (например, Горе-Злосчастье).

С началом мифологизации исторической традиции связываются герои мифологического эпоса. Они известны лишь по данным отдельных славянских традиций: таковы генеалогические герои, например Кий , Щек, Хорив у восточных славян. Тем не менее, и для праславянской мифологии правдоподобна реконструкция уровня генеалогических героев. Более древни истоки в персонажах, выступающих как противники этих героев, например, в чудовищах змееобразной природы, поздними вариантами которых можно считать Соловья-Разбойника, Рарога-Рарашека. Возможен праславянский характер мифологического сюжета о князе-оборотне, от рождения наделенным знаком волшебной власти (сербский эпос о Вуке Огненном Змее и восточнославянский эпос о Всеславе).

Сказочные персонажи - по-видимому, участники ритуала в их мифологизированном обличье и предводители тех классов существ, которые сами принадлежат к низшему уровню: таковы баба-яга, кощей, чудо-юдо, лесной царь, водяной царь, морской царь.

К низшей мифологии относятся разные классы неиндивидуализированной (часто и не человекообразной) нечести, духов, животных, связанных со всем мифологическим пространством от дома до леса, болота и т.п.: домовые, лешие, водяные, русалки, вилы, лихорадки, мары, моры, кикиморы, судачки у западных славян; из животных - медведь, волк.

Человек в его мифологизированной ипостаси соотносится со всеми предыдущими уровнями славянской мифологии, особенно в ритуалах: Полазник, Праславянское понятие души, духа выделяет человека среди других существ и имеет глубокие индоевропейские корни.

Роль древа мирового в славянской мифологии.

Универсальным образом, синтезирующим все описанные выше отношения, является - древо мировое. В этой функции в славянских фольклорных текстах обычно выступают Вырий, райское дерево, береза, явор, дуб, сосна, рябина, яблоня. К трем основным частям мирового дерева приурочены разные животные: к ветвям и вершине - птицы (сокол, соловей, птицы мифологического характера, например Див) , а также солнце и луна; к стволу - пчелы, к корням - такие животные, как змеи и бобры. Все дерево в целом может сопоставляться с человеком, особенно с женщиной: часто изображалось дерево либо женщина между двумя всадниками, птицами на русских вышивках. С помощью мирового дерева моделируется тройная вертикальная структура мира - три царства: небо земля и преисподняя, четверичная горизонтальная структура (север, запад, юг, восток), жизнь и смерть (зеленое, цветущее дерево и сухое дерево в календарных обрядах).

Система противопоставлений в славянской мифологии

Мир описывался системой основных двоичных противопоставлений, определяющих пространственные, временные, социальные характеристики. Дуалистический принцип противопоставления благоприятного - неблагоприятного для коллектива реализовывался иногда в мифологических персонажах, найденных положительными или отрицательными функциями, или в олицетворенных членах оппозиции. Таковы: счастье (доля) - несчастье (недоля). Праславянское обозначение положительного члена этой оппозиции имело смысл "хорошая часть (доля)". Ритуал гадания - выбора между долей и недолей у балтийских славян связан с противопоставлением Белбога и Чернобога - в славянском фольклоре очень часто встречается персонификация доброй доли и злой доли, лиха, горя, злосчастия, встречи и не встречи.

Жизнь - смерть . В славянской мифологии божество дарует жизнь, плодородие, долголетие - такова была жива у восточных славян и Род у восточных славян. Но божество может приносить и смерть: мотивы убийства связаны в славянской мифологии с Чернобогом, Перуном, поражающим демонического противника. Воплощениями болезни и смерти были Новь, Марена, собственно Смерть как фольклорный персонаж и класс низших мифологических существ: мара, замора, кикимора. Символы жизни и смерти в славянской мифологии - живая вода и мертвая вода, древо жизни и спрятанное около него яйцо с кощеевой смертью, море или болото, куда ссылается смерть или болезни.

Мифологическая система

Позднепраславянская мифологическая система эпохи раннегосударственных образований наиболее полно представлена восточнославянской мифологией и мифологией балтийских славян.

Восточнославянская мифологическая система

Ранние сведения о восточнославянской мифологии восходят к летописным источникам. Согласно "Повести временных лет", князь Владимир Святославович совершил попытку создать в 980 году общегосударственный пантеон в Киеве, на холме вне княжеского теремного двора были поставлены идолы богов Перуна, Хорса, Даждьбога, Стрибога, Симаргла и Мокоши. Главными божествами пантеона были громовержец Перун и "скотий бог" Велес, противостоявшие друг другу топографически (идол Перуна на холме, идол Велеса -- внизу, возможно, на киевском Подоле), вероятно, по социальной функции (Перун -- бог княжеской дружины, Велес -- всей остальной Руси). Единственный женский персонаж киевского пантеона -- Мокошь -- связан с характерными женскими занятиями (особенно с прядением). Другие боги этого пантеона известны меньше, но все они имеют отношение к наиболее общим природным функциям: Стрибог, видимо, был связан с ветрами, Даждьбог и Хорс -- с солнцем, Сварог -- с огнем. Менее ясен последний бог пантеона Симаргл: некоторые исследователи считают этот персонаж заимствованным из иранской мифологии, другие трактуют его как персонаж, объединяющий все семь богов пантеона. Связи между богами внутри пантеона и их иерархия выявляются при анализе закономерности перечисления богов в летописных списках: обнаруживаются связи Перуна с Велесом, Стрибога с Даждьбогом и Сварогом, периферийное место Симаргла или Мокоши. Принятие Владимиром христианства в 988 повлекло за собой уничтожение идолов и запрет язычества на Руси и его обрядов. Тем не менее, языческие пережитки сохранились. Помимо богов, входивших в пантеон, известны и другие мифологические персонажи, о которых обычно сообщают более поздние источники. Одни из них тесно связаны с семейно-родовым культом (Род) или с сезонными обрядами (Ярила, Купала, Кострома), другие известны из менее надежных источников (Троян, Переплут), третьи вообще являются созданиями так называемой "кабинетной мифологии".

Национальная Академия наук Российская Академия наук Украины Институт Славяноведения РАН Институт языковедения НАНУ Институт русского языка РАН Институт украинского языка НАНУ ИНИОН РАН Киевский славистический Государственная Академия университет славянской культуры Алупкинский государственный Государственный инстиут дворцово-парковый им. Е. Р. Дашковой музей-заповедник Фонд академика О. Н. Трубачева «Славянский мир» От поколения к поколению – в изучении Причерноморья и Крыма. Международная конференция СЕВЕРНОЕ ПРИЧЕРНОМОРЬЕ: К ИСТОКАМ СЛАВЯНСКОЙ КУЛЬТУРЫ. V Чтения памяти академика О. Н. Трубачева. МАТЕРИАЛЫ Алупка 25–30 сентября 2008 г. Киев – Москва 2008

Література Грінченко Б. Д. Словарь української мови: У 4 т. – К., 1907-1909 (перевид. фотоспособом. – К., 1958). ЕСУМ – Етимологічний словник української мови: В 7-ми т. // За ред. О.С. Мельничука. – К.: Наук. думка, 1982–2007. – Т. 1-5. Куркина Л. В. Диалектная структура праславянского языка по данным южнославянской лексики. – Любляна, 1992. Матеріали до словника буковинських говірок. – Чернівці: ЧДУ, 1971. – 60 с. Онишкевич М. Й. Словник бойківських говірок: У 2 ч. – К.: Наук. думка, 1984. Тимченко Є.К. Матеріали до словника писемної та книжної української мови XV – XVIII ст.: У 2-х кн. / НАН України, Українська Вільна Академія наук у США; Підгот. В.В.Німчук, Г.І.Лиса. – К.; Нью- Йорк, 2002–2003. Трубачев О.Н. (1963). О праславянских лексических диалектизмах сербо-лужицких языков // Сербо-лужицкий лингвистический сборник. – М.: АН СССР. – С. 154-172. Трубачев О.Н. (1987). Регионализмы русской лексики на фоне учения о праславянском лексическом диалектизме // Pусская региональная лексика XI – XVII вв. – М.: Наука. – С.17-28. ЭССЯ – Этимологический словарь славянских языков: Праславянский лексический фонд / Под. ред. О. Н. Трубачева. – Вып. І – ХХХІ. – М.: Наука, 1974 – 2007. Хронология, периодизация и происхождение некоторых элементов славянской мифологической системы Н. А. Николаева Москва Славянская мифологическая система может быть реконструирована на основании устных (все жанры славянского фольклора), письменных («Поучения против язычества», апокрифы, записи ХIХ – ХХ вв.) и лингвистических источников1. Мифологическая система славян содержит разновременные элементы, что позволяет поставить проблему их хронологизации и периодизации. На современном этапе славянская система мифологии не представляется таковой, но остается скорее амфорной структурой с детальной и глубокой проработкой каждого элемента этой структуры 2. 125 Отсутствие системообразующих признаков, а точнее методологии, позволяющей отобрать эти признаки, не позволяет исследователям представить ее как систему. Развитие сравнительно-исторического индоевропейского языкознания, перевод письменных источников по ведийской, древнегерманской мифологии повлияло на оформление уже в 19 веке сравнительно-исторического подхода в исследовании славянской мифологии3. Сравнительно-историческая мифология стала отдельным направлением. Особое место в разработке этого направления науки занимают работы Ж. Дюмезиля 4 по исследованию Нартского эпоса. Достижения в области сравнительно-исторической лингвистики открыли новые горизонты, позволяющие датировать отдельные сюжеты индоевропейских мифологических систем, в том числе и славянской. Так, разработки в области ностратических языков создали методологическую базу для сравнения индоевропейских мифологических систем с неиндоевропейскими мифологическими системами (шумерской, семитской, древнеегипетской). Обоснование Н. Д. Андреевым5 существования бореального языка и раннепраиндо- европейского языка, поддержанное академиком О. Н. Трубачевым, позволило применить сравнительно-исторический подход к изучению индоевропейской, финно-угорской, тюрко-алтайской мифологии. В своей работе мы опираемся на концепцию 3 прародин индо- европейцев В. А. Сафронова, 6 одобренную академиком О. Н. Труба- чевым, и доказательства присутствия индоариев в Северном Причерноморье7 от Трансильвании до Прикубанья. На основании сказанного имеет силу тезис, что славянская мифология – это не только часть духовной культуры славянских народов I – II тыс., праславян (13 в. до н.э. – 6 в.н.э.) но и фрагментарно сохраняет наследие древнеевропейцев (ок. 3500 – 2000 гг. до н.э.), а также наследие позднеиндоевропейской эпохи (ок. 4500 – 3000 гг. до н.э.), раннепраиндоевропейской эпохи (VIII – VI тыс. до н.э.), евразийской эпохи (XII – IX тыс. до н.э.) и эпохи расселения Homo sapiens по планете (35 тыс. лет тому назад). 8 Славянская мифологическая система, таким образом, отражает все этапы исторического развития человечества и части его от Homo sapiens до выделения праславян из древнеевропейского сообщества (13 в. до н.э.) и демонстрирует ареальные контакты с индоиранцами, индоариями и праиранцами в III тыс. до н.э., что позволяет считать ее источником по реконструкции древнейшей истории как славян, так и других индоевропейских народов. Особого внимания и объяснения заслуживает факт существования 126 древнеевропеизмов в осетинском языке,9 имеющих продолжение в том числе и в славянских языках, а также факт славяно-осетинских схождений во многих фольклорных мотивах нартского эпоса и славяно-русском фольклоре. Показательно, что нартский эпос, как и русские народные сказки стали записываться практически одновременно во второй половине XIX в., до этого существуя в устной сфере, а это исключает прямые заимствования из славянского в осетинский и наоборот. Следует исключить и заимствование через посредника – скифов, поскольку аланы, от которых происходят осетины, происходят не от скифов, а пришли на Кавказ из Восточного Туркестана, будучи изначально массагетами. Таким образом, для славяно-иранских и славяно-индоарийских контактов остается III тыс. до н.э., поскольку другой исторической ситуации, когда пра - славяне, иранцы и индоарии могли вступать в контакт, попрос ту не существует. Тем не менее, степень схождения фольклорных сюжетов осетинского эпоса и славянской мифологии, сохраненной в русских народных сказках, такова, что оставляет место для этих мотивов, на которой сформировался в течение веков нартский эпос. Вместе с тем сложность и уникальность некоторых сюжетов славянской мифологии и нартского эпоса говорит о непосредственном вхождении системы мифологических представлений славян в нартский эпос. Каким образом это могло осуществиться, позволяют судить данные археологии10 (Николаева, 2006). Таким образом, славянская мифологическая система находилась в изменении в зависимости от окружения и степени ареальных контактов. Причем в отношении религии и мифологии славян действует правило, которое свойственно и не-индоевропейским религиозно-мифологическим системам: мифологическая концепция, «однажды оказавшаяся пригодной, фактически никогда не отбрасывалась». Даже в средневековой структуре мира древнейшее место отводилось «дубу железному, который есть первопосажден»11 Хронология основных сюжетов славянской мифологии выглядит следующим образом: 1. Древнейшим мифом является миф о Мировом древе, причем среди других деревьев с функциями Мирового древа у славян и у осетин выступает яблоня. Возраст мифа – 35 тыс. лет. (этот миф есть у всех народов мира и у австралийских аборигенов, причем Австралия стала материком 40 тыс. лет назад, и ее обитатели не контактировали с другими народами) 12 2. Следующий уровень (XII – IX тыс. до н.э.) славянской мифологической системы связан с мифами о Деве Творения, 127 принявшей облик водоплавающей птицы, которая снесла Мировое яйцо; с мифами о двух Птицах, создающих мир, причем она творит Добро, а другая Зло (дуализм, вошедший в религии народов Востока, в зороастрим и иудаизм); с мифами, где лук и стрелы представлены как система мира, причем с ними связаны представления об изобилии, плодовитости и судьбе; с мифами о Волчьем боге, который в славянском пантеоне известен как Велес. Обоснование даты: все эти мифы есть в мифологии индоевропейских народов, финно-угров, уральских и тюрко-алтайских народов. 13 3. Третий хронологический уровень (VIII – VI тыс. до н. э.) представлен мифом о Великой богине (в славянском пантеоне Макошь или Лада). География мифа показывает, что он зародился на Ближнем Востоке, в среде ранних индоевропейцев, причем Великая богиня перенимает функции и Девы творения и Волчьего бога. Она – творец всего живого и обеспечивает плодовитость, плодородие и изобилие. Обоснование даты: этот миф есть у индоевропейских народов и народов, языки которых относятся к ностратическим на Востоке. 4. Четвертый уровень образован кузнечными мифами (IV тыс. до н. э.). В славянской мифологии – это мифы о божественном кузнеце- демиурге Ковале. (например, легенда о пахоте на чудовищном змее). Кузнец также отождествляется со Сварогом, а позже это образ Кузьмы-Демьяна14. Обоснование: в Европе медь появляется в конце V тыс. до н. э. , а масштабная кузнечная обработка разворачивается с середины IV тыс. до н.э. в Потисье, на Балканах, во Фракии. 5. Пятый уровень: мифы, отражающие ареальные контакты праславян / древнеевропейцев с праиранцами и индоариями. С ним связаны известные параллели Сварога и др.-инд. Варги, названия богов славянского пантеона иранского происхождения (Хорс, Стрибог, Семаргл). Однако более впечатляют многочисленные параллели между славянскими мифологемами и сюжетами нартского эпоса. В первую очередь, это полное воспроизведение сюжета о яблоне, растущей в саду, на которой появляется только одно молодильное яблоко, похищаемое птицей с золотым оперением как в нартском эпосе, так и сказке о Жар-птице, Иван-царевиче и Сером Волке. В славянской и осетинской мифологии яблоня также связана со свадебными и с похоронными обрядами15 и может интерпретироваться как Мировое древо. Другой мотив русской народной сказки о Василисе Премудрой, дочери Морского царя, оперение которой похищает Иван-Царевич, чтобы заручиться ее поддержкой, также находит свою аналогию в нартскогм эпосе, являясь продолжением сюжета о яблоне: нарт Ахсар, 128 преследуя птицу, похищающую яблоки в саду у Нартов доходит до моря – царства Донбеттыра, Морского царя, и, отдав золотое перо, спасает его дочь Дзерассу, которая стала родоначальницей Великих Нартов – Урызмага, Хамыца и Сатаны. Следует указать на еще один мотив, показывающий совпадение славянской и осетинской мифологии. Наказ умирающей Дзерассы сторожить ее гробницу три дня не выполняется, в результате чего рождаются Сатана, Волшебный Конь и Волшебный пес. В русской народной сказке этот сюжет усечен: наградой третьему сыну за охрану могилы отца стал Волшебный Конь, Сивка-бурка. На этом коне молодец добывает себе царевну, которая живет в очень высокой башне. Этот мотив продолжается в нартском эпосе в сюжете о женитьбе Сослана на Дочери Солнца, которая находится в летающей небесной башне. Пятый сюжет связан с инцестом между Урызмагом и Сатаной, сводными братом и сестрой. В славянской мифологии это представлено инцестом «Ивана да Марьи», связанном с праздником Ивана Купалы. Это сюжет, правда, не уникален. Шестой сюжет связан с женитьбой Хамыца на маленькой женщине из рода карликов или дочери Донбеттыра. Она скрывается либо в черепашьем панцире, либо в лягушачьей коже. Условием их союза является сохранение ее лягушачьей кожи (или черепашьего панциря). Нарушение этого условия приводит к исчезновению жены Хамыца. В русской народной сказке также воспроизводится этот сюжет: царевна днем живет в облике лягушки, а ночью превращается в женщину. Уничтожение завистниками ее лягушачьей кожи приводит к дальнейшим злоключениям царевича и царевны. Седьмой сюжет связан с волшебным войском, которое выходит из Черной горы или из моря (разные варианты) на помощь Нартам Ахсартагката. В русских народных сказках, послуживших сюжетом для знаменитых сказок А.С. Пушкина, волшебное войско выходит «из вод морских» и с ними «дядька их морской». Наконец, ключевой сюжет Нартского эпоса о колесе Балсага, убивающего Великого нарта Сослана: это колесо послано оскорбленной Сосланом Дочерью Солнца, чтобы убить его. Кто такой Балсаг – не помнят и сказители, но очевидно, это божество, связанное с небом, как славянский Дий или Сварог. Солнце в сла- вянской мифологии было и женского и мужского рода 16 (Даждьбог), поэтому женская ипостась Солнца в славянской мифологии может ассоциироваться с Дочерью Солнца осетинской мифологии. 17 129 Многочисленные славяно-осетинские мифологические схождения могут быть объяснены смещением древнеевропейского массива с терри- тории Польши, Западной Украины на Северный Кавказ в 22-18 вв. до н.э. В составе древнеевропейцев были и будущие праславяне, которые частью остались на древнеевропейской территории в Европе и развивали и в лингвистическом и мифологическом аспекте те понятия, которые понесли с собой мигранты на Северный Кавказ. Эта древнеевро- пейская/славянская основа стала ядром будущего нартского эпоса, который на протяжении тысячелетий обрастал новыми включениями, в том числе иранскими. Примечания 1. Этимологический словарь славянских языков под редакцией академика О. Н. Трубачева. М., 1983. 2. Славянская мифология. Энциклопедический словарь. М., 2002. 3. А. Афанасьев. Поэтические воззрения славян на природу. Репринтное издание. М., 1994. 4. Ж. Дюмезиль. Осетинский эпос и мифология. М., 1976. Он же. Скифы и нарты. М., 1990. 5. Н. Д. Андреев. Раннепраиндоевропейский язык. М., 1996. 6. В. А. Сафронов. Индоевропейские прародины. Горький, 1989. См отзыв О.Н.Трубачева в конце монографии. 7. О. Н. Трубачев. Indoaricaв Северном Причерноморье. М., 1999. Словарь составлен в соавторстве с А. К. Шапошниковым. С.220-289. 8. В. А. Сафронов. Индоевропейские прародины. Горький, 1989. Н. А. Николаева, В. А. Сафронов. Истоки славянской и евразийской мифологии. М., 1999. В. А. Сафронов, Н. А. Николаева. История Древнего Востока в Ветхом Завете. М., 2003. 9. В. И. Абаев Скифо-европейские изоглоссы. М., 1965. 10. Н. А. Николаева. Древнеевропейцы на Северном Кавказе. // Вестник Московского государственного областного университета. Серия «История и политические науки», №1. М., Издательство МГОУ.С.3-11 11. Н. А. Николаева, В.А.Сафронов. Истоки славянской и евразийской мифологии. М., 1999, с.16 12. Там же. 13. Там же. 14. В. А. Петрухин. Кузнец. // Славянская мифология. М., 2002. С. 268. 15. Славянская мифология. статья ЯБЛОНЯ, а также Нарты. Осетинский героический эпос. т. 2 , М., 1989. «Похороны близнецов Ахсара и Ахсартага» 130

3. Славянская мифология, её особенности.

1. Сущность славянской мифологии

Славянская мифология ― совокупность мифологических представлений древних славян (праславян) времени их единства (до конца первого тысячелетия н. э.). Славянская мифология и религия формировались на протяжении долгого периода в процессе выделения древних славян из индоевропейской общности народов во II-I тысячелетии до нашей эры и во взаимодействии с мифологией и религией соседних народов. Собственно славянские мифологические тексты не сохранились: религиозно-мифологическая целостность «язычества» была разрушена в период христианизации славян. Возможна лишь реконструкция основных элементов славянской мифологии на базе вторичных письменных, фольклорных и вещественных источников.

Собственно славянские мифологические тексты не сохранились: религиозно-мифологическая целостность «язычества» была разрушена в период христианизации славян. Возможна лишь реконструкция основных элементов славянской мифологии на базе вторичных письменных, фольклорных и вещественных источников. До принятия христианства практически вся восточнославянская мифология находилась в рамках явления, называемого «древнерусским язычеством, поэтому почерпнуть сведения о ней мы можем из древнерусских письменных источников» . Следует, однако, отметить, что, во-первых, религия правящей верхушки и простого народа всегда значительно различаются, и, во-вторых, в источниках рассматриваются, как правило, персонажи верхнего уровня, языческие божества, а персонажи низшей мифологии обычно остаются в стороне.

Ученые реконструируют славянскую мифологию по различным источникам. Во-первых, это письменные источники. Тексты византийских авторов VI-X веков: Прокопий Кесарийский, Феофилакт Симокатта, Константин Багрянородный, Лев Диакон и др. Западноевропейские авторы IX-XIII веков: Баварский Географ, Титмар Мерзебургский, Гельмольд. Особое место занимает «Слово о полку Игореве», в котором отразился значительный пласт языческих мифов, упоминаемых наследником и носителем языческой культуры - анонимным песнотворцем. Все эти тексты не содержат каких-либо целостных изложений мифологии или отдельных мифов.

Во-вторых, письменные источники XV-XVII веков и фольклорные источники XVIII-XX веков, которые менее приближены к язычеству, но содержат в себе ряд сведений более ранних, не дошедших до нас, источников, а также развернутые записи легенд, сказок, былин, заговоров, быличек и бывальщин, пословиц и поговорок, по которым возможно реконструировать древние мифы. Среди фольклорных сюжетов к язычеству обычно относят былины о Святогоре, Потыке, Вольге (Волхе), Микуле; сказки о Кащее Бессмертном, Змее Горыныче, Бабе Яге, Алёнушке и Иванушке.

Более достоверны, но менее информативны археологические источники: сведения раскопок культовых мест, находки идолов, ритуальных предметов, украшений, языческих символов, надписей с упоминанием о языческих богах или язычниках, остатки жертвоприношений и ритуальных действ. Не менее важными оказываются сведения языкознания, сравнительного религиоведения и изучения мифологических сюжетов у других народов.

Славянская мифология и религия формировались на протяжении долгого периода в процессе выделения древних славян из индоевропейской общности народов во II-I тысячелетии до нашей эры и во взаимодействии с мифологией и религией соседних народов. Поэтому, естественно, в славянской мифологии имеется значительный индоевропейский пласт. Например, это образы бога грозы и боевой дружины (Перун), бога потустороннего мира (Велес), элементы образов близнечного божества (Ярило и Ярилиха) и божества Неба-Отца (Стрибог). Также индоевропейскими по сути являются такие образы, как Мать-Сыра-Земля (Мокошь), солнечное божество (Дажьбог), и некоторые другие. В I тысячелетии до н. э. и в первой половине I тысячелетия на религию славян оказали значительное влияние кельты и степное ираноязычное население (скифы, сарматы и аланы). Некоторые исследователи предполагают кельто-славянские параллели между божествами Дагда и Дажьбог, а также Маха и Макошь. Восточные славяне имели в своём пантеоне божеств предположительно иранского происхождения - Хорс, Семаргл и др.

Очень близки были верования славян и балтов. Это касается имён таких божеств, как Перун (Перкунас) и, возможно, Велес (Вельняс). Имеется схожесть между мифологиями славян и фракийцев. Немало общего также с германо-скандинавской мифологией: мотив мирового древа, культ драконов и прочее. В этот же период, при разделении праславянской общности, стали формироваться племенные верования славян, имевшие значительные региональные отличия. В частности, мифология западных славян значительно отличалась от всех прочих.

2. Вселенная древних славян

Много данных о Вселенной древних славян может дать так называемый «Збручский идол», который из-за этого порой называют даже «энциклопедией славянского язычества». Данное четырёхгранное каменное изваяние ориентировано по сторонам света. Каждая его сторона разделена на три уровня - судя по всему, небесный, земной и подземный. На небесном уровне «изображены божества, на земном - люди (двое мужчин и две женщины, как и божества), а в подземном - некое хтоническое существо, держащее на себе землю» .

Универсальным образом, синтезирующим все описанные выше отношения, является у славян (и у многих других народов) древо мировое. В этой функции в славянских фольклорных текстах обычно выступают Вырий, райское дерево, берёза, явор, дуб, сосна, рябина, яблоня. К трём основным частям мирового дерева приурочены разные животные: к ветвям и вершине ― птицы (сокол, соловей, птицы мифологического характера, Див и т. п.), а также солнце и луна; к стволу ― пчёлы, к корням ― хтонические животные (змеи, бобры и т. п.). С помощью мирового дерева моделируется тройная вертикальная структура мира ― три царства: небо, земля и преисподняя, четверичная горизонтальная структура (север, запад, юг, восток, ср. соответствующие четыре ветра), жизнь и смерть (зелёное, цветущее дерево и сухое дерево, дерево в календарных обрядах) и т. п.

Отрывочные сведения о мироощущении древних славян можно получить из древнерусской литературы. В частности, в «Поучении Владимира Мономаха» говорится об ирее - далёкой южной стране, в которую улетают на зиму птицы. При помощи этнографических материалов мы можем узнать, что ирей в народной памяти отождествился позже с раем. Также там говорится: «На море-Океане, на острове Буяне стоит дуб Карколист, на том дубе сидит сокол, под тем дубом змея…» Таким образом, славяне представляли себе Вселенную: в центре Мирового Океана располагается остров (Буян), на котором, в Центре Мира, лежит камень (Алатырь) или растёт Мировое Древо (как правило, дуб). На этом дереве, как видно из заговора, сидит птица, а под деревом находится змея. Такая картина весьма схожа с германо-скандинавской и с представленной в «Слове о полку Игореве».

Самые ранние сведения о божествах древнерусского язычества нам могут дать материалы договоров Руси с византийцами, заключённых после походов в 945 и 971 годах. Заключение этих договоров описано в древнерусских летописях, и там нам интересны прежде всего клятвы, которые давали русичи. Совместное упоминание Перуна и Волоса в этой клятве дало почву для многочисленных спекуляций - некоторые Перуна сопоставляют с оружием и войной, а Волоса - с золотом и торговлей, кто-то связывает Перуна с правящей верхушкой (или варягами-русью), а Волоса - с простым народом (славянами и даже финнами), другие вообще противопоставляют Волоса Перуну. В остальном же данные этой клятвы не дают ничего нового, за исключением пассажа о золоте, который уже был рассмотрен выше, в разделе «Вселенная древних славян».

3. Культы божеств

3.1. Иерархия персонажей славянской мифологии

По функциям мифологических персонажей, по характеру их связей с коллективом, по степени индивидуализированного воплощения, по особенностям их временных характеристик и по степени их актуальности для человека внутри славянской мифологии можно выделить несколько уровней.

Высший уровень характеризуется «наиболее обобщённым типом функций богов (ритуально-юридическая, военная, хозяйственно-природная), их связью с официальным культом (вплоть до раннегосударственных пантеонов)» . К высшему уровню Славянской мифологии относились два праславянских божества, чьи имена достоверно реконструируются как *Реrunъ (Перун) и *Velesъ (Велес), а также увязываемый с ними женский персонаж, праславянское имя которого остаётся неясным. Эти божества воплощают военную и хозяйственно-природную функции. Они связаны между собой как участники грозового мифа: бог грозы Перун, обитающий на небе, на вершине горы, преследует своего змеевидного врага, живущего внизу, на земле. Причина их распри ― похищение Велесом скота, людей, а в некоторых вариантах ― жены громовержца. Преследуемый Велес прячется последовательно под деревом, камнем, обращается в человека, коня, корову.

Знания о полном составе праславянских богов высшего уровня весьма ограниченны, хотя есть основания полагать, что они составляли уже пантеон. Кроме названных богов в него могли входить те божества, чьи имена известны хотя бы в двух разных славянских традициях. Таковы древнерусский Сварог (применительно к огню ― Сварожич, т. е. сын Сварога). Другой пример ― древнерусский Дажьбог.

К более низкому уровню могли относиться божества, связанные с хозяйственными циклами и сезонными обрядами, а также боги, воплощавшие целостность замкнутых небольших коллективов: Род, Чур у восточных славян и т. п. Возможно, что к этому уровню относилось и большинство женских божеств, обнаруживающих близкие связи с коллективом (Мокошь и др.), иногда менее антропоморфных, чем боги высшего уровня.

Элементы следующего уровня характеризуются наибольшей абстрагированностью функций, что позволяет иногда рассматривать их как персонификацию членов основных противопоставлений; например, Доля, Лихо, Правда, Кривда, Смерть, или соответствующих специализированных функций, например Суд. С обозначением доли, удачи, счастья, вероятно, было связано и общеславянское бог. Слово «бог» входило в имена различных божеств ― Дажьбог, Чернобог и др. Многие из этих персонажей выступают в сказочных повествованиях в соответствии со временем бытования сказки и даже с конкретными жизненными ситуациями (например, Горе-Злосчастье).

С началом мифологизированной исторической традиции связываются герои мифологического эпоса. Они известны лишь по данным отдельных славянских традиций: таковы генеалогические герои Кий, Щек, Хорив у восточных славян. Более древние истоки угадываются в персонажах, выступающих как противники этих героев, например в чудовищах змееобразной природы, поздними вариантами которых можно считать Соловья-Разбойника, Рарога-Рарашека. Сказочные персонажи ― по-видимому, «участники ритуала в их мифологизированном обличье и предводители тех классов существ, которые сами принадлежат к низшему уровню: таковы баба-яга, кощей, чудо-юдо, лесной царь, водяной царь, морской царь» .

К низшей мифологии относятся разные классы неиндивидуализированной (часто и неантропоморфной) нечисти, духов, животных, связанных со всем мифологическим пространством от дома до леса, болота и т. п.: домовые, лешие, водяные, русалки, вилы, лихорадки, мары, моры, кикиморы, судички у западных славян; из животных ― медведь, волк.

Дуалистический принцип противопоставления благоприятного ― неблагоприятного для коллектива реализовался иногда в мифологических персонажах, наделённых положительными или отрицательными функциями, или в персонифицированных членах оппозиций. Таковы: счастье (доля) ― несчастье (недоля). Существенно различие мужских и женских мифологических персонажей по функциям, значимости и количеству: малочисленность женских персонажей в пантеоне, соотношения типа Див ― дивы, Род ― рожаницы, Суд ― суденицы. Особенно значительна роль женского начала в магии, колдовстве.

В противопоставлении суша ― море особое значение имеет море ― местопребывание многочисленных отрицательных, преимущественно женских, персонажей; жилище смерти, болезней, куда их отсылают в заговорах. Его воплощения ― море, океан-море, морской царь и его двенадцать дочерей, двенадцать лихорадок и т. п. Положительный аспект воплощается в мотивах прихода весны и солнца из-за моря. На указанное противопоставление наслаивается другое: сухой ― мокрый (позднее ― Илья Сухой и Мокрый, Никола Сухой и Мокрый, сочетание этих признаков в Перуне, боге молнии ― огня и дождя). Противопоставление огонь ― влага воплощается в мотивах противоборства этих стихий и в таких персонажах, как Огненный Змей (в русских былинах о Волхе Всеславьевиче, в сказках и заговорах, в сербском эпосе о Змее Огненном Волке), Огненная Птица (сказочная жар-птица). Мифологическими воплощениями противопоставления день ― ночь являются ночницы, полуночницы и полуденницы, Зори ― утренняя, полуденная, вечерняя, полуночная. Конь Свентовита днём ― белый, ночью - забрызганный грязью. Особую роль в славянской мифологии играли образы старухи-ведьмы типа бабы-яги и плешивого старика, деда и т. п. С противопоставлением старый ― молодой связаны оппозиция предки ― потомки и ритуалы поминовения предков, «дедов», а также оппозиции старший ― младший .

Следует с большой осторожностью относиться к сравнению эпических персонажей с мифологическими образами. Тем не менее, двое основных действующих лиц «былин» ― Илья Муромец и Добрыня Никитич неоднократно сравнивались с языческими богами ― Перуном и Даждьбогом соответственно. Симптоматично само имя Муромца ― Илья. Пророк Илия, как уже говорилось, заменил в народном сознании Перуна. Добрыня же обычно считается поздним воплощением Даждьбога. Это подтверждается и некоторым сходством имен, и змееборческим подвигом.

3.2. Процесс изучения персонажей славянской мифологии

Русские славяне лишь под влиянием варягов пришли к мысли изображать своих богов в истуканах. Первые истуканы поставлены были Владимиром, князем Киевским, на холме Перуну, Хорсу, Даждьбогу, а в Новгороде, Добрынею - Перуну над Волховом. При Владимире впервые появляются на Руси и храмы, вероятно, им же сооруженные.

Один из важнейших источников по славянской, точнее - древнерусской языческой мифологии, это летописный рассказ о так назваемой «языческой реформе» князя Владимира Святославича, когда он установил в Киеве идолы шести важнейших божеств: «И начал княжить Владимир в Киеве один, и поставил идолы на холме, вне теремного двора: деревянного Перуна с серебряной головой и золотыми усами, Хорса (и) Дажьбога, Стрибога, Симаргла и Мокошь» . Перун, как заметно, расположен в списке на первом месте, он начинает список богов, поэтому вполне логично считать его главным и важнейшим из божеств (по крайней мере для князя и дружины). Имена Хорс и Дажьбог в списке стоят рядом, а в некоторых вариантах летописи не разделяются, как другие божества, союзом «и». Поэтому вполне логично предположить некоторое сходство, связь (или даже тождественность) между этими божествами, так как оба они являются солярными, связанными с солнцем. Стрибог и Симаргл, видимо, были не так значимы, как Перун и Хорс с Дажьбогом, раз упоминаются после них. Мокошь, судя по всему, это женское божество, поэтому и замыкает список. Из шести божеств списка двое имеют несомненные иранские корни - это Хорс и Симаргл. Это объясняется тем, что пантеон был установлен в Киеве, а на восточных славян Южной Руси большое влияние оказали растворившиеся в них сарматские и аланские племена.

«Слово о полку Игореве» является уникальнейшим памятником древнерусской эпической традиции. Оно содержит немало мифологических данных, хоть и было создано уже в XII-XIII веках. Это объясняется так называемым «Возрождением язычества» - явлением общеевропейского масштаба, имевшим место и на Руси. Причины его заключались в том, что язычество уже почти исчезло и больше не представляло угрозы для христианства, поэтому его перестали «бояться». Оно, напротив, стало играть совершенно иную роль в культуре - эстетическую, архаизирующую, национально-идеологическую. В «Слове» упоминаются, как правило, «внуки» различных божеств - художественные словосочетания-метафоры для синонимичной замены или эпитета.

Сказитель Боян в «Слове» называется внуком бога Велеса. Исходя из этого отрывка Велеса считают древнерусским языческим покровителем поэзии и певцов-сказителей. Ветры в «Слове» называются внуками Стрибога. На основании данного отрывка Стрибога считают богом-повелителем ветров.

Русский народ, от князя до земледельца, в «Слове» называется внуками Дажьбога. На основании этих двух отрывков можно сказать, что Дажьбог вообще был довольно значимым божеством в Древней Руси, которое олицетворяло благополучие, мир и единство Русской земли. В отрывках именем Хорса заменено слово «солнце», на основании чего можно говорить о том, что Хорс был олицетворённым солнцем в древнерусском язычестве.

Кроме того, в «Слове» встречается эпический образ князя Всеслава, наделённого различными сверхъестественными способностями. Это довольно «архаичный мифологический образ шамана-воина, свойственный для переходного периода от первобытно-общинного строя к военной демократии» . Образ князя Всеслава родственен образу былинного Волха Всеславьевича или Вольги.

Фрагмент Ипатьевской летописи, являющийся вставкой из славянского перевода «Хроники» византийского историка Иоанна Малалы, примечателен прежде всего своими мифологическими сюжетами, а точнее - сюжетом о Свароге и Дажьбоге. Славянский переводчик перевёл таким образом соответственно имена Гефеста и Гелиоса, поэтому мы можем судить о какой-то связи с огнём и, возможно, кузнечным ремеслом Сварога, и о солярном характере Дажьбога. Сам же сюжет мифологической вставки из «Хроники» в летопись рассказать об именно славянской мифологии нам, к сожалению, абсолютно ничего не может.

3.3. Служение культа древних славян

Священными местами у язычников могли быть различные природные объекты. Язычники приходили к особым камням со «следами», отправлялись в священные рощи, приносили жертвы от трудов рук своих рекам и озёрам, бросали дары на дно колодцев, втыкали предметы в стволы деревьев, восходили на вершины холмов и гор, курганы и курганные комплексы были родовыми храмами, на которых иногда стояли идолы.

Самая простая форма специально организованного культового места у славян - культовые площадки с идолами и жертвенные ямы. Подобные места предположительно назывались «требища», на которых «творили требы», то есть исполняли то, что было необходимо для славления богов. Жертвенные ямы располагались на окраинах селений и не имели ограждений. Иногда на культовых площадках в геометрическом порядке располагались несколько идолов-капей: в центре или позади стоял главный идол, а вокруг или спереди - второстепенные. Атрибутами идолов были их имя, сакральное число (обозначенное другими предметами или знаками), цвет и различного рода вещи: шапка, шлем, меч, палица, секира, щит, копье, рог, шар, палка, кольцо, крест - древнейший символ огня, «горомовая стрела», чаши. Иногда атрибутом выступают «отдельные объекты, которые связаны с конкретным идолом: дуб, холм, огонь, конь, муравьи, собаки, медведь» . В капищах происходит разделение алтаря, на котором приносится треба, и который могли вымощать камнем, и жертвенного костра, который располагался в стороне, за оградой, и где также сжигались разного рода дары.

В последний период дохристианского язычества возникают храмовые постройки и крупные комплексы. Вокруг капища возводятся значительные городища с рвами, валами и тыном. Внутри городища остаётся незастроенное требище, где проводятся массовые обряды, оставляются дары, горит огонь. Помимо этого возводятся длинные дома для праздников и родовых собраний.

По принятии христианства народное сознание славян смешало новую веру со старою, частью слило своих богов с христианскими святыми, частью низвело их в положение «бесов», частью сохранило верность своим родовым богам.

Славянская мифология характерна тем, что она ― всеобъемлюща и представляет собою не отдельную область народного представления о мире и мироздании (как фантазия или религия), а находит воплощение даже в быту ― будь то обряды, ритуалы, культы или земледельческий календарь, сохранившаяся демонология (от домовых, ведьм и леших до банников и русалок) или забытое отождествление (например, языческого Перуна с христианским святым Ильей). Поэтому, практически уничтоженная на уровне текстов до XI века, она продолжает жить в образах, символике, ритуалах и в самом языке.